— У меня нет никакой пустоты…
— Есть, конечно. Вы суете туда ваши деньги, как в дупло в зубе. Люди, подобные вам, считают важным богатство, а не то, что на самом деле важно.
— Люди, подобные мне? — процедил он.
— Люди, которых ничто ни с кем не связывает. Пустые люди. Одинокие люди.
У Рича перекосилось лицо, и он побледнел.
— И это говорите вы, Мила? Вы? Олицетворение одиночества? И вы хотите дать мне совет, как не быть одиноким?
Его жестокие слова попали в цель. Больно, но нельзя отрицать правды.
— Вам не приходило в голову, что я богаче вас? Потому что у меня есть все это. — Она обвела руками океан и риф под лунным светом. — Там мое место. У меня есть уверенность и удовлетворение. Все это больше, чем ваше богатство.
Внизу лестницы появился Дамо — вид у него был смущенный. Мила тоже смутилась. Господи, и это происходит в том месте, которое она уже начала представлять вторым домом.
Она резко развернулась и последовала за Дамо к лодке.
— Если не «Весткорпорейшн», то неизвестно, кто появится и что эти люди предпримут! — крикнул ей вслед Рич. — Лучше я, чем другие.
Она крикнула в ответ через плечо:
— Почему бы вам не построить подводный отель?! Вот было бы устрашающее зрелище. Или лучше вообще ничего не стройте. Пусть Уорду развалится само по себе.
— Вот именно — развалится.
— Тогда откажитесь от аренды.
— Я не хочу отказываться от Уорду. Я пытаюсь спасти ферму. Если я откажусь от аренды, то ее заберет кто-нибудь другой. Если я не стану заниматься застройкой, то акцизный сбор с побережья перейдет к правительству, и придут неизвестно какие люди — они построят все, что захотят. Придут те, кому абсолютно наплевать на риф.
— Я-то считала, что это вам наплевать, — презрительно фыркнула она.
— Мила, не уходите. Не таким образом.
Иногда последнее слово — это молчание. И она промолчит. Запах ушной серы душил ее так, что сказать что-то членораздельное не удастся, а доставить Ричарду Гранди удовольствие услышать, как у нее из глотки вырывается карканье… Ну уж нет. Она, не задумываясь, взяла протянутую Дамо руку и ступила в лодку спиной к человеку, которого так охотно впустила в свою жизнь.
Рич стоял неподвижно и молча. Неужели она ожидала от него в последнюю минуту театральных извинений? Сожаления? Неужели она настолько наивна? Он, Ричард Гранди, принимает решения, исходя из необходимости и интересов своих акционеров. Она не может ожидать, что он поставит чьи-либо нужды выше собственных. И уж точно не выше ее желаний. Она была его гидом и не более того. Им двигало любопытство и желание немного развлечься. Он был знаком с ней всего-то несколько дней, а у него грандиозные планы. Полная глупость вообразить, что она могла бы повлиять на какие-либо изменения в его твердой позиции. Да для него то, чем она здесь занимается, — это дорогостоящий каприз, прихоть. И ее нелепый дом-сарай, ее смешная работа…
У Дамо хватило ума хранить молчание, когда он вез ее обратно на пристань и высадил у пирса. Мила еле заметно улыбнулась ему на прощание, спустилась на берег и повернула в сторону города. Прилив позволял идти между скал. Ей было важно ощутить ногами воду, чтобы доказать себе, что Рич не окончательно притупил ее чувства.
Что он не сломил ее.
Но когда вода заплескалась вокруг босых ног, Мила не услышала симфонии звуков. Обернувшись, она посмотрела на риф, представляя жизнь под водой. И снова ни звука, никаких ощущений, вообще ничего.
Все молчит, все умерло, как и ее сердце.
Невозможно жить в мире без своей сверхспособности, которая помогала ей понимать все вокруг. Риф помогал ей дышать. И хотя она ни за что не хотела этого признать, но представить мир без Рича очень трудно.
Глава 12
Голос инспектора в телефоне прозвучал мрачно:
— У меня новость, но тебе это может не понравиться.
Мила насторожилась. За прошедшие девять недель произошло много чего, что ей не нравилось, в том числе и невозможность выкинуть из головы предателя Ричарда Гранди.
Время не излечило рану, как говорилось в поговорке.
— Говори же, Лайл.
— Во-первых… аренда Уорду восстановлена.
У нее сжало живот. Лайл сказал «восстановлена», а не отдана кому-то заново.
— Аренду возобновили Досоны?
Желудок у нее подскочил прямо к горлу, и во рту появился бесподобный вкус горячего шоколада — вкус надежды.
— Похоже на то, что они остаются. Я вот тут смотрю на копию соглашения, которой вообще-то у меня не должно быть, — сказал Лайл. — Но… надо иметь друзей в высоких сферах… Это не весь документ, лишь основные положения.
— А прибрежная полоса?
— Вот об этом я хочу с тобой поговорить.
Мила ничего не говорила своему начальству о планах Рича по застройке. Или что она близко знакома с одним из Досонов.
— Правительство одобрило планы по застройке берега залива, — сказал Лайл.
Неужели она на самом деле вообразила, что Рич переменит свои мультимиллионные планы… ради нее? Горячий шоколад полностью исчез.
