На одну из очередных встреч с Демьяновым Маклярский приехал с забинтованной головой.
— Где это тебя? — поинтересовался приятель.
— Ерунда, — отмахнулся тот. — Брали группу диверсантов.
— Здесь, в Москве?
— Близ Истринского водохранилища[111], хотели подорвать шлюзы. Одна такая попытка уже была в октябре 41-го силами воздушного десанта, который уничтожил наш ОМСБОН[112]. Ну а теперь фрицы предприняли вторую, группой особого подразделения «Бранденбург-800».
— Это еще что за зверь? — хмыкнул Демьянов.
— Сейчас расскажу, в профессиональном плане может пригодиться. Кое-что об этом «Бранденбурге» нам было известно. Теперь знаем больше, двух диверсантов захватили живыми, дают развернутые показания. Это воинское формирование специального назначения вермахта, а курирует его Абвер. Сформировано в 39-м в виде отдельной роты, впоследствии развернутой в батальон, а теперь в полк. Он выполняет военные задачи методами специальных служб, добиваясь за счёт маскировки и введения противника в заблуждение эффекта внезапности, который используют следующие за ним части вермахта. «Бранденбург» участвовал в захвате Дании с Норвегией, перерезав магистрали и захватив стратегические мосты; десантировался во Франции с применением тех же методов и средств маскировки; принимал участие в операциях в Северной Африке и Греции.
— Да, серьезный противник, — оценил Александр, оба закурили.
— Теперь чем отметились эти гады у нас, — выпустил носом дым рассказчик. — В начале войны они захватывали мосты, переправы и плацдармы, препятствовали вывозу в тыл и уничтожению секретной документации военных частей и гражданских учреждений, а еще ликвидировали командиров с политработниками РККА. Ну, а этим летом они приняли участие в захвате Майкопа с его нефтепромыслами и пытались организовать националистическое восстание на Северном Кавказе.
— Получилось?
— Задавили на самом корню. Остатки добивают в горах.
— Да, Миша, не знал, что ты занимаешься и другими операциями кроме нашей, — покачал головой Демьянов.
— Приходится, — рассмеялся Маклярский. — У меня ведь Саша, несколько направлений.
…На дворе стояла осень. В Москве с деревьев, кружась, опадала листва, налеты немецкой авиации по ночам становились всё реже.
В одну из таких ночей в рабочем кабинете Сталина на Ближней Даче в Кунцево сидели пятеро. Сам вождь, недавно назначенный начальником Генштаба генерал-полковник Василевский, командующий Западным фронтом генерал-полковник Конев, командующий Калининским фронтом генерал-лейтенант Пуркаев и нарком НКВД Берия. Слушали доклад Василевского о текущем положении на фронтах.
Оно было неутешительным: летнее наступление советских войск на Ржевском направлении провалилось, шли тяжелые оборонительные бои под Воронежем и в Донбассе, немцы рвались к Сталинграду и на Кавказ.
Закончив доклад, Василевский сел, а вождь в свою очередь встал и, заложив руки за спину, начал прохаживаться по кабинету.
— Что же у нас получается, товарищи? — Сталин остановился у висящей на стене карты боевых действий, пестрящей отметками и флажками. — Разбили немцев под Москвой и только? Не вижу инициативы, действий и результатов, — обернувшись, холодно блеснул глазами.
— Инициатива имеется, товарищ Сталин, — поднялся со своего места Пуркаев. — На Ржевском направлении мы готовим очередное наступление, кодовое название «Марс», которое планируем развить и выйти к Волге.
— А что на Юго-Западном? — взглянул вождь на начальника Генерального штаба.
— Там положение серьезное, — снова встал Василевский. — 6-я армия Паулюса, получив значительное подкрепление, развивает наступление на Сталинград, а 1-я танковая Клейста — на Кавказ.
— Чем можем помочь генералу Гордову?[113] — вновь заходил по кабинету Сталин.
— Усилим его армию частями Ватутина и Рокоссовского. А кроме того у нас с товарищем Берией имеется предложение.
— Вот как? — негромко произнес вождь. — Я слушаю.
Василевский взглянул на Берию, тот поднялся.
— По данным нашего берлинского резидента, в ставке Гитлера просчитывают вероятность нашего контрудара под Сталинградом, более того, считают его реальным.
— Верно считают, — кивнул Верховный.
— Эту реальность необходимо подтвердить.
— Каким образом?
— Подбросим информацию о нанесении контрудара на Ржевском направлении.
— Но там действительно готовится наступление, — вернулся на место Сталин и сел в кресло. — Ты что несешь?
— В течение лета разведкой немцев в передовых частях Западного фронта захвачены в плен три бойца и офицер штаба полка. Так что у них точно есть подозрения. А если поступит шифровка от ценного агента, у нас такой есть, будет уверенность.
— И они, клюнув на это, снимут часть войск из-под Сталинграда?
— Точно так, — блеснул стеклами пенсне Берия. — Мы на это очень надеемся.
