По этой реке можно было доплыть до озера Альберта в Уганде, и до Каира, если плыть в противоположную сторону. Это был крупнейший торговый путь из Египта в юго-восточную Африку, по которому шёл транзит слоновой кости в порты Средиземного и Красного моря.
Ну и дальше, преодолев большое, но не критичное расстояние, путешественник мог достигнуть английского порта Момбаса, на побережье Индийского океана.
Тот, кто владел этим городом, тот владел и всем Южным Суданом, и его стоило захватить, как первый шаг к покорению Африки. Эмин-паша, следуя вместе со мною на осле, всячески поддерживал эту мысль, рассчитывая на успех в захвате моими сотнями города. Я поначалу, тоже пребывал в радужных надеждах, но, чем дальше мы продвигались к Джубе, тем сильнее уменьшалась моя уверенность.
Мало того, что Эмин-паша стал довольно навязчив, и фактически шпионил за мной, но и приток людей к моему войску стал уменьшаться. Весть о том, что мы захватили и разграбили Вау, давно разлетелась по окрестностям, и все деревни, и проживающие там племена негров, стали разбегаться при нашем приближении. Они не хотели с нами воевать, но и переходить на нашу сторону, тоже не спешили, воспринимая нас как саранчу, что внезапным набегом опустошает всё вокруг, и также быстро исчезает, как и появляется.
Моих целей и задач они не знали, но им хватило захвативших всё вокруг нубийцев, так называемых «абу-турк», которые сменились махдистами, обещавшим им освобождение от тяжких податей и постоянного разграбления и обнищания.
Я их понимал.
Когда к тебе постоянно приходят солдаты, сопровождающие купцов, за бесценок скупавших слоновую кость, а потом, прикрываясь слухами о враждебности туземцев, грабят, и выносят из хижин всё самое ценное, включая красиво сделанные резные скамеечки, циновки, ритуальные маски, музыкальные инструменты и прочее, что радует взгляд любого оседлого негра, поневоле задаешься мыслью, а зачем мне всё это надо.
Кроме этого, у местных негритянских племён, занимавшихся скотоводством, постоянно угоняли стада, причём, даже съесть их полностью не могли, убивая животных просто так. Разграбляли запасы зерна, обрекая племена на голодную смерть. Всех, пытавшихся сопротивляться, убивали, и разобщали, стравливая вождей разных племён друг с другом, применяя старый, как мир, посыл: — «Разделяй, и властвуй».
Ну, а о том, что местными женщинами пользовались, как хотели, угоняя в рабство, либо пользуя на месте, и речи даже не было, это происходило, как бы, между прочим. Вот они и убегали от наших орд, и от Эмин-паши тоже. До Джубы мы шли полторы недели, и вот дошли. Сначала показалась огромная река, а потом уже и сам город, представляющий собой смешение негритянского и арабского стилей, с отдельными вкраплениями нубийского зодчества.
Этот город уже был окружен высокой и широкой глиняной стеной, с площадкой для стрельбы, и зубцами для отражения штурма. Конечно, одной батареи пушек хватило бы, чтобы разнести всю стену на куски, но вот беда… у меня не было этих самых пушек.
У бывшего губернатора этой провинции, Эмин-паши, их тоже не было. Здесь нас обоих ожидал неприятный сюрприз: на стенах города, и под его стенами, находилось множество воинов. Мои самые глазастые лучники были отправлены под стены Джубы, со связкой деревянных палочек, применяемых неграми для подсчёта.
Через час, я знал примерное количество воинов, противостоящих моему сводному отряду кадровых чёрных стрелков и прибившихся к нам «партизан». Меня ожидало войско, состоящее, примерно, из полутора тысяч копейщиков, двух сотен стрелков, и порядка трёх сотен лучников и мечников. И это против двух моих ударных сотен, и около семисот «партизан», десятка солдат Эмин-паши, а также его приближённых, едва превышающих тридцать человек.
Нет, если бы у меня было хотя бы пятьсот подготовленных стрелков, не вопрос, мы разорвали их боевые порядки, как тузик грелку. Но, увы, у меня не было ни винтовок, ни стрелков. Наступать не было никакого смысла, как не было смысла и обороняться, пора было, говоря по-русски… уносить ноги.
Пока я искал взглядом Ярого, чтобы отдать ему команду по-тихому сворачиваться, и бежать с награбленным, Эмин-паша, стоявший неподалёку, уловив произошедшую со мной перемену, подошёл ко мне.
— Вождь! Надо атаковать, пока они не готовы.
Я поднял на него свои чёрные глаза, встретившись с его карими.
— Вы предлагаете мне погибнуть во славу Аллаха.
— Причём здесь Аллах, ведь вы не мусульманин.
— Вот именно. Я не мусульманин, и поэтому я проиграю, а эти… мусульмане победят. У меня всего тысяча человек, вместе с вашими, а у них одних стрелков только две сотни. Нас раздавят, как насекомых, уважаемый паша.
— Вы должны тогда прикрыть наше отступление, и держать оборону.
— О, уважаемый, но мы так не договаривались с вами.
— Я губернатор, я паша! Вы должны подчиняться моим приказам!
Здесь моё терпение уже окончательно лопнуло, и маска чёрного вождя слезла с меня, как лоскуты кожи с паршивой собаки.
