Страха не было. Только раздражение и желание поскорее закончить.
«Вот же навязался! Судьба у него, что ли, от моей руки погибнуть? Да и я обещание дала прибить мерзавца. В сердцах, но слово вылетело. Придётся выполнять», — вздохнула я.
— Негоже врать хорошим людям и чужих мальчишек сманивать, уважаемая, — сплюнул бандит под ноги, делая ещё один шаг к своей кончине. — Правильно говорю, парни?
Подельники похабно осклабились и заржали, словно услышали развесёлую шутку. С такими бесполезно вести переговоры, убеждать отказаться от противозаконных замыслов, перевоспитывать. Я просто вытянула в сторону Зыныги руки с отросшими когтями, светящимися синими огнями. Сделала жест, имитирующий раскрытие грудной клетки, и дополнила представление пантомимой вырывания сердца и растирания его между ладонями.
Всё. Я даже ментальную магию не задействовала, внушая бандиту, что всё это с ним происходит реально.
Но мужик побледнел, уронил дубинку и схватился за сердце. Не отрывая взгляда от моих скрюченных пальцев, он охнул и умер.
— Кто следующий? — повернулась я к остолбеневшим от увиденного разбойникам. Ткнула пальцем наугад и уверенно сказала: — Ты!
— Ааааааа!!! — разорвал вечернюю тишину вопль удирающих от страшной смерти головорезов.
Кинув им вслед простое, но зловредное заклинание из арсенала Книги, я тут же забыла о нападении и, упав на колени, закричала в колодец:
— Филенька?!
— Ну, чего ты орёшь? Мне и так плохо. Забери меня отсюда поскорее, — донёсся из темноты жалобный стон моего кота.
— Сейчас, миленький, сейчас. Ты глазки закрой — я светлец сотворю. Посмотрю, как тебя вытащить можно.
Щёлкнула пальцами и отпустила маленький, но яркий шарик, осветивший внутренности заброшенного колодца. Неровная каменная кладка, местами покрытая мхом, местами блестевшая от сочившейся воды, отвесно уходила глубоко вниз. Где-то далеко блеснуло отражение потревожившего этот мир влажной темноты светлеца.
Филипп, замотанный в драную тряпку, не то висел, зацепившись когтями за выступ, не то стоял на чём-то, вытянувшись всем тельцем и придерживая себя передними лапками. Достать кота без подручных средств, даже свесившись на весь рост, я не смогу.
Встала, осмотрелась, вытирая руки об одежду, и зацепилась пальцем за завязки пояса. Удивительно, как быстро я привыкла к особенностям местной одежды даже и не подумала о том, что это идиотское приспособление можно использовать для спасения фамильяра.
Развязала узел, размотала длинные завязки, стянула безумное устройство и примерилась, как им котика вытащить.
Завязки были из крепкого витого шнура, но длины могло не хватить. Не задумываясь, многократно виденным в фильмах движением надорвала подол юбки и укоротила её на ладонь. Получилась длинная лента, которой и нарастила завязки. Подёргала, проверяя крепление. Убедившись в надёжности, легла на живот около колодезного зева и приступила к спасательной операции.
Светлец освещал ствол колодца и давал возможность видеть, куда спускать моё самопальное устройство.
— Филенька, я сейчас тебе под попу подведу люльку. Ты не бойся — вытащу. Главное, равновесие держи, — уговаривала я кота и себя, манипулируя завязками, спуская пояс вровень с нижними лапками.
— Быстрей, пожалуйста. Не могу больше, — сквозь зубы простонал фамильяр.
Не знала, что в лексиконе моего кота есть слово «пожалуйста». Обычно он жил по принципу всех кошачьих: будьте счастливы, что я позволяю вам быть рядом. Похоже, котеньке моему действительно плохо. Почувствовав, как потяжелело устройство, подцепившее Филиппа, медленно и плавно принялась поднимать его на поверхность.
Выбирая сначала завязки и проклиная неудобство местной одежды, я встала на колени, потом поднялась в полный рост. И вот уже лежит на траве мой пояс, а в нём, обмотанный грязной ветхой тряпкой, фамильяр.
Злость, клокотавшая в сердце, помогла молниеносно отрастить на указательном пальце драконий коготь. Одним движением отсекла лишнюю длину завязок. Подманив светлец, освещавший подъём котика из колодца и висевший у меня за плечом, принялась осторожно разрезать путы.
— Где болит, лапушка? — спрашивала я, но в ответ был только стон. — Как же ты попался-то, маленький мой?
— Погнался за птичками и не заметил, что за мной тоже охотятся, — наконец-то выдавил из себя кот. Мало кто любит признаваться в своих ошибках. Мой Филипп не любил этого больше всех. — Набросили тряпку вонючую и ударили по голове чем-то…
— Как же тебе удалось спастись? — сбрасывая последние лоскуты, опутывающие пушистую тушку, в колодец, спросила я.
— Не знаю, — честно признался страдалец. — Пришёл в себя оттого, что шёрстка промокла. Чувствую, что вишу связанный. Попытался освободиться и заскользил вниз. Продрал тряпки и вцепился когтями в камни. Больно было до темноты в глазах, но я думал о тебе и держался. А потом задней лапкой встал на уступ узкий. Вторую там же пристроил. Немного полегче стало, но всё равно больно. А самое страшное, что я тебя не чувствовал, но слышал, что бандиты говорят. О том, как тебя поймают, потому что ты обязательно побежишь меня искать. О том, что они с тобой сделают, когда схватят. Очень хотелось выбраться из ямы, чтобы выцарапать им глаза и разорвать горло, но не мог. Похоже, там магия не работает. Потому тебя не слышал.
