— А Сьюзи? Где она была?
— Думаю, в толпе, но не могу сказать, рядом с Кэтрин или нет.
— Кэтрин думает, что за всем этим стоит Сьюзи, потому что завидует ее большим деньгам. Сьюзи определенно волнуется из-за денег, но мне почему-то кажется, что она независтлива.
— Мне тоже, — сказала Джамиля. — И я не думаю, что Сьюзи способна на такие поступки. Она — добрая душа. Поначалу она меня раздражала. Задавала столько личных вопросов. Но теперь думаю, что она очень милая.
— Хорошо, однако, предположим на минуту, что заявления Кэтрин справедливы. Конечно, это натяжка, но все-таки предположим. Кто может держать на нее зло? Обидела она кого-нибудь неумышленно?
— Насколько я знаю, нет. Разговоров об этом не слышала. Очень странно.
— Джамиля, — сказала я, — держите глаза и уши открытыми. И сообщайте мне, что услышите.
С этой группой людей было что-то очень неладное, но я не представляла, что.
К примеру, мне предстояло решить, верить Брайерсу или нет. Утром я решила верить. Он был вспыльчив, но, кроме несдержанной речи, я не видела никаких указаний на то, что он способен поджечь судно.
— Я собираюсь к тому торговцу, который хотел вчера облапошить меня, — сказал Эмиль, когда мы вернулись в гостиницу. — Хотите пойти со мной?
— Эмиль, это наверняка было бы очень занимательно, но Брайерс просил меня помочь ему на судне, и, пожалуй, я так и сделаю. На воде очень приятно. Может, пойдемте? Не думаю, что работа будет очень трудной.
— Нет, — ответил он. — У меня разыгралось любопытство, хочу посмотреть, есть у него что-то стоящее, хотя все, что я знаю, говорит мне, что вряд ли.
— Хорошо, тогда увидимся за ужином.
Я надела купальник, поверх него майку с шортами и направилась к пристани.
— Не могу передать, как много для меня значит, что вы здесь, — сказал Брайерс, крепко обняв меня. — Имели вы это в виду или нет, я воспринимаю ваше присутствие как доверие ко мне, знак, что вы не думаете, будто я имел какое-то отношение к пожару на «Сюзанне». И мне кажется, что все будет хорошо.
— Будьте уверены, если б я так думала, то не была бы здесь, — сказала я, и он заулыбался. Брайерс был привлекательным мужчиной, с открытым лицом, приятной улыбкой и неплохим телосложением. Борода его приятно касалась моей щеки. Ничто не вызывает у меня такой слабости, как привлекательный мужчина, готовый признаться в своей ранимости. Я думала, что переросла эту склонность. Очевидно, нет.
— Поплыли, — сказал он, отвязывая моторную лодку. — Остальные уже там. Сегодня это будет первое погружение. Нам пришлось завезти продовольствие домой и на судно. Сегодня мы сделаем всего парочку погружений, но это лучше, чем ничего. Хмаис отправился домой на празднование седьмого ноября, Гас слег с простудой, так что людей у нас меньше, чем обычно. Замечательно, что вы пришли. Можете дежурить, пока мы погружаемся, и помогать Хеди с оборудованием на палубе.
Брайерс сжал мне руку чуть сильнее, чем нужно, помогая спуститься в лодку.
— Подкрепление! — крикнул он, когда мы остановились у судна. Хеди улыбнулся. — Ну что, Рон, пойдем с тобой первыми?
— Отлично. Я готов, — ответил Рон. — Привет, — и протянул мне руку для пожатия. Ему было двадцать с небольшим, у него были карие глаза, темно-каштановые волосы, приятные, добродушно-веселые манеры, с людьми он был непринужденным, в своем деле уверенным. Мне он нравился.
— Брайерс, а я не знала, что вы ныряльщик, — сказала я. — Думала, здесь вы просто археолог.
— Что значит просто? — ответил Брайерс. — Я морской археолог, и этим все сказано. Погружаюсь и занимаюсь археологией. Хеди, будь добр, проверь еще раз давление в баллонах, — попросил он, раздеваясь до плавок и надевая гидрокостюм. Надо сказать, он находился в очень хорошей для своего возраста форме.
— Во всех баллонах три тысячи пси, — сказал Хеди. — Можно погружаться. Я рассчитал время, которое вам можно находиться под водой, Сэнди перепроверила мои расчеты. Подводные баллоны на месте?
— Да, — сказал Рон.
— Что такое подводные баллоны? — спросила я.
— К якорной цепи прикреплены два полных баллона примерно на глубине двадцать футов, — ответил он. — На тот случай, если нам потребуется на декомпрессию больше времени, чем хватит воздуха в наших баллонах. Мы можем подсоединиться к новым баллонам на глубине двадцать футов и оставаться под водой, пока подъем на поверхность не станет безопасным.
— Рону показалось, вчера он видел кое-что, заслуживающее внимания, — объяснила мне Сэнди. — Наше сканирующее оборудование не работает, поэтому мы тащим ныряльщиков на буксире, чтобы они могли смотреть. Тут есть углубление в несколько футов. Мы встали на якорь возле его края. Там небольшой выступ, поэтому мы не смогли все разглядеть. Видимость там хорошая, примерно на семьдесят-девяносто футов, но выступ закрывает вид. Поэтому Рон и Брайерс спустятся под него, посмотрят, что там.
— Глубоко погрузятся?