— Ваше мнение, товарищ Пуркаев? — стал набивать табаком трубку Сталин.
— Утром начальник Особого отдела доложил мне о ликвидации ими немецкой разведгруппы, — поднялся командующим фронтом. — Один остался жив и на допросе сообщил: шли для захвата контрольного «языка», немецкое командование подозревает о наступлении. Так что я не возражаю.
— А что думает товарищ Конев?
— Лично я против, — встал генерал-полковник. — В таком случае мы теряем фактор внезапности.
Вождь примял пальцем табак, чиркнул спичкой и окутался синеватым дымом. В кабинете наступила тишина, в углу качался маятник часов.
— Хорошо, — наконец нарушил тишину Сталин, — предложение Генерального штаба и НКВД принимается. Но под вашу ответственность, — взглянул на инициаторов. Те с каменными лицами уставились в пространство.
Вечером, настроив в подсобке передатчик, Краснов отстучал на ключе в смоленский центр Абвера очередную, подготовленную Демьяновым радиограмму. Там сообщалось о точной дате наступления советских войск под Ржевом, а также наименования соединений.
С этого момента операция продолжилась под кодовым названием «Монастырь».
Группу усилили еще одним сотрудником из управления Судоплатова — майором госбезопасности Ильиным, придав ей для радио-технического обеспечения Рудольфа Абеля.
— …М-да, весьма интересно, Людвиг, — заявил Бауну Канарис, прочитав занесенную тем дешифровку сообщения Макса.
— Совершенно верно, экселенц, — Баун достал из папки машинописную бумагу. — Здесь сведения, ранее полученные по данному вопросу из иных оперативных источников. Они полностью совпадают с сообщением.
Адмирал прочел и ее, довольно хмыкнув:
— Есть о чем доложить фюреру.
Затем, отпустив полковника, набрал по прямому проводу рейхсканцелярию, и спустя полчаса его черный «Мерседес-Бенц» въехал на особо охраняемую территорию Вильгельмштрассе, 77. Часовые взяли на караул, лимузин, скрипнув тормозами, остановился.
Имперская канцелярия была отстроена по указанию Гитлера на месте дворца польского князя Радзивилла[114] всего за год и представляла собой обширный архитектурный комплекс из бетона и мрамора, стали и стекла, призванный отражать господство национал-социализма и поражать размерами. Все детали интерьера, декор, мебель и даже посуда изготавливались специально вручную лучшими мастерами рейха. Здесь же размещались и личные апартаменты фюрера площадью более четырехсот квадратных метров.
Неспешно выйдя из автомобиля, глава Абвера направился по мрамору плит меж готических статуй к главному входу, по бокам которого вытянулись эсэсовцы в черном, и поднялся по ступеням в обширный зал. Пройдя длинным гулким коридором в малую приемную (у дверей стояла вторая пара охранников), сообщил адъютанту, подполковнику Энгелю, о своем прибытии и уселся на один из мягких стульев, положив на колени папку шагреневой кожи.
Через несколько минут из кабинета появился Геббельс, кивнул Канарису и вышел из приемной, а туда, одернув китель, шагнул адъютант.
— Прошу, господин адмирал, — вернулся и прикрыл за вошедшим высокую створку двери.
Кабинет фюрера впечатлял размерами, пятью зеркальными окнами, выходящими в сад и роскошью отделки: потолком из резного палисандра, панелями, обрамленными красным мрамором, и громадным золотым орлом, державшим венок со свастикой. По периметру с позолоченных медальонов на посетителей взирали четыре добродетели: Мудрость, Здравомыслие, Храбрость и Справедливость.
— С чем пришли, Вильгельм? — обернулся стоявший у дальнего окна Гитлер и обозревавший цветущий сад. Он недолюбливал шефа Абвера, считая того хитрым лисом, но ценил как профессионала высокого класса. — Присаживайтесь, — вернулся к рабочему столу. — Я вас слушаю.
Адмирал присел в кресло, выдержал приличествующую паузу и сообщил фюреру о полученной радиограмме.
— Насколько можно доверять вашему агенту? — шевельнув щеткой усов, подался вперед рейхсканцлер.
— Я считаю его надежным и проверенным источником, мой фюрер. Так что вполне.
— Откуда у него такая информация?
— Он служит в Генеральном штабе русских офицером связи.
— Недурно, весьма недурно, — тряхнул косой челкой. — Умеете вы внедрять своих людей, этому следует отдать дань.
— Такая профессия, мой фюрер, — бесцветно ответил шеф Абвера.
— Хочу видеть эту шифровку.
— Пожалуйста, — открыл папку адмирал. — Это она и справка о подтверждении информации из других источников.
Фюрер нервно схватил и забегал по строчкам глазами, Канарис молча наблюдал.
— Так, — Гитлер отложил бумагу в сторону и нажал на столе кнопку. Створка двери приоткрылась, на пороге возник адъютант.
— Герхард, вызовите ко мне Кейтеля[115] и Йодля[116], немедленно.
Встав, заложил руки за спину и порывисто заходил по кабинету.