«Ваша синестезия — это лишь малая часть вашей неповторимости».
Его неожиданные слова шокировали и… возбуждали.
Мила повела носом — помимо уже ставшего привычным запаха карнавала, она почувствовала и другое… трудно определяемое. Близость. Она необъяснимым образом тянется к Ричарду Гранди. Все утро ее не покидало это ощущение близости.
Минута… и она поняла.
Повернувшись к нему, она спросила:
— Что у вас за одеколон?
Он стоял в небрежной позе, ухватившись за распорку, соединяющую крыло «Сессны» с фюзеляжем, и не скрывал довольной улыбки.
— Вы и не представляете, как трудно было найти одеколон с запахом дубового мха, — заявил он.
— Вы… нарочно это сделали? — У Милы сначала зачастил пульс, потом сердце замерло.
— Нарочно. Самым бессовестным образом. — Он удивился тому, что она так серьезно на него смотрит. — Я не был уверен, что это сработает. Кажется, вы сразу ничего не заметили.
Не заметила потому, что была обуреваема желанием забраться ему на колени в самолете и уснуть, прижавшись к нему.
«Дубовый мох».
— Зачем вы это сделали? — полушепотом спросила она, вспоминая их разговор в самолете через головной телефон. Вспоминая то, в чем ему признавалась. Как впустила его в свой, обычно охраняемый ото всех, мир.
Он пожал плечом.
— Потому что вы связываете этот запах с надежностью.
Она поборола жар и запах лимона — ему не все равно, как она чувствует себя рядом с ним. Но тем не менее она рассердилась.
— И вы решили управлять моим восприятием, причудами, чтобы я чувствовала себя в безопасности с вами?
Он посерьезнел и выпрямился.
— Нет, Мила. Это совсем не то…
— Тогда что? Почему мне необходимо чувствовать себя в безопасности около вас?
С первого его появления в Нэнси-Пойнт, когда он шагнул ей навстречу, и до сего момента он выглядел исключительно самоуверенным, но сейчас был явно не в своей тарелке. Расстроен. Неужели он страдает? Запах лака для ногтей — она всегда так реагирует на страдания людей — стал растворяться. Она его прощает…
— Потому что вы все время настороже, и я… — Он даже побледнел. — Господи, Мила…
— Ну ты даешь, приятель! — крикнул Крейг, проходя мимо. Он помахал им и направился к сарайчику, служившему конторой аэродрома.
Рич не сводил глаз с лица Милы и не заметил ухода Крейга, а она… она старалась преодолеть свое естественное недоверие к людям.
Ричард Гранди вовсе не серийный убийца. Он надушился этим одеколоном, потому что думал, что ей так будет с ним проще.
Всего лишь это.
Мила практически видела вихрь мыслей в его красивой голове. Он опустил глаза на взлетно-посадочную площадку, покрытую известняковой крошкой, а когда посмотрел на нее, то взгляд у него был мрачно-решительный. И искренний.
— Я хотел пригласить вас на ужин, — признался он. — И я хотел, чтобы вы не испытывали неловкости и согласились.
— А сейчас я выгляжу спокойной и довольной?
У него опустились плечи.
— Да нет.
Но явное смущение Рича помогло ей. Он понял свою ошибку, и что-то подсказывало, что он редко совершал промахи. Старые привычки отмирают с трудом, но все же его поведение породило в ней неизведанное раньше ощущение. Доверие. Оно вибрировало в ее напрягшемся теле.
— Не все ли вам равно, пойду я на ужин или нет? — Это трусливая замена вопроса: «Почему вы вообще хотите поужинать со мной?»
— Вы меня заинтриговали. И не из-за синестезии. Вернее, не только из-за этого, — добавил он, когда она недоверчиво приподняла бровь. — Я просто хотел лучше вас узнать. И чтобы вы лучше узнали меня.
— Честно говоря, я не уверена, что ваша следующая попытка будет удачнее.
По его взгляду было видно, что он борется сам с собой. Наконец он решился.
— Это была ошибка. — И торопливо уточнил: — Моя ошибка.
— Трудное признание от человека, который никогда не совершает ошибок.
Он усмехнулся:
— Очевидно, я откладывал их, чтобы совершить грубый промах. — Рич тяжело вздохнул. — Я добиваюсь успехов в бизнесе, потому что предусмотрителен. Я все планирую. Я нахожу выход, потому что я предвижу препятствия. Но, Мила, с вами я в полной растерянности. Я понятия не имею, где границы дозволенного, как бы я ни пытался их соблюдать. Но это слабое оправдание моей хитрости. — Он вышел из тени от крыла «Сессны». — Спасибо за все, что вы мне показали, и желаю вам в будущем всего наилучшего.
Он не пожал ей руки, не коснулся ее, а всего лишь церемонно кивнул, будто лорд из древнего королевства, и отошел. Но вдруг остановился и оглянулся.
— Мила, я искренне говорил о том, что вы особенная во многом, не имеющем отношения к вашей синестезии. В вас есть что-то необычное… то, как вы относитесь к рифу, к этому месту… Я думаю, что в вас и в вашей сверхспособности воспринимать окружающий мир заключается секрет жизни. Я этого не понимаю, но мне чертовски завидно. Остается лишь надеяться, что кое-что из этого передастся и мне.
