— Обычно раковины я бросаю обратно, а мякоть съедаю, — сказала с улыбкой Мила. — Хотите присоединиться?
Рич сдвинул брови.
— А у вас под рукой есть красный винный уксус?
Маленьким ножом она поддела створки первой раковины. Створки, щелкнув, открылись. Она поднесла устрицу ко рту и со словами «аи nature!»[14] проглотила.
Мила повторила эту процедуру и протянула раскрытую раковину с устрицей Ричу. Он раскусил свежайший моллюск, и его брови от удовольствия полезли на лоб.
— Дыня! — оценил он.
— Да, похоже. Соленая дыня. И еще устрицы сообразительные.
Рич не мог взять в толк, каким образом кусок мякоти имеет свойства личности. Так же, как ему никогда не удавалось понять, что в винтажном вине есть некая претенциозность, но он готов был поверить, что знатокам вин в модных ресторанах, которые он посещал, это удается.
Устрицы под номерами три и четыре тоже были съедены, осталась только одна, и Рич предложил ее Миле. Она посмотрела внутрь раковины, ахнула и стала что-то записывать в журнал.
— Там жемчужина, — сообщила она.
Рич вгляделся в крошечный кремовый шарик — мало похоже на жемчужину.
— Это хороший знак? — спросил он.
— Да нет. — Мила осторожно потрогала шарик. — Это могло образоваться как защита от паразитов. Если подобного слишком много, то стало бы плохим признаком для массовых скоплений моллюсков.
— Разве жемчужины — всегда показатель дефекта?
— Ну почему же? Изъяны могут превращаться в красоту.
С тем же успехом это относится к ней.
Мила извлекла ножом шарик и сполоснула в воде, а остаток устричной мякоти проглотила.
— Держите. — Она протянула ему жемчужину. — Сувенир.
— У вас дома полно таких сувениров?
— Некультивированные жемчужины — это редкость, — улыбаясь, сказала она. — Эта вторая, которую я нашла за все время моей работы. Но взять себе… по-моему, это нечестно. Я и так счастлива, на жизнь мне хватает, а чтобы еще и выгоду получать… Первую жемчужинку я отдала женщине, у которой трое малышей.
Рич не сводил с Милы глаз.
— Вам известна их цена?
— Ну, не слишком высокая, если они маленькие и бесформенные. — Она положила жемчужину на мокрую ладонь и подбросила. — Но мне нравятся такие: грубые, естественной формы. Вот. — Она вытянула руку. — На память о Корал-Бэй. Жаль, что небольшая.
Неужели она сочла, что его волнует размер? Когда он будет смотреть на маленькую, неправильной формы жемчужину, то вспомнит маленькую женщину, тоже не совсем обычную, неправильную.
Вспомнит, какая она совершенная в своей неправильности.
Рич сжал пальцами драгоценность.
— Спасибо.
Мила бросила пустые раковины обратно в воду, чтобы они послужили основанием для будущих поколений устриц, и стала собирать вещи. Ричу было приятно за ней наблюдать.
— Оʼкей, — наконец сказала она. — Все сделано. Поедемте? Вы предупредили в Уорду, что приезжаете?
— Да. Панику я посеял.
Она улыбнулась, а он поймал себя на том, что начинает считать минуты между ее улыбками. За последний час она улыбалась ему чаще, чем за все время, что он с ней знаком. Неловко связывать это с тем, что она сочла его кем-то вроде крестоносца, хорошим парнем, охраняющим природу.
— Думаю, вам понравится. Эта страна действительно очень красива своей необычностью, — сказала она.
Он шел за ней по тропинке к машине, в голове крутилась фраза: «Каждый судит по себе».
Их прибытие в Уорду не вызвало никакого ажиотажа.
Им широко улыбнулся мужчина с обветренным лицом и представился управляющим на ферме. Он предложил показать им усадьбу.
— Джаред Киплинг, — сказал он, пожав руку Ричу. — Кип.
Милу не оскорбило, что Кип забыл пожать ей руку. Наверняка разволновался от встречи с хозяином, который так долго не появлялся. Это уберегло ее от возможных неприятных ощущений.
Он поднялся на веранду, которая тянулась вдоль всего хозяйского дома, и сразу перешел на деловой тон.
— Здесь никого нет? — спросила Мила, войдя впереди мужчин в холл. Несмотря на мебель, чистоту и натертый пол, в воздухе чувствовалась пустота. То же самое она чувствовала от эвкалипта ярра.
Уорду был… пустым. И безжизненным.
Как грустно. Она этого совершенно не ожидала.
— Большинство работников живут неподалеку или в городе. Дом мы держим для Досонов, — сказал Кип. — На всякий случай.
Для Досонов, которые никогда сюда не приезжали? Мила бросила взгляд на Рича. Он же старательно отводил глаза в сторону.
Мила оставила мужчин обсуждать дела и пошла осматривать дом. Все комнаты были так же чисто убраны и пусты, как и первая. Она провела кончиками пальцев по блестящей старой мебели, и по телу пробежали мириады приятных мушек. Когда она вернулась в гостиную, то Рич и управляющий были заняты беседой, сидя на диванах, на которых уж точно сто лет никто не сидел. Она успела услышать слово «аренда», прежде чем Рич вскочил и быстро замял разговор.