— Лайл, какого рода застройка?
— У меня тут только отдельные страницы. Но что-то вроде курорта или отеля. Десятки ванных комнат или кухонь — трудно определить, что это. Не понимаю, зачем нужно столько помещений. — Лайл полистал страницы. — А вот это похоже на театр или на большой винный погреб. Подземный, однако, и с терморегуляцией. И вертолетная площадка. Не маленькое сооружение.
— А где намечено строительство?
— Здесь набросок карты. Похоже, что место в получасе езды к югу от тебя. Может, это Нэнси-Пойнт?
В каждой клеточке ее тела начали образовываться льдинки.
Итак, дело сделано. Нашел-таки место — любимое место его прабабушки.
— Лайл, просмотри документы. Есть ли в них какое-нибудь упоминание компании под названием «Весткорпорейшн»?
Лайл пошелестел в телефоне, а она с замиранием сердца ждала.
— Да-а, Мила, вот печать «Весткорпорейшн» на одном из планов. Кто они?
Мила уставилась на стену напротив.
— «Весткорпорейшн» принадлежит Досонам, — выдавила она в телефон.
— Досонам? Ты шутишь. Уж кто-кто, но только не они…
— Мы их не знаем. Они давно не живут здесь… уже десятки лет.
— Но все же…
— Лайл, риф их больше не интересует. Прости, мне пора идти. Сможешь переслать мне эти документы?
— Я не могу, Мила. Не предполагалось, что я вообще их увижу. Эта информация тет-а-тет.
— Понимаю. Спасибо, Лайл.
До Нэнси-Пойнт хватило получаса езды. Она ожидала увидеть строительные работы, огороженное колышками место для подъезда транспорта. Но там ничего не было, все те же скалы, которые она видела сотни раз. То же самое место, где Рич впервые пошел ей навстречу и протянул руку, здороваясь.
Бессилие вкусом бурбона[15] обволокло горло. Нэнси-Пойнт, заполненный туристами, электростанцией, курортными лечебницами… это просто немыслимо.
И решение созрело — она скажет об этом Ричу.
У нее не хватит смелости поговорить с ним с глазу на глаз или по телефону. Выдержит ли сердце, услышав его голос? Значит, отошлет электронное письмо со смартфона — едкое, злое — и скажет, что именно она думает о его планах превратить Нэнси-Пойнт в курорт. И сделает это прямо сейчас, пока злость не прошла… и смелость тоже.
Мила села обратно в машину, достала с приборного щитка смартфон и открыла приложение электронной почты. На минуту задумавшись, что написать в графе «тема», чтобы он это не проигнорировал, напечатала следующее:
«Тема: Нэнси перевернется в гробу!»
Мила пропустила вперед возбужденных туристов — они прыгали с лодки, предвкушая встречу с китовой акулой. Не все были хорошими пловцами, поэтому кто-то из гидов погружался вместе с ними, держа в руке белую табличку, чтобы общаться со своей группой под водой.
Последняя группа погрузилась в воду, и теперь настала очередь Милы. Она махнула капитану и опустилась в шелковистую воду.
Мила обогнула группу и поплыла дальше, чтобы спокойно заняться своим делом.
Она собиралась сфотографировать акулу, а для этого нужно, чтобы животное оказалось над ней. Первым указанием на то, что акула здесь, были неистовые движения ластами ближайших к ней туристов. Затем появилась и сама акула, медленно плывущая прямо на Милу.
Она нырнула, и ей было отлично видно с полдюжины рыб-прилипал у акульего брюха. Мила подняла камеру и успела сделать несколько снимков узоров вокруг жабр акулы, пока та не исчезла в синей глубине. Но Мила знала, что это ненадолго. Китовым акулам нравилось присутствие людей, и эта появлялась снова и снова, плавая кругами между дайверами.
Она получала удовольствие, наблюдая за акулой. Мила считала китовых акул королевскими особами. Эта акула явно была принцессой, спокойная, с эффектной окраской, крупной квадратной головой, огромной зияющей пастью, которая зараз может проглотить сотни литров морской воды. Когда она не глотает воду, то сжимает плотно губы, чтобы пропустить воду через жабры, а затем проглотить твердую пищу. Миле казалось, что акула сжимает губы в самодовольной ухмылке.
У Милы стянуло грудь — она видела похожую усмешку раньше… у одного человека.
Она поплыла вперед, сохраняя безопасное расстояние, и наблюдала за пловцами — они приближались к акуле, по мере того как та удалялась от них. Один из пловцов держал белую табличку, но это не старший группы, на нем нет гидрокостюма компании. Мила вгляделась в него.
Пловец написал что-то на дощечке водонепроницаемым маркером, затем поднял ее.
Миле пришлось переждать, чтобы хвост акулы прошел мимо, и она смогла прочитать следующее:
«Никаких гостиничных номеров… это лаборатории».
Что это такое? Что это значит? Мила прочитала еще раз. Наверняка она неправильно прочитала какую-то инструкцию по дайвингу. Мужчина стер надпись голой рукой и написал снова. Что-то в его движении насторожило ее. Она не могла отвести глаз от таблички. Он опять ее поднял: теперь слова были длиннее, а буквы мельче. Миле пришлось подплыть немного ближе, чтобы прочитать: