Африканский квест — страница 3 из 47

брезных пересудов. Почему они отправились в наш тур, хотя могли себе позволить путешествовать первым классом, я не понимала, однако этот факт мог сделать нам замечательную рекламу. Клайв говорил мне чуть ли не сотню раз, чтобы я постаралась доставить им удовольствие этим туром.

Эмиля Сен-Лорана я встречала на нескольких мероприятиях и потому легко нашла его. Он сидел неподалеку от ворот, читал журнал по антиквариату. Примерно шестидесяти лет, с красивой седой головой, одетый во фланелевые брюки и водолазку, с переброшенной через руку спортивной курткой в мелкую клетку, элегантный на приятный парижский манер. Выглядел свежим, бодрым после определенно хорошего обеда и спокойного сна, чего нам — после трансатлантического перелета с его едой и тесными сидениями — явно недоставало. Честно говоря, несмотря на раздражение жалобами Честити, я тоже была очень усталой, поскольку долго работала над оформлением витрин, что требовало упаковывать и распаковывать товары. Затем последовали последние приготовления к туру и штудирование различных предметов, чтобы быть таким знатоком, как хотелось Клайву. Хотя я знала довольно много о той части мира, куда мы отправлялись, мне пришлось много читать перед вылетом. От одного взгляда на опрятного, чистого Сен-Лорана я почувствовала себя еще более усталой и грязной.

— Лара Макклинток! — воскликнул он, поднимаясь и протягивая руку. — Как приятно вас видеть.

— Приятно видеть и вас, Эмиль, — сказала я, когда он довольно учтиво поцеловал мне руку. — Рада, что вы присоединились к нам.

— Я тоже рад, — ответил он. — Я обнаружил в своем календаре, что после неудачной деловой поездки у меня есть свободное время, и решил позвонить — узнать, найдется ли у вас в последнюю минуту место для еще одного человека. Ваш историко-археологический тур — вдохновляющая идея! Хороший повод для путешествия, да и такая реклама нисколько не повредит вашему бизнесу, так ведь? Компания «Макклинток энд Суэйн» приобретет международную известность. Жаль, что я не подумал об этом раньше вас.

Хотя Кертис и Азиза были знаменитостями нашей группы, в определенных кругах Сен-Лорана сочли бы более знаменитым. Эмиль был нумизматом, коллекционером монет. Для большинства людей это хобби, но для Эмиля это был серьезный и очень доходный бизнес. Впервые мы встретились лет двадцать назад, когда я только начала заниматься своим нынешним делом и ходила на выставки антиквариата. Эмиль тогда тоже только начинал; теперь он считался одним из самых преуспевающих торговцев монетами на планете, и его компания «ЭСЛ Нумизматикс» обрела международную репутацию. Я сомневалась, что его бизнес нуждается в рекламе, о которой он только что говорил.

— Эмиль, для вас это просто каникулы или вы ищете что-то особенное? — спросила я.

— Просто отдых, — ответил он. — Хотя, если мне попадется парочка серебряных тетрадрахм из древнего Карфагена, ничего не буду иметь против. Сейчас они продаются на аукционах по пятнадцать-двадцать тысяч долларов. Более чем достаточно для покрытия моих расходов на этот тур. Однако это, как я уже сказал, отдых, и в определенном смысле возвращение на родину. Я ведь, собственно, родился в Тунисе. Не был там лет сорок, поэтому будет интересно посмотреть, как он изменился или, в крайнем случае, насколько неверны мои юношеские воспоминания об этой стране. — Он подмигнул мне сквозь маленькие круглые очки в тонкой оправе, придававшие ему вид ученого. — Я слышал, вы с Клайвом снова вместе, — сказал он, меняя тему. — В профессиональном смысле, разумеется.

— Уверяю вас, Эмиль, только в профессиональном, — с легким раздражением ответила я. — Пойдемте, я познакомлю вас с остальными членами группы. Не сомневаюсь, им будет интересно услышать рассказы о вашей юности в Тунисе.

Хоть и знаю, что обдумывать такие вещи — совершенно пустая трата времени, я невольно подумала, ведя его к остальным, что было бы со мной, если б двадцать лет назад я избрала монеты, а не мебель. От цен, которые называл он, у меня перехватывало дыхание. Трудно представить, что монеты могут приносить такие деньги, но Эмиль был живым доказательством этому. Правда, у него были взлеты и падения. Я как-то слышала, что у него есть дома по всему миру, в том числе замечательная квартира в Нью-Йорке с выходящими на Центральный парк окнами и столь же чудесная вилла возле Ниццы, и он на какое-то время забросил монеты. Потом в каком-то строительном проекте лишился всех денег. Его возвращение к торговле монетами года четыре назад возбудило общий интерес. Я воспринимала его присутствие здесь как знак того, что он значительно продвинулся к полному экономическому восстановлению.

— Я преподаю, — говорил Бен, отвечая на вопрос Сьюзи. — В Гарварде. Древние языки. Латынь. Греческий.

— А ваш друг? — спросила Сьюзи, взглянув в сторону Эда. Эта женщина хотела узнать все обо всех еще до того, как мы будем в Тунисе.

— Я паразит, — ответил Эд. На лице Сьюзи появилось ошеломленное выражение.

— Имеется в виду, что он временно безработный, — сказал Бен, сверкнув глазами на Эда.

— А, понятно, — сказала Сьюзи. — Уверена, что это не ваша вина, голубчик. Во всем виноваты политиканы.

— Совершенно верно! — воскликнул Джимми. — Взять бы да расстрелять их всех.

