Менеджер – маленький человечек с большой самоуверенностью – знал Агату в лицо: несколько месяцев назад она надписала ему экземпляр «Восточного экспресса». Кроме того, он был расположен к театру, поскольку представители этой профессии были в его пабе завсегдатаями.
Вот почему договориться использовать обеденный зал второго этажа (в половине третьего ланч уже закончился) оказалось очень просто. Узкая винтовая лестница находилась в дальней части паба и была густо завешана фотографиями и рисованными изображениями актеров и актрис, дававших представления в соседнем театре на протяжении последней сотни лет.
Инспектор Гриноу и Агата устроились за столиком на четыре персоны – ближайшим к лестнице.
Френсиса Л. Салливана – высокого и довольно массивного актера, которого Агата знала как Ларри, – пригласили первым. Как помощник режиссера он легко мог ненадолго уйти из театра во время генеральной репетиции.
– В основном, – сказал Ларри, баритон которого оставался звучным даже в самом непринужденном разговоре, – меня пригласили поработать с дублершей инженю: замену пришлось провести в самый последний момент. Эта новая девица еще не приходила. Ее только-только оповестили.
Инспектор сидел напротив, а Агата сбоку, спиной к стене. Гриноу дал ясно понять Салливану, что разговор неофициальный, и когда Ларри спросил, нельзя ли ему выпить пива, пока они беседуют, инспектор дал разрешение.
– Так печально, – продолжил актер, отпив из кружки, – я разговаривал с мисс Уорд на сцене и за кулисами. Она молилась об этой роли. Именно так сказала: «молилась».
– Она была ей настолько важна? – отозвался инспектор.
– Да. Она рассказала, что сделала неплохую карьеру – до войны. Якобы играла в нескольких ревю – и, конечно, у нее была неплохая роль в «Годах для танцев».
Агата сказала:
– С Айвором Новелло? О, а я на них была.
– Я тоже, – согласился Ларри, – и помню ее там. Она неплохо себя показала… Но эта пьеса оказалась из тех, что с приближением войны сильно пострадали.
– Когда я была на этом представлении, – вслух вспомнила Агата, – зрителей было так мало, что Новелло вышел к рампе и пригласил людей с галерки перейти на свободные места вниз.
Ларри кивнул, так что его второй подбородок стал похож на зоб.
– Бедняжка сказала, что скатилась до работы в «Ветряной мельнице».
– Ее выступления там я не видела.
Инспектор непринужденно поинтересовался:
– А как насчет вас, мистер Салливан? Вы ее в «Ветряной мельнице» видели?
Рука, поднимавшая кружку с элем, застыла на полдороге к уже широко открывшемуся рту, глаза под тяжелыми веками полностью открылись. Подобная немая сцена не прибавила актеру обаяния.
– О, нет, – сказал Ларри, – я на такие зрелища не хожу. Видите ли, инспектор, я благополучно женат.
– Мне кажется, немало благополучно женатых нередко оказываются в «Мельнице».
– Ну, – заявил Ларри, – я не из их числа.
– А вам не показалось, – осведомился инспектор, – что, когда мисс Уорд упомянула, что танцевала обнаженной, она вас… приглашала?
Массивный актер моргнул, став похожим на ошарашенного филина:
– Приглашала… в каком смысле, сэр?
– Мистер Салливан, эта Уорд была проституткой.
Как ни странно, это никак не смутило актера.
– Я так и понял. Ужасно, просто жалость – но некоторые молодые девицы, даже вполне респектабельные актрисы прежде, сейчас бедствуют… А в городе полно военных… ну и…
– Вы вчера занимались с нею?
Он со стуком поставил кружку.
– Что?.. Инспектор, мне это что-то перестает нравиться. Агата, скажите инспектору, что я – уважаемый деятель театра. Да я же Пуаро играл, господи!
«И не слишком хорошо», – подумала Агата, но вслух проговорила:
– По-моему, инспектор не собирался намекать на что-то нехорошее, Ларри.
– Конечно, нет! – подтвердил инспектор. – Но ведь вы сами, мистер Салливан, дали понять, что вас попросили поработать с новой дублершей. Ведь мисс Уорд вчера выбрали в качестве дублерши?
– Ну, ей не сообщили об этой удаче, – объяснил актер. – Кажется, наш режиссер рассматривал кандидатуры мисс Уорд и еще кого-то. О том, что выбрали ее, было бы объявлено сегодня.
– Не хотел вас обидеть, мистер Салливан, – жизнерадостно успокоил его следователь. – Но вы ведь понимаете, что я должен был предположить, что вчера вечером вы могли заниматься вместе.
– «Заниматься вместе»? Это надо понимать иносказательно?
– Заниматься ролью. Поскольку до премьеры осталось всего несколько дней… Мне казалось, что вы, люди театра, трудитесь в самое странное время.
– Это так, – подтвердил Ларри с утрированным достоинством.
– Кстати, – сказал инспектор, – вы не могли бы сказать мне, где были вчера вечером? Как вы его провели?
Его глаза снова широко открылись – и он посмотрел на Агату, словно взывая о помощи:
– Это начинает звучать так, словно я – подозреваемый.
Агата с улыбкой пожала плечами:
– Я тоже ответила на этот вопрос, Ларри.