Он кивнул еще раз и ушел.
Теперь в нее ударил запах свежеподжаренного тоста. «Грусть». Рич попрощался с ней как раз в тот момент, когда она наконец собралась узнать подлинного Рича. Открытый взгляд его аквамариновых глаз — та дверца, которая раскрылась перед ней. Аквамарин всегда наполнял ее энергией. И что теперь? Она больше не услышит звуков арфы от его прикосновений, и запаха кофе не почувствует или вкуса сладкого сиропа от его сексуальной улыбки. Он останется в памяти одним из чужаков в офисном костюме, гидом которых ей приходилось быть.
Но допустить его глубоко в свою душу она пока что не готова. Она провела всю жизнь, отдаляясь от людей, а тут появился человек, пытавшийся сократить это расстояние. Может, ей необходимо собраться с силами и самой сделать шаг ему навстречу?
— Подождите!
Ей пришлось крикнуть дважды, потому что длинноногий Рич успел уйти достаточно далеко. Он остановился на кромке тщательно подстриженной травы за взлетно-посадочной полосой и обернулся. Внутренний голос подстегнул Милу. Надо успеть задержать его, что-то подсказывало — как только он ступит на траву, будет поздно, все будет потеряно.
— Как насчет коралловых мальков?!
Он нахмурился и крикнул в ответ:
— А при чем здесь они?!
— Вы не можете уехать, не увидев этого. Не зря же вы проделали такой длинный путь.
Лицо у него приняло настороженное выражение, и она опять почувствовала запах и вкус тоста: значит, он тоже опасается неизвестного, как и она.
— Это интересно? — откликнулся он.
— Это чудо. — Она догнала его, слегка запыхавшись. — И это начинается сегодня вечером.
Мила искала его взгляда, чтобы понять: что же он решит.
— Согласен на чудо, — уступил он.
— Должна быть полная луна, чтобы все разглядеть. А пока что мы могли бы перекусить… если хотите.
Его улыбка, когда он наконец улыбнулся, была похожа на восход солнца в Корал-Бэй.
— Это не будет роковым событием? После… — Он кивнул на самолет.
— Нет, — поторопилась заверить его она. — Ваша уловка не самый умный поступок, который вы совершили, но я верю, что ничего плохого вы не имели в виду.
Красивое лицо Рича потеплело от благодарности, хотя какая-то тень все же пробежала.
— Оʼкей, — сказал он. — Встретимся на причале в шесть?
Дыхание комом застряло у нее в горле.
— Оʼкей. — Это все, что она смогла выдавить.
В последний момент она вспомнила и выкрикнула:
— Не забудьте ласты!
Глава 6
Вечером лодка подошла к оживленному пирсу, и Ричард легко спрыгнул на бревенчатый настил.
Мила не выходила у него из ума с того времени, как они расстались днем. Но пришлось заняться документами — их скопилась уйма, — ожидавшими его, и сосредоточиться на своих планах.
«Но я верю, что ничего плохого вы не имели в виду».
Намеренно использовать один из ее запахов — это лишь малая часть обиды, которую он, возможно, нанес ей, этому нежному созданию. Порядочный человек взял бы другого гида или вернулся в город и оставался там. Порядочный человек не искал бы причин, чтобы находиться ближе к Миле, учитывая то, что он готовит документы, которые изменят ее мир. А одержимый? Одержимый искал бы. Он — этот одержимый.
Почему нет способа преуспеть в своих планах и не упустить девушку? В глубине души он знал, что такого способа нет.
Мила не поторопилась бы объявить о своем доверии ему, если бы знала, что у него на борту «Портуса» находятся чертежи курорта с видом на риф. И аренда на Уорду прямо сейчас возобновляется. Нет времени, чтобы придумать другой план действий и проверить возможность его осуществления. Кто-то же будет застраивать побережье: он, правительство, какая-то оффшорная третья сторона. И если он будет бездействовать, то лишится береговой полосы либо аренды на Уорду. А возможно, и того и другого.
Тогда что ждет Милу и ее любимый риф?
Из двух зол выбирай меньшее.
Рич помахал Дамо, давая знак отплывать обратно к «Портусу».
Солнце спускалось к западному горизонту и бросало оранжево-желтый свет на все вокруг, отражаясь в неподвижной поверхности лагуны.
— Красиво, правда? — раздался сзади негромкий голос. — Я могла бы смотреть на это каждый день.
Рич повернулся — на пристани стояла Мила. Ему хотелось сказать, что это на нее можно смотреть каждый день, но… не хватало воздуха в легких.
Такой он ее еще не видел. Она стояла, скрестив впереди руки, длинные темные волосы свободно ниспадали на плечи, аккуратно окаймляя лицо с легким, едва заметным макияжем в пастельных тонах. На изящной шее Милы — бусы из раковин, так чудесно смотревшиеся на загорелой коже, а нитка подлиннее свисала в треугольный вырез платья. Под платьем на тоненьких бретельках угадывалось бикини. В этом платье можно и на пляж пойти, и даже пообедать в любом ресторане города. В самом лучшем.
— Мила, как приятно снова вас увидеть. — Ох, какая официальность. Рич приподнял снаряжение для подводного плавания, которое захватил на «Портусе» утром. — Вот — ласты я взял.