«Конечно, но я знаю, что Аллах может забрать меня в любое время».
Корт отвел глаз от прицела и посмотрел на сирийца. «Ты думаешь, ты мог бы попросить его подождать, пока я не закончу с тобой?»
Молодой человек улыбнулся. «Это… это так не работает».
«Вы, ребята, разговариваете по пять раз на дню и у вас не получается попросить его о чем-нибудь?»
Терп засмеялся. «Ты неверующий. Неверующий».
Корт пожал плечами. «Неверующий думает, что у него есть ответы на все вопросы. Это не я. Я не знаю, что там, за пределами моей способности видеть. Все, что я знаю, это то, что я не знаю, и я действительно знаю, что чертовски много людей в этом мире намертво настроены убить друг друга из-за вещей, в которых они кажутся чертовски уверенными».
«Да, моя страна долгое время проливала кровь. Мой друг, у нас с тобой одна судьба. Мы с тобой умрем, как и все остальные».
Корт снова посмотрел на юг, в аэропорту. В поле зрения не было никаких самолетов, что показалось ему интересным. Он сказал: «Я не планирую умирать, пока не убью хотя бы еще одного мудака».
«Аззам?»
«Ты можешь представить себе здесь мудака покрупнее?»
«Нет… Он определенно самый большой мудак здесь».
Закончив говорить это, Корт оторвал глаз от прицела и посмотрел на голубое небо перед собой. За его правым плечом в поле зрения появился самолет, летящий низко, с выключенной передачей. Суд признал его российским Як-40 Яковлева, старым, но надежным транспортным самолетом.
Терп сказал: «Аэропорт открыт!»
В небе над ним оба мужчины увидели кружащую пару истребителей МиГ-29. Они не готовились к посадке, но они явно защищали транспорт.
Корт сказал: «И прибыла VIP-персона».
«Ты думаешь, это Аззам?»
«Мы проделали долгий путь, поэтому я пристрелю того, кто выйдет сухим из воды».
Терп сказал: «Мне нравится этот план».
Корт полез в свой рюкзак и достал три литра воды. Это было все, что у него осталось. «Малыш, мне нужно, чтобы ты разлил это по всему полу и по стенам, на три метра в каждом направлении».
«Но… почему?»
«Когда я выстрелю из этого пистолета, он поднимет много пыли. Если мы не замочим территорию, мне придется подождать последующих снимков». Корт добавил: «У нас не будет на это времени».
Молодой человек открыл первую бутылку и начал выливать ее на пол, разбрызгивая по стенам вокруг себя.
ГЛАВА 73
Незадолго до семи утра Бьянка стояла с тремя сирийскими солдатами-ГИС, их лидером Маликом, Дрекслером и Анри Соважем в дверях офисного здания. Судно из Сирии находилось недалеко от берега, и вскоре в пристань прибудет шлюпка, чтобы забрать всех. Малик разговаривал по телефону с мужчиной на лодке, и она могла слышать, как он согласовывал точное место для доставки.
Малик сунул телефон обратно в карман и повернулся к группе. «Мы хотим прибыть в док точно в то же время, что и запуск. Все еще темно. Мы делаем это правильно, и нас никто не видит».
Дрекслер посмотрел в окно, затем снова на Малика. «Поехали. Чего мы ждем?»
Сирийский оперативник «Мухабарат» покачал головой. «У нас есть минута, чтобы подождать, чтобы все было рассчитано должным образом».
«Какая, черт возьми, разница, если мы доберемся до воды на несколько секунд раньше, чем они?»
Малик только покачал головой. «Моя операция, Дрекслер. Мои правила».
Дрекслер вытер пот со лба.
Винсент Воланд припарковал свою арендованную четырехдверную компактную Toyota Yaris на холме всего в квартале от камеры, которая зафиксировала появление Бьянки Медины, Дрекслера и сирийцев днем ранее. Еще не было семи утра; он приехал прямо из отеля после своего ночного перелета и ранней утренней регистрации, и он только что поговорил с двумя наблюдателями, которых он нанял, чтобы следить за портом, и сказал им, что они могут отправиться домой на несколько часов отдыха.
Его люди ничего не видели, поэтому Воланд беспокоился, что сирийцев больше нет в этом районе.
Воланду самому требовалось больше отдыха, но он был слишком взвинчен, чтобы спать. Он полагал, что маловероятно, что он увидит Дрекслера и компанию, прогуливающихся по причалу, и что он, вероятно, уже поднялся на борт корабля, но как только откроются офисы на пристани, он начнет выкачивать из тамошних работников информацию.
Тем временем, однако, он хотел прогуляться по району, чтобы получить представление о местоположении.
Он прошел вдоль Акти Кондили, где были сделаны снимки, а затем спустился к воде. За ним время от времени проезжала машина, но это было недалеко от закрытой частной пристани для яхт, так что в такую рань ничего особенного не происходило.
Он повернул, чтобы пройти в город несколько кварталов, чтобы попытаться понять, откуда Дрекслер и его окружение направлялись в порт, потому что был уверен, что знает, куда они направлялись. Они пошли на пристань, чтобы сесть на лодку, а этой лодки не было.
На углу улиц Эгалео и Касторос он услышал шум справа от себя. Это была закрывающаяся дверь, и это удивило его, потому что единственные здания, которые он видел, были коммерческими, и ни один из офисов не открывался в течение нескольких часов.