Котик всхлипнул. На мгновение мне показалось, что я из колодца вытащила другого кота. С другими качествами и отношением к жизни.
Но как только я взглянула на лапки Филиппа, моя нежность опять обернулась злостью, и я рыкнула. Белые «носочки» чёрного котика превратились в кровавое месиво. Порылась в суме в поисках аптечки, которую завела, помня случай с Акомиром в Дремлесье, выудила флакончики с перекисью водорода и раствором масла чайного дерева.
— Малыш, мне надо твои лапки обработать. Потерпишь? — и, увидев, как фамильяр страдальчески прикрыл глаза, добавила: — Надо, кися, а то потом ещё хуже будет. Я сейчас промою от грязи и обработаю бактерицидным средством, а потом тебя Аер полечит. Он мальчик хороший, целитель талантливый. Наверное, обезболивать умеет. А я только подуть могу и в носик поцеловать.
Бормоча всякие глупости, отвлекая и забалтывая котика, поливала лапки шипящей жидкостью, которая стекала в траву грязно-бурой пеной. Подождав, когда раны очистятся и шёрстка чуток подсохнет, добавила по капельке антисептика. По себе знаю — болючий, зараза! Кот сносил все манипуляции молча и терпеливо. Только вздрогнул всей тушкой, когда настойка попала на ранки.
— Всё-всё, дружочек! Я закончила. Сейчас пояс завяжу и пойдём в деревню.
— Постой, — одёрнул меня кот, — труп-то убрать надо.
Упс! Сосредоточившись на спасении и лечении питомца, я совершенно забыла о мёртвом бандите.
— Да пусть валяется, — отмахнулась, затягивая шнурки пояса.
— Знаешь первое правило мести?
— Блюдо следует подавать холодным? Собаке собачья смерть. Тем более, что я не убивала — сам сдох.
— Главное, надёжно спрятать труп, — поправил меня котик, — чтобы при разбирательстве даже повода для ошибки быть не могло: сам умер или нечаянно прибил кто.
Понимая, что Филипп прав, я, бормоча себе под нос драконьи ругательства, подхваченные от Инка, наколдовала смерч, который скинул труп Зыныги в колодец. Потом послала вихрь по ближайшим холмам, и весь принесённый мусор тоже скинула в колодец, засыпая опасную яму. В завершении скатила лежащий у тропы валун и заткнула им дыру.
— Так нормально? — спросила, подхватывая питомца на руки.
— Хорошо получилось. Сто процентов не найдут! — одобрил кот, демонстрируя криминальные наклонности.
Глава 12
Подходя к дому Ывносара, я вспомнила, что выскочила отсюда полной тёткой, а назад иду молодой и стройной. Притормозила на минутку, возвращаясь в свой маскарадный костюм, а то ещё в дом не пустят.
Семья, дружно стуча ложками по дну быстро пустеющих мисок, ужинала. Не желая отвечать на вопросы и принимать сочувствия, активировала заклятие отвода глаз и тихо, как мышка, проскользнула в дом.
Из нашего закутка доносился серьёзный, чуточку строгий голос Аера и хихиканье сестричек.
— Ничего смешного в этом нет. Стыдного тоже. Это ваше тело, и вы должны знать, как оно устроено и работает.
«Великая Вселенная, они там что, в доктора играют? — ахнула я про себя. — Вроде уже не в том возрасте».
На всякий случай кашлянула и спросила:
— Аер, ты не спишь? — и только после этого заглянула за занавеску.
Девчушки расположились на моём тюфяке, юный целитель на своей постели полулежал, прикрытый до груди одеялом.
— Выспалась уже, — откликнулся подросток, помня о том, что он девушка. — Я тут местному населению объясняю, отчего бывают регулярные кровотечения у женщин. Тёмные совершенно.
— Придётся прервать столь интересную и познавательную лекцию. Мне нужна твоя помощь — я отбросила накидку, прикрывающую кота, которого, словно ребёнка, баюкала у груди. — Птички, вы потом договорите.
Сестрички послушно встали, махнули Аеру и вышли из комнаты.
— Что с Филиппом? — подобрался мальчик и привстал с постели.
— Кажется, у него когти вырваны, — едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать, сообщила характер травм. — Я раны промыла, бактерицидным средством обработала. На этом мои навыки лекаря заканчиваются. Правда, я ещё заговор заживляющий знаю, но прежде хочу, чтобы ты котика осмотрел.
Уложила Филю на колени, щелчком зажгла светлец и выжидательно посмотрела на Аера.
— Никогда не лечил животных, — почесал и без того лохматый затылок мальчик. Подумал секунду, набрал воздуха в лёгкие побольше, как перед прыжком в воду, и решительно кивнул. — Попробую.
После этого как-то весь собрался, стал серьёзным и взрослым. Пересел поближе и легко потрепал кота за ухом:
— Филипп, мне надо осмотреть твои лапки. Я знаю, что тебе больно, но я скажу слова обезболивающие и дотрагиваться буду очень аккуратно. Сможешь потерпеть?