Андрей рванул дверь. Она была открыта.
В зале для посетителей было пусто.
— ПетриА! — окликнул он почему-то тихо, будто боясь спугнуть девушку. — Ушла, — сказал Андрей, успокаивая самого себя. Он уже знал, что надо сделать два шага дальше, за высокую стойку, где стоял ее стол и телефон.
Витас понял, что страх остановил Андрея и не дает ему сделать эти последние шаги. Он первым подошел к стойке, открыл в ней деревянную дверку и шагнул внутрь. Андрей, недвижный, видел, как Витас наклонился, что-то увидев на полу.
Андрей знал, что он трус. И понимал, что, наверное, любой человек в Космофлоте знает, что он трус. За что он и был исключен из списков летного состава Космофлота.
Голова Витаса исчезла за высокой стойкой.
Андрей слышал, как Витас отодвинул стул.
— Иди сюда, — сказал он.
Андрей покорно зашел за стойку.
ПетриА лежала на полу, возле стола, свернувшись калачиком, как ребенок, который почему-то решил заснуть в таком неудобном месте.
Витас осторожно приподнял ее голову. Голубой парик соскользнул с черных волос, будто не хотел служить неживой хозяйке.
Андрей стоял, опустив руки, смотрел на темное пятно на ее груди и мысленно умолял Витаса сказать, что ПетриА жива, что она потеряла сознание.
— Она умерла, — сказал Витас.
— Нет, — сказал Андрей, который знал, что она умерла, с того момента, как они вошли в агентство. — Она звонила, она просила приехать. Сколько времени прошло, а мы все не ехали.
Витас бережно, словно боялся разбудить, положил голову ПетриА на пол. Мягкие волосы покорно рассыпались по плиткам пола. Витас поднялся, шагнул к столу, к пишущей машинке.
Движение его удивило Андрея. Он тупо смотрел, как Витас пытается вытащить из машинки нижнюю половину листа, грубо и неровно оборванного сверху.
— Как это делается? — спросил Витас.
Андрей подошел к нему, освободил держатель.
Лист бумаги выскочил из машинки. Это была машинка с местным шрифтом.
— Здесь нет «Скорой помощи», — сказал он, протягивая лист Витасу.
— Поздно, — сказал Витас. — И на Земле бы ничего не смогли сделать. Погляди, что здесь. Это она печатала, когда они пришли.
— Они?
— Прочти. Возьми себя в руки!
— «Оставляю на ваше усмотрение отправку этих контейнеров. Остаюсь преданный вам ДрейЮ Брюс, агент КФ».
— Что это значит? — поинтересовался Витас.
— Ничего не значит. Она писала письма нашим заказчикам. Обычные письма.
— Здесь ничего обычного, — сказал Витас. — Стреляли в тебя тоже обычно?
— Я ничего не понимаю, честное слово.
— Кому надо сообщить? Кому здесь сообщают?
— В стражу нельзя, — сказал Андрей. — О смерти имеют право сообщать только близкие родственники. Иначе бесчестье.
— Ты лучше знаешь.
— Я позвоню ее брату. Он художник.
Витас ничего не ответил. Он присел на корточки за столом, там, где лежал упавший стул. Витас медленно двигался вдоль стены, разглядывая пол.
Андрей повернул ручку телефона.
Он вызвал дом ПетриА.
Подошел ее отец. Андрей извинился за поздний звонок и сказал старику, что ему надо поговорить с братом. Он побоялся сказать старику, что случилось. Старик удивился и спросил, почему задержалась ПетриА. «Извините, — сказал Андрей, и это было невежливо, — я очень спешу». Старик пошел звать сына. Андрей ждал, пока подойдет брат, и смотрел на ПетриА. У нее были очень мягкие волосы. Они всегда были теплыми и пахли горной травой. Она их мыла настойкой из горных трав.
Голос Кам ПетриУ был сонным. И раздраженным. Из всей спесивой знатной семьи, косо смотревшей на то, что богатая наследница занимается не подходящим для такой девушки делом, он был лояльней других к Андрею. Он сам собирался улететь в Галактический центр.
— Здравствуй, — сказал Андрей. — С ПетриА несчастье. Я не сказал твоему отцу. Ты можешь сразу приехать в агентство?
— Сейчас. — К счастью, брат не задал ни одного вопроса.
Положив трубку, Андрей стал на колени рядом с ПетриА, поднял ее холодную кисть. Он старался уловить пульс.
— А что там? — услышал Андрей голос Витаса.
Тот стоял перед закрытой дверью.
— Мой кабинет, — сказал Андрей. — Там заперто.
Витас толкнул дверь.
Дверь открылась.
— Замок взломан, — сказал Витас.
Внутри тоже горел свет. Андрей, не поднимаясь, увидал, что шкаф, стоявший напротив двери, раскрыт. И пуст. Но не сразу сообразил, что же там должно быть. Потом сообразил и удивился: в шкафу висел его повседневный мундир песочного цвета!
— Что было в шкафу? — спросил Витас.
— Ничего интересного, — ответил Андрей. — Повседневный мундир.
— Кому-то это было интересно, — сказал Витас. — И взломан стол. Что было в столе?
— Ничего интересного, — повторил Андрей. Все это не имело никакого отношения к нему. И к ПетриА.
Он смотрел на руку девушки. Ее пальцы покорно лежали на его ладони. Он вдруг понял, что два ее ногтя обломаны. И под ними белое. ПетриА — такая аккуратистка.