Он посмотрел на нее умоляюще:
– Агата… Как вы можете участвовать в этом? Скажите ему, что я счастлив в браке. Неужели вы и правда думаете, что я мог бы предать мою дорогую Данаю?
По правде говоря, она так не думала. Она считала Ларри милейшим человеком, а любовь красивой жены Данаи, которая была значительно моложе его, наверняка удовлетворяла все то, что этот толстяк мог пожелать в романтическом плане. Она с удовольствием вспомнила, как гостила у этой пары в загородном доме, в Хэслмире, в графстве Суррей, – стоявшем на фоне каштановой рощи («неплохой фон для детектива», – подумала она, беря эту мысль на заметку и спешно возвращаясь в реальность).
Однако жена Ларри была далеко, а Ларри жил в городе. Кроме того, театральный народ, как бы Агата ни обожала их, принадлежал к особой породе людей и кое-кто из весьма утонченных его представителей был настоящим мартовским котом в плане морали и сексуального поведения.
Она не думала, что Ларри попадает в эту категорию, однако не слишком удивилась бы, узнав, что ошибается.
– Ларри, – мягко проговорила Агата, – если вам будет спокойнее говорить с инспектором без меня…
– Нет. Нет! – Мужчина замотал головой. – Мне совершенно нечего скрывать. Я поужинал с друзьями в отеле «Савой» – могу дать список… а потом остаток вечера был один, у себя в номере.
– Именно там вы находились между одиннадцатью вечера и, скажем, двумя часами ночи?
– Да.
Инспектор ничего не сказал. Агата догадывалась, какие мысли бродят у следователя в голове: такое алиби по сути не было алиби. Незаметно выскользнуть из отеля в середине ночи (и вернуться обратно) было совсем не трудно.
Инспектор записал имена сотрапезников Ларри (компания состояла из шести людей, связанных с театром, считая самого Ларри) и поблагодарил актера за помощь.
Переволновавшийся Ларри протянул инспектору руку и, обменявшись рукопожатием, сказал:
– Я совершенно не хотел вас обидеть. Прошу прощения, если показался слишком настороженным. Вы просто застали меня врасплох.
– Ничего страшного… Да! Мистер Салливан!
Актер застыл на лестнице, подняв ногу. Агате он показался похожим на вспугнутого в лесу оленя. Бедняга.
– Вы не могли бы направить к нам мистера Морриса? Он дал понять, что к этому времени освободится.
– Безусловно. С удовольствием. До свидания, инспектор.
– Да свидания, мистер Салливан.
Берти Моррис, как всегда, был одет безупречно: темно-серый костюм прекрасно сочетался с более светлым серым галстуком и кремовой рубашкой. Красивые черты лысеющей круглой головы были серьезными, и голос звучал не менее серьезно.
– Я был бы рад помочь вам, инспектор, – сказал он, – но я почти не знаком с этой женщиной. Ужасная трагедия. Так грустно.
– Насколько я понял, мистер Моррис, – уточнил инспектор, – именно вы пригласили ее на прослушивание. Значит, вы должны были ее знать.
– Я и правда знал. – Обращаясь к Агате, Берти вежливо спросил: – Мне можно курить?
– Конечно.
Он достал золотой портсигар и, закуривая, сказал:
– Я видел мисс Уорд в «Годах для танцев». Она хорошо вела диалог.
– И она была хороша собой.
– Безусловно.
– Вы знаете, что она… танцевала в «Ветряной мельнице».
– Многие девушки вынуждены идти на такое, инспектор. Не мне вам рассказывать о суровой реальности Лондона. Это прискорбно. Я надеялся дать ей… шанс.
– Значит, личного знакомства у вас не было. Вы просто запомнили ее по той пьесе.
Берти выпустил дым так, чтобы не попасть на Агату. Она обратила внимание на то, что руки у него изящные, чуткие. Он надел несколько колец, одно с бриллиантом. Строгость военного времени одежды Берти не коснулась.
– Я был знаком с мисс Уорд – немного. Неофициально.
Агата посмотрела на инспектора и сказала:
– Берти, если вам будет проще говорить без меня…
– Нет. Мне нечего скрывать. – Его круглое лицо пересекла напряженная улыбка, похожая на разрез. – У меня репутация человека, который… скажем так… тесно общается с танцовщицами и актрисами. Она преувеличена, но не совсем не заслужена.
Инспектор Гриноу подался вперед:
– Каковы были ваши отношения с мисс Уорд?
– Я бы сказал, «отношения» – чересчур сильно сказано. На прошлой неделе я случайно столкнулся с мисс Уорд на Пикадилли. Мы вместе провели вечер. Ужинали. Танцевали. Я услышал рассказ о ее нынешнем положении. Она попросила меня иметь ее в виду, если в одной из постановок что-то подвернется.
– Когда именно на прошлой неделе?
– Кажется, в среду. Моя жена вела репетицию, а у меня закончился долгий день подготовки к премьере. И я решил провести вечер сам по себе.
– Ясно. И этот один… совместный вечер с мисс Уорд… был единственной ночью, которую вы с ней провели.
Берти сверкнул глазами:
– Я не сказал «провел с ней ночь». Мы ужинали и танцевали во время затемнения. Просто недолгая встреча двух друзей, которые давно не виделись.