Всё это было необходимо, чтобы уничтожить природную безалаберность и легкомыслие негров, а также хищнический подход ко всему живому. И уменьшить возможность появления и развитие инфекций, свойственных большому скоплению людей, не любящих гигиену.
Приходилось бороться ещё и с мухой це-це, отгоняя её дымом костров и факелами, да и убивая их, друг на друге. Малярия, дизентерия, отдельные очаги холеры, проказы, и других экзотических болезней, характерных только для жаркого климата Африки, преследовали любого, проживающего на её территории.
В конце концов, наш поход закончился, и мы вошли, всем войском, в Баграм, жители которого встретили нас хвалебными, и радостными криками. Обняв Бедлама, у которого, от радостных эмоций, даже навернулись слёзы на глаза, я вошёл в свою пустую хижину.
Многие женщины мечтали поселиться в ней, но моё сердце было, по-прежнему, заполнено горьким льдом утраты. Нгонго, кормилица моих дочек, узнав о моём прибытии, сразу привела их ко мне. Старшая, уже могла быстро лопотать на местном языке, и отчётливо выговаривала на русском слово «папа».
Войдя в хижину, она бросилась ко мне. Обняв, я прижал её к своей груди. Непрошенная слеза, скатившись по щеке, упал на, покрытую мелкими кудряшками, детскую головку. Мирра подняла глаза, и стала водить маленьким пальчиком по уродливому шраму на голове, открыв от удивления рот. Затем, отвлеклась, на показавшиеся ей игрушками, маску и ножи.
Младшая дочь, Слава, тянула ко мне маленькие ручки и агукала, смешно пуская пузыри, черты её маленького личика стали напоминать мне Нбенге. Поцеловав её ручки, и пухлые щёчки, я отправился к старому баобабу. Позади него, я неожиданно для себя, увидел, недавно посаженные, саженцы таких же баобабов.
На каждом из них, висел небольшой предмет. Это были связки бус, медные кольца, железные браслеты, красивые ракушки, костяные обручи, а то и просто, яркого цвета, ленточка.
Подойдя к урне с прахом Нбенге, я приложил изуродованную голову, к, до сих пор ярким, бусам, и долго стоял так, молча. Ветер трепал горячим воздухом мою отросшую бороду, и остаток волос на голове, шепча мне в уши ласковые слова долгожданной встречи.
Горькие слёзы бессилия, снова покатились по моим чёрным щекам, я стоял и рыдал, не в силах удерживать эмоции. Жуткое одиночество, снова схватило меня за горло своими костлявыми кривыми пальцами. Не в силах быть в постоянном напряжении жизни, я отдыхал здесь, возле могилы любимого мною человека, отдавая ему долг и любовь, которых не смог дать при жизни.
Обняв дерево, я ещё долго стоял, пока не высохли все слёзы. Тихо шелестела листва, наверху кричали наглые попугаи, ругаясь между собой. Из саванны долетел визг гиены. Повернувшись, я ушёл, не оглядываясь, держа путь в город.
Меня там уже ждали. Бедлам, зная и понимая мои чувства, не торопился сообщить мне все вести, как чёрные, так и белые. Войдя к себе в хижину, я стал слушать его доклад. Здесь же, сидел и рас Аллула Куби, от которого у меня тайн больше не было.
Он доказал свою преданность, и стал одним из моих сторонников, на которых я мог надеяться. Пришёл и отец Кирилл. Отец Мефодий отправился в Абиссинию, за подмогой, и большим количеством священников, необходимых для крещения всё большего количества людей, и создания монастыря.
Здесь я и узнал о совместной победе отрядов Ярого и Момо. Бедлам уже отправил им гонца с известием о моём прибытии, и ждал подтверждения от них, и новых вестей. Информации об этом было, одновременно, и много, и мало.
Как и положено, эмоциональным неграм, гонец передал много хвастливых слов, о полном разгроме французов и бельгийцев, и о захваченных, после этого, больших трофеях, и белом начальнике. Как дело обстояло на самом деле, мне предстояло ещё разобраться. Главное, что победили. И одной проблемой стало меньше.
Пока же, следовало поставить в строй всех пригнанных сюда, обеспечить их продовольствием, продумать вопрос их размещения. Решив, что в Баграме этой массе людей делать нечего, я отправил всех в Бырр, который был намного меньше Баграма, и постоянно разорялся.
Там им следовало построить хижины для проживания, и приступить к военному обучению. С этой целью туда убыл рас Аллула. Ну и женщин, там тоже было больше, чем мужчин, так что, и свои половые проблемы эта масса, будущих солдат, должна была решить без особых проблем.
Вот как бороться с венерическими заболеваниями, и проказой, которая временами здесь появлялась, я пока не знал. Презервативов ещё не придумали, да их и негде было здесь взять, другие способы предохраняться, были тоже нереализуемые. Оставалось только выявлять первичных носителей заразы, и либо изолировать, либо, не мешать их изгонять.
Это дело я поручил Сивилле, из племени абармбо, встреченной в одном из селений, возле озера Альберта. Это была, огромного роста, мужеподобная женщина, которая поразила меня своим исполнением мужского воинственного танца, а кроме этого, была ещё и довольно известной предсказательницей.