— Чтоооо! Вы видимо, уважаемый, решили закончить жизнь прямо здесь, и украсить своей головой моё копьё, — и я кивнул на свое оружие, воткнутое рядом в землю.
Эмин-паша, как давным-давно де Брюлле, схватился за револьвер. Вот только револьвер был не только у него, а и у меня тоже, и в руках. Мои два телохранителя схватились за мечи. Пробуравив друг друга взглядами довольно продолжительное время, мы почти одновременно убрали оружие.
Обстановка, тем временем, продолжала ухудшаться. Поняв, что нас меньше, суданцы стали выстраиваться в боевые порядки, собираясь атаковать. Надо было срочно принимать любое решение, разряжать обстановку, становившуюся угрожающей, и переходящую в безысходную. И я продолжил диалог.
— Я предлагаю предоплату, уважаемый Эмин-паша. Вы платите мне золотом, или любыми ценными вещами, а я обязуюсь задержать здесь суданцев в течение часа, чтобы вы смогли успеть уйти и затеряться среди галерейных лесов, и пересохших в это время болот.
Эмин-паша недолго поколебавшись, посмотрел на меня, потом на своего соратника, отдал ему приказ, и я стал богаче на одну резную шкатулку из палисандра, в которой находились золотые монеты и украшения.
Наш обмен любезностями состоялся, и я воткнул моё копьё в центр расчерченного круга, игравшего роль солнечных часов. Тень от него упала на цифру ноль, и стала медленно перетекать к цифре один, но Эмин-паши уже не было. Вся его кодла поспешно удирала, ведя за собой вьючных животных.
Место и сроки встречи мы с ним оговорили, и теперь только от меня зависело, сможем ли мы встретиться в дальнейшем.
Увидев, что суданцы были почти готовы атаковать, я отдал приказ отступать, но не всем сразу, а отрядами. Недалеко от реки находился не очень высокий холм, один из множества вокруг. Местность перед ним была довольно пересечённой, а справа подступы перекрывала река, несущая мимо нас свои очень мутные волны.
Первыми на вершину холма забрались стрелки из первой сотни. Позади холма расположилась вторая сотня копейщиков, под командованием Момо. Перед стрелками выстроились «партизаны», с копьями и щитами. К ним спешили последние отряды, в панике бежавшие от пустившихся в атаку суданцев. Видя наше поспешное отступление, они явно приободрились и решили скорее напасть на нас, не ожидая подхода и построения всех своих сил.
Ну, ждём, ждём-с. Мне пришлось лично выбирать на вершине холма позиции для каждого стрелка. Слабо вооружённая пехота, состоящая из «партизан», двумя крыльями обогнула холм, и остановилась возле его подножия, но, скорее позади него, чем впереди.
К моменту, когда до нас докатились первые шеренги копейщиков, мы, в целом, были готовы к отражению атаки. Не дожидаясь начала штурма, я отдал приказ открыть огонь из винтовок. Холм заволокло белым дымом, почти скрыв его защитников.
Немецкие винтовки показали, в очередной раз, надёжность и качество. А мои стрелки существенно увеличили точность, чего нельзя было сказать о противнике. Стрелял и я, спрятавшись за огромным круглым щитом, который держал один из моих телохранителей.
В бойню включились и лучники, ставшие осыпать градом отравленных стрел идущих на штурм суданцев. Не выдержав потерь, те откатились назад, уступив место своим стрелкам. Почти сразу, их позиции окутались таким же белым дымом, как и наши.
Пришлось вступать в стрелковую дуэль. По моей команде, стрельба начала вестись с колена, а кто мог, тот стрелял и лёжа. Мой винчестер, непрерывно лязгал затвором, а его экстрактор выкидывал мне под ноги очередную гильзу. Суданские стрелки стали нести существенные потери.
Стрелять сверху было намного удобнее. Большинство стрелков были малозаметны со стрельбы с колена, а многих ещё и прикрывали щитами их товарищи. Увидев колеблющихся суданцев, я решился на контратаку, и направил в бой, прятавшихся до этого позади холма, «аспидов», и оба крыла «партизан».
С диким гиканьем, нечленораздельными возгласами, обнажив оружие, они кинулись в атаку, стремительно сокращая расстояние до суданцев.
— «Мамба, мамба, мамба», — неслось справа и слева от холма. Стрелки поддержали их огнём.
Две волны сошлись в рукопашном бою, больше похожем на мясорубку. Это было прекрасно видно с вершины холма. Чаша весов победы начала стремительно колебаться, грозя совсем опрокинуться.
Сотня «аспидов», размахивая руками, начала стремительно выкашивать своих противников, используя всё своё мастерство на полную катушку, и хоть противников было намного больше, начав колебаться, они стали отступать, шаг за шагом. Видя всё это, я разделил сотню стрелков Ярого на две полусотни, и бросил их с вершины холма по обе стороны, для того, чтобы фланговым огнём добавить паники в ряды суданцев.
Внимательно наблюдая за боем, я, наконец, смог увидеть командовавших своими отрядами пашей, или как там их звать. Отметив одного из них, усиленно размахивавшего саблей и подгонявшего своих подчинённых, тщательно прицелился в него, сощурив левый глаз. Остро не хватало оптики, да и винтовка была не приспособлена для ведения снайперского огня, ну, да мы это дело в будущем поправим,