Кип явно растерялся от внезапно оборванного разговора и произнес:
— Я могу показать вам рабочие дворы и вертолет для воздушного наблюдения.
Рич выглядел смущенно. Вот уж что для него несвойственно, так это стушеваться.
— У вас есть собственный вертолет? — спросила Мила, чтобы снять напряжение.
Рич повернулся к двери.
— Кажется, есть.
— Это вертолет для проверки стада, — продолжал Кип. — Там места только на двоих. Лишь таким образом можно обследовать по периметру всю территорию Уорду за день.
— Облет подождет, — заявил Рич. — Покажите нам лучше то основное, что можно увидеть с дороги.
«Нам». Словно она принимает участие в делах Ричарда Гранди.
Мила поспешно следовала за Рич ем, пока он осматривал оборудование и постройки поблизости усадьбы. Конечно, говоря о собственности такого масштаба, «поблизости» — понятие относительное. Затем они сели в «лендкрузер» последней модели и отправились на север в облаках красно-коричневой пыли. Рич и Кип обсуждали хозяйственные дела на ферме, а Мила погрузилась в созерцание австралийского кустарника и не замечала, как течет время. Она пришла в себя, когда Рич дотронулся до ее щеки. Оказывается, она задремала.
— Пора перекусить, — сказал он. — Простите, мы заговорились с Кипом.
Прошлой ночью она плохо спала, без конца ворочалась. Это из-за умопомрачительного поцелуя на пристани. Ей, конечно, нужно было выспаться, но, господи, как же неловко получилось… Она торопливо вылезла из автомобиля.
— Моя жена приготовила вам завтрак, — Кип передал Ричу корзинку с крышкой. — Она не ожидала вас вдвоем, но наготовила, по-моему, предостаточно. Если идти по этой тропинке, то придете к «пруду Джека». Приятное место, отдохнете, подкрепитесь.
— Чудесно, — произнес Рич, и на губах у него заиграла улыбка.
У Милы эта улыбка отозвалась запахом ананаса. Надо же… ананас. Она-то думала, что знает запахи всех на свете фруктов и плодов.
Они шли молча, дорога спускалась вниз, и все указывало на то, что рядом вода: меньше кустарника, больше деревьев, меньше бурого цвета, больше зелени.
Вода в «пруду Джека» была темная и усыпана крупными кувшинками, переливающимися разными оттенками. В трещинах на скалах росла длинная трава. Рич и Мила остановились на краю пруда и смотрели вниз. Место поражало покоем и красотой.
— Странно, что здесь пруд, ведь почва сухая, — заметила она.
— Я видел это на карте, — сказал Рич. — Это карстовая воронка, а не пруд.
Водоем окаймлял золотистый гранит, на дальней стороне была узкая тропа, по которой скот из Уорду приходит выпить холодной, свежей, скорее всего, артезианской воды. Справа — плоский выступ скалы, словно платформа для дайвинга.
— Жаль, что я не захватила маску и ласты, — вздохнула Мила. — Интересно посмотреть, куда ведет вход в эту воронку.
Он подал ей руку, помогая забраться на выступ. Мила подошла к краю и сбросила туфли.
— Ледяная! — взвизгнула она, окунув пальцы в воду. — Здорово.
Рич поставил на землю корзинку, тоже разулся, закатал джинсы до колен и уселся у края, спустив ноги в воду.
Мила просмотрела содержимое корзинки.
— Здесь по крайней мере двадцать сэндвичей, — сказала она, протягивая Ричу охлажденную бутылку воды. — И все разные. Думаю, вам хотели угодить. Для них ваш приезд — это важный момент.
Рич фыркнул и отвернулся к водоему. Они ели молча, но Мила чувствовала, что Рич в своих мыслях отдаляется от нее все больше и больше… как кувшинки, плавающие по воде.
— Такое прекрасное место, а у вас расстроенный вид, — сказала она, глядя на его нахмуренное лицо. Может, это ее вина? Ведь это она вынудила его привезти ее в Уорду.
— Простите. — Он словно очнулся. — Воспоминания…
— Но вы раньше не бывали здесь.
— Нет. — Больше он ничего не объяснил и перевел разговор: — Это вы настаивали на поездке. И как? Оправдались ожидания?
Она обвела взглядом то, что их окружало.
— Невозможно сидеть в таком месте и искать недостатки. Уорду предлагает самое лучшее, что есть в этом крае: богатство земли и красоту океанского побережья. Я чувствую…
Что? Что она чувствует?
— Здесь… уютно, — сказала она. — Может, все дело в генетической памяти. — И неожиданно ахнула.
Рич обернулся, чтобы посмотреть, что такое она увидела.
— Я просто поняла, что оба наших предка могли бы сидеть на этом самом месте. Они отделены от нас веками, а сейчас здесь мы. Может, поэтому я чувствую связь с вами.
Слова вылетели сами собой, прежде чем она успела их осмыслить.
Глаза цвета неба пронзили ее.
— Что вы сказали? Что вы чувствуете… связь?
Запахло скисшим молоком, ей захотелось сморщить нос.
— А вы не чувствуете?
Он долго и внимательно смотрел на нее.
— Это несерьезно, но… да, я чувствую.
Дыхание у нее перехватило, словно она подавилась сэндвичем.
— Несерьезно? — выдавила она.
— У нас с вами такие разные цели. — Он опустил глаза. — Вы из морского народа, а я… из народа из стекла и хрома.