— Джимми, а вы чем занимаетесь? — спросила Сьюзи.

— Частями цыплят, — ответил он.

— Частями цыплят? — переспросила она недоверчиво. — Имеются в виду…

— Ножки, шеи, потроха. Я продаю их китайцам.

— Китайцам, — повторила Сьюзи. — А, — произнесла она и улыбнулась. — Цыплячьи ножки. Сразу не сообразила. Вы продаете их китайским ресторанам в Буффало!

— В Китае, — сказал Джимми. Поглядел на нее. — Продаю их китайцам в Китае.

— Из Буффало! — удивленно воскликнула она.

— Конечно, почему нет? — ответил он. — Нам эти части не нужны. Неплохой бизнес. Помогает содержать мою новобрачную в роскоши.

Новобрачная улыбнулась и смущенно провела рукой по волосам. Она напоминала мне телевизионную мамочку пятидесятых годов.

— О! — произнесла Сьюзи. — Как это мило. Сколько вы уже состоите в браке с Бетти?

— Тридцать лет, — ответил Джимми.

Сьюзи обдумывала этот ответ несколько секунд и потом благоразумно решила двигаться дальше.

— А вы кто? — обратилась она к Эмилю.

— Эмиль Сен-Лоран, к вашим услугам, — ответил он с легким поклоном.

— И чем вы занимаетесь, Эмиль? — спросила она. Я подумала, что слишком жеманно. Он был привлекательным мужчиной.

— Балуюсь кой-какими вещами, — ответил он.

— Какими же? — не отставала она. Унять эту женщину было невозможно.

— Монетами, еще кое-чем.

— А, — произнесла Сьюзи. — Тогда вам нужно познакомиться с Эдом. Он тоже ничем не занимается.

У Эмиля хватило такта улыбнуться. Я тут же мысленно назвала его дипломатом группы.

— Сколько еще нам ждать? — с надутым видом спросила Честити, угрюмо глядя в мою сторону. — Я совершенно измотана, — добавила она.

Я подумала, что готова убить Клайва. Хотя я и не признавалась, до этой минуты его идея меня воодушевляла. Я решила добиться этим туром более ощутимого успеха, чем поверхностные представления Клайва о его рекламной ценности, и мне, сам того не зная, помог один известный актер, он недавно приобрел в Роздейле, пригороде Торонто, огромный дом, о котором мечтали многие. И позвонил в компанию «Макклинток энд Суэйн» с просьбой обставить его мебелью.

— Хочу сделать заявление, — сказал актер, подергивая себя за короткие, колючие обесцвеченные волосы. — Это должно быть нечто такое, что выражает подлинного меня.

Я показала ему зарисовки, образцы и фотографии тайского стиля, индонезийского и греческого декора, тосканской фермы, прованской виллы и почти все прочее, но ему ничто не нравилось. Потом, почти в отчаянии, я позвонила ему в последний раз.

— Северная Африка.

— Клево, — ответил он.

В доме было десять спален, шесть каминов, гостиная размером с футбольное поле. «Клево», ничего не скажешь. Мы с Клайвом составили перечень мебели, которую мне требовалось найти во время тура. Я собиралась доставить группу в Тунис, передать ее местным гиду и археологу, которых наняли, а потом заняться тем, что поддерживает наш бизнес, — поисками антиквариата и ковров для дома в Роздейле. Такие поиски — одно из немногих моих любимых занятий. С моей точки зрения, они так же увлекательны, как приобретение, а находка чего-нибудь поистине уникального за хорошую цену просто восхитительна.

— Я проголодалась, — заявила Честити.

— Поешь картофельных чипсов, — сказал Бен, протягивая ей пакет. Девушка с подозрением взглянула на пакет и на него.

— Ладно, не ешь картофельных чипсов, — сказал Бен, полез в пакет и вынул оттуда горсть. Он, как я уже поняла, любил поесть. Я ни минуты не видела его без какой-то еды в руке. Постараться, чтобы он не оголодал во время путешествия, могло оказаться сложной задачей.

Я принялась искать последнего члена нашей группы, Ричарда Рейнолдса, который должен был встретиться с нами во Франкфурте, тоже позвонившего в последнюю минуту. О Рейнолдсе я знала только, что он биржевой маклер из Монреаля. Однако нашла его сразу же. Он был единственным человеком в баре, кто разговаривал по сотовому телефону по-английски. Я не представляла, с кем он может беседовать, когда в Монреале два часа ночи, правда, говорят, что рынок никогда не спит.

Я разглядывала его минуты две, пока он говорил. Вся его одежда была совершенно новенькой, вплоть до брючного ремня и стоявшей сбоку дорожной сумки: хлопчатобумажная рубашка, все еще со следами складок, кроссовки, до того белые, что больно смотреть, и только что купленная куртка цвета хаки. Я поняла это, потому что из рукава все еще торчал отвратительный пластиковый ценник, срезать который можно только садовыми ножницами. Подумала, сказать ли об этом Рейнолдсу, но я не была ему матерью, всего-навсего руководителем тура, да и все равно, судя по важному виду, с которым он, привалясь к стойке, громко говорил по телефону, я не была уверена, что не задену тем самым его самолюбие. Багажа его я еще не видела, однако не сомневалась, что там только необходимые для трансатлантического перелета вещи. Если я не ошибалась, Рейнолдс совершал такое путешествие впервые. Что побудило его, подумала я, отправиться в историко-археологический тур в Тунис, вместо, например, поездки к солнцу, песку и сексу на Карибские острова?