Андрей заинтересованно, будто это могло помочь девушке, поглядел вокруг. И понял — краска на стене. ПетриА старалась выцарапать что-то на стене. У нее не было сил подняться, но она старалась что-то сделать.
«Шква…» — было выцарапано у самого пола… От последней буквы шла полоса вниз, к плинтусу.
Это было важно. Почему-то это было важно. Она уже умирала, она не смогла подняться, но считала важнее всего написать это странное слово «Шква…».
Витас, выйдя из кабинета, увидел, что Андрей держит ПетриА за руку, и сказал:
— Не надо, Андрей. Мы ей не поможем.
— Ну что ты меня уговариваешь! — вдруг взорвался Андрей. — Я знаю! Я все знаю!
Входная дверь распахнулась от удара. Вбежал брат ПетриА.
Он налетел на стойку грудью, как на барьер, который собирался преодолеть, но в последний момент не решился. Перегнувшись, он увидел ПетриА.
— Кто это сделал? Ты? Кто?
— Не знаю, — Андрей осторожно отпустил руку девушки и поднялся. Ему было неловко перед Кам ПетриУ.
— Почему она лежит здесь? Почему?
Он обежал стойку.
Витас попытался остановить его.
— Нельзя трогать, — сказал он. — Приедет полиция, они узнают, кто это сделал.
— Плевал я на вашу полицию!
Кам ПетриУ подхватил девушку на руки и понес ее в кабинет. Там положил на диван.
И сразу успокоился.
Мертвый не должен лежать на земле, вспомнил Андрей. Злые духи войдут в него.
— У нас нет кровников, — сказал брат. — Никто не хотел ее крови. Я знаю. Это твои кровники.
— У меня нет кровников, — сказал Андрей. — Ты знаешь. Я здесь чужой, у меня даже нет клана.
Короткая тога Кам ПетриУ была подпоясана плетеным ремнем, на нем висел двойной нож. Разговаривая, брат держал ладонь на рукоятке ножа. Он был неплохим, но беспутным, ленивым парнем, рисовал в газете, делал вид, что страшно прогрессивен и завтра улетит в Галактический центр, где все оценят его таланты. Безвредный парень. Но сейчас он не думал о Галактическом центре. Наверное, и не помнил о его существовании. Он не столько был потрясен смертью сестры, сколько обстоятельствами ее. Сестра могла погибнуть — в этом мире погибнуть нетрудно. Но всегда находится объяснение смерти.
— Может, это были грабители, — сказал Витас. — Они взломали кабинет и унесли вещи.
— Это кто? — спросил брат Кам ПетриУ. — Что он говорит?
— Мой друг говорит, что это могли быть грабители.
— Грабители? Зачем они стали бы убивать сестру? — удивился Кам ПетриУ. — Они дождались бы, пока она уйдет. — Он был прав. — А он? Я его видел. Он прилетел со звезд?
— Он прилетел сегодня. На «Шквале».
И, произнося это слово, Андрей понял, что ПетриА старалась выскрести на стене.
Он молча вышел из кабинета и еще раз прочел слово. Конечно же, ПетриА хотела сказать про «Шквал». И на космолингве. Значит, для Андрея.
Витас вышел из кабинета следом за Андреем.
— Смотри, — сказал Андрей тихо и показал на надпись.
— «Шквал»? — сразу догадался Витас.
— Да. Она хотела нам сказать.
— Ты можешь позвонить в диспетчерскую?
Андрей снял трубку телефона. Там не отвечали.
В дверях стоял Кам ПетриУ. Модная прическа — гребнем — сдвинулась набок. Тога расстегнута. Глаза красные.
— ДрейЮ, — сказал он, — мою сестру убили. Ножом в спину. Как слизняки, которые жалят ночью. Ее кровь — моя кровь.
Слезы текли по щекам. На Пэ-У мужчины не стесняются эмоций, сдержанность — долг женщины.
— Ее кровь — моя кровь, — повторил Кам ПетриУ, поднимая руку ладонью вперед.
Это были слова смертной мести. Брат брал месть на себя. Если бы он считал ДрейЮ близким человеком, он бы сказал иначе: «Ее кровь — наша кровь», приглашая тем самым Андрея к кровной мести и связывая его этой местью.
Андрей был здесь чужим. И мир этот был ему чужд. И, уж конечно, чужда месть, которая отныне будет править делами и мыслями клана Кам Петри.
— Я не знаю убийцу. Я могу подозревать всех, — сказал Кам ПетриУ. — Могу подозревать тебя, звездный господин. И твоего друга.
— Не надо, — сказал Андрей.
Андрей смотрел через плечо Кам ПетриУ. ПетриА лежала на диване.
Андрей прошел в кабинет, отстранив молодого человека. Тот покорно подчинился. Андрей остановился у дивана. ПетриА лежала, чуть склонив голову набок, ее рука свисала вниз, касаясь длинными пальцами пола.
Так стоять было нельзя. Надо было что-то делать. Она написала о «Шквале». Надо ехать на космодром.
Андрей был совсем один. Снова совсем один. Как человек, который проваливается в черную бездну космоса, чтобы никогда не встретить в своем падении ничего, кроме пустоты.
Андрей услышал собственный голос. И удивился, услышав, какой он хриплый.
— Твоя кровь, — сказал он, — моя кровь.
Это было очень древнее заклятие. Он брал месть на себя. Как самый близкий человек. Как человек, имеющий право на монополию мести.
Очень цивилизованный и мирный человек, представитель гражданской космической авиации