— От силы на сто пятьдесят футов, — ответила Сэнди. — Мы думаем, примерно на этой глубине может быть ровное место. Так, готовы к погружению? Таймеры установлены? — крикнула она обоим. Те кивнули и перевалились через борт лодки.
— Теперь нам нужно следить, — сказала Сэнди. Я не отводила глаз от двух цепочек пузырьков. Прошло несколько минут.
— Они уже приближаются к цели, — сказала Сэнди, взглянув на часы. — Уже находятся на глубине сто десять-сто двадцать футов. Смогут пробыть там всего несколько минут, потом начнут подниматься, останавливаясь на различных глубинах для декомпрессии.
У меня возникло беспокойство за них. Плаваю я хорошо, в школе была спасательницей, но в спуске под воду на такую глубину с пристегнутым к спине небольшим баллоном воздухе было что-то тревожащее.
Внезапно на поверхности появился Рон, затем Брайерс.
— Авария! — закричала Сэнди. — Вытаскиваем их, — сказала она, схватив меня за руку. — Я — Рона, вы — Брайерса.
Я, не раздумывая, спрыгнула за борт во всей одежде и быстро, как только могла, поплыла к Брайерсу.
— Брайерс, — крикнула я. — Скажите что-нибудь!
Но он не шевелился. Я обхватила его одной рукой за плечи, другой за грудь, и как можно быстрее поплыла к судну. Хеди уже поднимал якорь, и двигатели работали, когда мы с Сэнди подплыли к трапу. Я попыталась поднять Брайерса на палубу, но он был очень тяжелым, и мне удавалось лишь держать его голову над водой. Хеди бросился на помощь. Нам приходилось прилагать громадные усилия. Мы с Сэнди толкали вверх, а Хеди тянул изо всех сил, втаскивая сперва Рона, затем Брайерса на палубу.
— Брайерс дышит, — пропыхтела я. — Что мне делать?
— Если сможете, положите его на левый бок так, чтобы ступни были чуть выше головы, — ответил Хеди. — Нужно немедленно внести его в декомпрессионную камеру.
Сэнди помогла мне уложить Брайерса в нужное положение.
— Господи, Господи, — твердила она. Я повернулась и взглянула, как Хеди делает Рону искусственное дыхание.
— Нужно идти к берегу, — крикнул Хеди. — Сэнди, вызывай помощь. Лара, умеете делать искусственное дыхание?
— Да, — ответила я, встав на колени подле Рона. — Начинаю.
«Раз, два, три четыре, пять», — считала я про себя, надавливая на его грудь. «Теперь дыши, — приказала я, зажав ему нос и открыв рот. — Дыши, раз, два. Снова раз, два, три, четыре, пять. Продолжай, продолжай, не останавливайся».
Я прикоснулась к его шее. Пульса не было. «Не останавливайся, — приказала я себе. — Не сдавайся». И не сдавалась, пока мы не подошли к берегу, где ждали врачи. Хотя и понимала, что уже поздно.
— Я сам заполнял баллоны, — сказал Хеди поздно тем вечером в больнице, кулаки его были крепко сжаты. — Вчера вечером, чтобы мы были готовы к погружению, как только Брайерс сможет отправиться за борт.
— Хеди, мы не знаем, в баллонах ли причина, — утешающе сказала я.
— А в чем же еще, если оба попали в беду? И Рон теперь мертв! А Брайерс… Что могло быть неладно? Я проверял давление утром, потом проверил снова по указанию Брайерса. Все казалось в отличном состоянии.
Он схватился за голову.
К нам подошел врач.
— Теперь можете зайти к мистеру Хэтли, но лишь на несколько минут.
— Я не могу разговаривать с ним, — сказал Хеди. — Тут, должно быть, моя вина. Идите, пожалуйста, вы.
Брайерс выглядел неважно. За несколько часов он постарел на несколько лет и выглядел уже не сильным, а бледным и больным. Смысла спрашивать, как он себя чувствует, не было, поэтому я молча взяла его руку и не выпускала.
Он попытался улыбнуться.
— Рон?
Я покачала головой, и он отвернулся. Я крепко сжала его руку.
— Что произошло? — спросила я наконец.
— Не знаю, — ответил Брайерс. — Казалось, все шло прекрасно. Потом совершенно неожиданно, на глубине примерно сто двадцать футов, я почувствовал себя странно. Во рту началось жжение, в ушах звон. Затем почувствовал, что лицо подергивается. Я взглянул на Рона и увидел, что он тоже попал в беду. Жестом велел ему подниматься. Подсоединил насос к компенсатору плавучести, чтобы быстро подняться, и больше ничего не помню. Должно быть, сразу потерял сознание.
— Сейчас ваши баллоны проверяют, — сказала я. — Хеди думает, что это, должно быть, его вина.
— Этого не может быть, — сказал Брайерс. — Хеди, если на то пошло, чрезмерно осторожен. Пунктуально следует протоколу погружения. Давление в баллонах он проверял перед тем, как мы нырнули, и я знаю, что он сам заполнял баллоны из собственного компрессора.
— Может, в баллонах была скверная смесь? С какими-нибудь химикалиями?
— Не знаю, что там могло быть. Мы используем только сжатый воздух. От нитрокса и других смесей отказались, главным образом потому, что работаем на слишком большой глубине для них. Я просто не представляю, что могло случиться.
— Прошу вас, мадам, — сказала медсестра. — Вам пора уходить.
Брайерс посмотрел на меня покрасневшими глазами.