В тусклом свете в квартале от него он увидел группу людей, идущих на юг, к воде.
Там было шесть мужчин и одна женщина. Женщина была высокой и красивой; француз мог сказать это даже за квартал.
Винсент Воланд развернулся и побежал по Эгалео, параллельно группе, но вне поля зрения за рядом зданий. У него не было оружия, и он даже не знал номера полиции здесь, в Афинах. Это был шестидесятипятилетний мужчина без навыков рукопашного боя, и через полквартала он уже чувствовал, как колотится от напряжения его сердце. У него не было другого плана, кроме как попытаться выяснить, была ли эта группа на самом деле Бьянкой и ее похитителями.
Если бы это были те люди, которых он приехал из Франции, чтобы найти… Он понятия не имел, что бы он с этим делал.
Дрекслер все настаивал и настаивал на том, чтобы Малик начал движение к докам, по той простой причине, что он знал, что его план убить трех сирийцев, а затем Соважа и Медину, сработает только в том случае, если на берегу не будет дополнительной лодки с сирийскими оперативниками, чтобы остановить его.
Малик, конечно, отступил, потому что хотел, чтобы лодка подошла к кромке воды одновременно с теми, кто садился в нее, чтобы уменьшить вероятность того, что какая-нибудь проходящая мимо полиция или портовый чиновник увидят незаконную передачу.
Но Дрекслер выиграл бой. Хотя он хотел бы покинуть офис несколько минут назад, чтобы не было никаких шансов, что люди на лодке окажутся достаточно близко к пристани, чтобы увидеть, что произошло, он решил вместо этого положиться на темноту переулков, ведущих к докам, и быстрое бегство.
Малик вставил свой наушник, чтобы он мог поддерживать постоянную связь с людьми на лодке, а затем сопровождающие пошли по Этолику, двухполосной улице с припаркованными по обе стороны машинами, продвигаясь с небольшим отрывом. Улица заканчивалась перпендикулярно докам, и уже вдалеке Дрекслер увидел приближающийся темный ялик с несколькими мужчинами, одетыми в черное, на борту. Он занял позицию позади Малика и одного из солдат ГИС. Бьянка молча шла за его правым плечом, а Соваж был слева от него, в нескольких футах, позади одного из офицеров ГИС.
Последний солдат ГИС замыкал шествие.
Дрекслер смотрел прямо на Соважа, пока тот шел, желая, чтобы тот посмотрел в его сторону. Когда он, наконец, это сделал, Дрекслер увидел ужас в глазах мужчины.
Швейцарскому оперативнику было нужно, чтобы французский полицейский дважды выстрелил из своего пистолета, застрелил или замедлил двух из четырех оперативников, а затем, когда он неизменно пытался застрелить самого Дрекслера, Дрекслер просто убивал Соважа, а затем Медину.
Все его проблемы позади, прямо здесь, в этом переулке, и все, что ему было нужно, чтобы это произошло, это чтобы Соваж достал свой пистолет.
В этот момент Соваж взглянул на Бьянку, кивнул ей, а затем его правая рука скользнула в карман пиджака.
Дрекслер почувствовал, что что-то не так, и потянулся за своим собственным оружием.
Ноги Анри Соважа едва слушались, но он заставил их двигаться вперед, и хотя у него были аналогичные проблемы с потягиванием за оружием, в тот момент, когда Дрекслер потянулся к своему пальто, он знал, что должен действовать.
Когда он почувствовал рукоятку револьвера под своим пальто, Малик приложил руку к уху и сказал: «Подожди». Он остановился, и Дрекслер замер на полпути к своему пистолету. Соваж убрал руку с пистолета на пояснице, чтобы человек позади него не увидел, как он сигнализирует о своем розыгрыше.
Не оборачиваясь к Дрекслеру, Малик сказал: «Ялик сообщает о старике, бегущем по улице в квартале к западу. Я не знаю, кто».
Соваж увидел, как Дрекслер снова начал двигаться, выполняя свой розыгрыш. Со скоростью и мастерством он приставил свое оружие к затылку Малика. Сотрудник ГИС, шедший сразу за Дрекслером, увидел движение и начал звать своего босса, но Соваж потянулся за пистолетом, развернулся на носках и упал на колени.
Человек из ГИС, сидевший сзади, крикнул: «Малик!»
Малик попытался отвернуться, но пистолет Дрекслера треснул в узкой улочке, и лидер ГИС, спотыкаясь, вышел вперед на улицу.
Пистолет Соважа выстрелил в грудь человека, стоявшего прямо за ним, долей секунды позже.
Дрекслер развернулся, чтобы выстрелить в одного из двух стоящих операторов, и Соваж развернулся на 180 градусов к человеку, который шел перед ним, но теперь повернулся к Дрекслеру и вытащил пистолет-пулемет из-под куртки.
Дрекслер и Соваж выстрелили одновременно, обе их цели упали, а ближайший к Соважу мужчина упал на спину, выставив перед собой пистолет-пулемет.
Соваж нырнул за этим.
Себастьян Дрекслер направил свою «Беретту» на Анри Соважа, как раз в тот момент, когда французский полицейский схватился за маленький «Узи», но когда Дрекслер собирался нажать на спусковой крючок, он почувствовал удар в правый бок.