Ну, её предсказания, меня сильно не интересовали, а вот как предводительница женской части моего населения, она меня устраивала. Так что, такую деликатную работу следовало поручить ей. Она и женщину уломает, и мужчину заставит. А кто заартачится, тому кулаком по лбу. Я на таких… ещё в России насмотрелся.
Стоишь так себе спокойно, никого не трогаешь, а тут подходит тетенька шире, и выше тебя, и спросит о чём-то, поневоле всё расскажешь, и отдашь, что попросит.
Время бежало, как вода в бурном горном ручье, стекая чистой струёй, отпущенного мне, срока жизни. Разобравшись с приведёнными людьми, и теми неграми, которые пришли раньше, я начал собирать в новый поход свои отборные войска.
Построив их на полигоне, я узрел, достаточно стройные, ряды воинов, вооружённых винтовками. Благодаря захваченным трофеям, и тому, что досталось от, фактически бежавшего, Эмин-паши, мне удалось вооружить почти две тысячи воинов. Те же, кому не достались старые, и не очень, винтовки, были вооружены, до зубов, холодным оружием, размещаясь в строю вместе со всеми.
Я был удовлетворён. Каждый воин, имел кожаный мешок с припасами, винтовку, нож. И, в придачу ко всему, ещё саблю, или тесак. Решив выдвигаться через сутки, я был вынужден, вскоре, изменить своё решение. Из-за того, что прибежавший гонец сообщил, что к нам идёт караван, ведомый Феликсом фон Штуббе, что было очень кстати.
Феликса я ждал почти неделю, выступив ему навстречу. Миновав Бырр, и ожидая его караван в Бирао, я, наконец, повстречался с ним. Он привёз огромное количество, да не обычных, однозарядных винтовок, а магазинных, итальянских, да ещё и три пулемёта, со «снайперками», и короткоствольными ружьями, нужных мне для вооружения отдельной диверсионной роты.
Всё было отменного качества, и дошло в целости и сохранности. Теперь у меня уже было целых пять пулемётов, не считая трофейных. Отправив караван дальше, в город Баграм, под вооружённой охраной моих носильщиков, я остановился, пока, в Бирао, передав с гонцом приказ Бедламу, о необходимости складирования новых винтовок и пулемётов в глиняных сараях, специально для этого построенных.
Пока я не использовал ни один, из купленных пулемётов, кроме редких учебных стрельб, боясь вывести из строя, и надеясь использовать их в будущем. Но, узнав о приключениях Феликса, я оставил один пулемёт себе, отправив остальные два, к тем двум, что и так хранились у меня на складах, в Баграме.
Выслушав рассказ о приключениях Феликса, и рассказав о своих, а также, последние известия о разгроме французов, мы перешли к более серьёзному и предметному разговору.
— Вождь, — начал непростой разговор Феликс, — вы не задумывались о легитимности своей власти, и закрепления захваченных территорий за собой?
— Задумывался, — не став кривить душой, ответил я.
— Я уже объявил себя князем народа банда, принял христианство, пополнив ряды коптской церкви, а также был избран королём племён азанде. И сейчас отец Мефодий несет об этом весть абуну Абиссинии, а тот, уже сообщит об этом главе коптской церкви в Каире. Думаю, весть о моём признании не заставит себя долго ждать, особенно, после известных событий.
— И каковы теперь ваши территории?
— Вся земля, от реки Убанги, до озера Альберта, и от озера Альберта, до Нила, включая Дарфур, и мудирию Бахр-эль-Газаль.
— То есть, вы хотите сказать, что вами захвачена территория, размерами с Францию?
— Пожалуй, больше, и, наверное, раза в два.
— Неплохо, неплохо. Не пора ли объявлять себя чёрным королём, не только племён азанде, и искать возможность подтверждения своей легитимности, со стороны европейских государств?
— Все мысли только об этом. Но, думаю, что меня пока не признают. Пока я не покажу свою силу, и не получу выход к одному из океанов, а то, и сразу к двум.
— Логично, — не стал спорить со мной Феликс, — на словах могу вам пообещать, что кайзер признает вас местным королём, если вы и дальше будете сдерживать экспансию французов.
— Что касается англичан, то я советовал бы вам, пока не лезть на их колонии и протектораты, а заняться перевариванием захваченного. И тоже, попытаться получить от них признание владельцем, всех приобретённых вами территорий.
Я молчал, внимательно слушая, и понимая справедливость его слов.
— Кроме этого, — продолжил он, — есть ещё и вопросы экономики, транспорта, продовольственной безопасности, а также, проблема налогов и финансов. У вас же ничего из этого не наблюдается, и нет подготовленных и знающих это людей?!
— Да, — только и смог произнести я, в ответ на его железные доводы, разбивающие в пыль все мои имперские амбиции.
— Армия, это дорогое удовольствие, и её надо кормить, одевать, одаривать подарками, и развлечениями. Пока вы это сможете делать. А что потом? Потом будет трудно!
— Что вы предлагаете, и к чему клоните, — не выдержал я этой стрельбы ядовитыми словами.
— Я предлагаю вам свои услуги, и услуги людей, с которыми связан, и с которыми буду работать. Благодаря вам, я скопил необходимую, для развития собственного дела, сумму. У вас же, наверняка, остались только, награбленное золото, и драгоценные камни, да небольшое количество товаров, ну, и основные товары, вроде слоновой кости, и ценной древесины, но этого пока мало.