Внутри машины было прохладно, и Илья с сожалением подумал о товарищах на компактолетах. Им наверняка несладко в такую жару. Несколько раз проверил связь — она по-прежнему не действовала. Трижды на горизонте проскакивали миражи, увеличенные экраном танкетки, они смотрелись рваным нагромождением пухлых полупрозрачных звеньев. Призраки были довольно любопытны, но, к сожалению, к ним нельзя было приблизиться. В свое время освоителям и экспедиторам УВС пришлось удовольствоваться лишь голографиями, полученными с раскиданных по всей поверхности планеты фотокапканов.
«Какое досадное недоразумение, — подумал Моросанов, — в ситуации, когда странности Додарба совершенно не изучены, когда не выяснено, что собой представляют все эти миражи, «оросли» и хрустальные города, исследователи просто обязаны были потребовать «вето» на установку дозаправочного космопорта». Конечно, Сиций очень нуждался в станции: в перспективе маячили две сырьевые системы в Правом рукаве Сфинкса, а орбита Додарба расположена весьма удачно для этих целей. К тому же кислородная атмосфера позволяла создать отличную перевалочную базу для людей и техники. Тогда еще никто не знал, что обе системы будут закрыты для разработок из-за обнаруженных зачатков разума местной фауны и каких-то особых растений редко встречающейся группы. Космопорт Додарба остался стоять немым укором излишней торопливости. Редкий шальной звездолет да дважды в год рейсовый курсовик — вся его нагрузка.
Из всех членов группы ему было сейчас легче всего, и Моросанов испытывал неловкость. Он не привык облегчать свою участь, но такова была воля Лылова, а Лылов всегда знал, что делает. Да и территория обследования у Ильи куда обширнее: он двигался широкими зигзагами.
Небезопасно, если вспомнить об орбитальных патрулях, но времени на длительное вживание нет. На всю операцию Лылов дал неделю — то есть чуть больше девяти местных суток. Два дня разведки и семь на определение характера опасности, если таковая существует, с разрешением на самостоятельные действия.
Если подняться повыше, осмотр занял бы куда меньше времени, но маскировка есть маскировка!
Пустыня замерла. Девять часов — это местный полдень, апогей буйства солнца.
«Как странно, — подумал Моросанов, — Додарб словно специально демонстрирует свою удивительно безжизненную внешность». Самая пустая из планет с кислородной атмосферой. И в то же время эти непонятные, из ниоткуда возникающие миражи. Он не мог отделаться от ощущения, что это маска, что под мертвенной личиной ключом бьет подспудная напряженная жизнь. В тихом омуте черти водятся!
Мысли то и дело возвращались к пропавшему мямару Кристофера. Зверек ушел от хозяина при первом удобном случае, словно и не жил с ним так долго и дружно. Ушел на чужой планете, туда, где нет ни еды, ни питья. Что привлекло его в пустыне?
С исчезновением Багдо лопнула надежда проверить, почему в районе Правого рукава Сфинкса так в цене мямары. Если бы «легенда Боржа» оправдалась и Багдо нашел что-нибудь… Нет, видимо, с этим животным связано что-то иное.
Моросанов бросил хмурый взгляд на полуденное небо и в который раз вспомнил об орбитальных патрулерах.
Где-то рядом находились таинственные соседи, о которых не предупредили работники порта. Удивительно, что не однажды прилетавшие вместе с курсовыми звездолетами инспектора КВС ничего не замечали. Вероятно, на время прилета рейсовых кораблей патрулеры снимались с орбиты.
Танкетка поднялась над очередным барханом, и размышления Ильи были прерваны появившимся на горизонте силуэтом. Мираж красной правильной пирамидой стоял над песками.
Это было по меньшей мере необычно.
Миражи на Додарбе не стояли на месте. А этот располагался прямо по курсу и не двигался, словно бы целиком вырос из песка. В экранном приближении пирамида выглядела плотной и абсолютно реальной, хотя и какой-то зернистой.
Танкетка нырнула под гребень, и мираж исчез из поля зрения. Моросанов заволновался, ему показалось, что он потерял пирамиду безвозвратно. Однако когда машина снова взлетела наверх, объект не только не исчез, а будто вырос. Илья врубил максимальное увеличение и с забившимся сердцем рассматривал изображение. Теперь у него не повернулся бы язык назвать пирамиду миражем. Треугольная гора была составлена из маленьких частей, словно из зерен или сот. Пирамида была явно сооружением в том смысле, какой вкладывается в понятие разумного созидания. Это дело чьих-то рук, лап, щупалец или Бог знает чего еще.
Он просветил объект витаскопом, но тот показал отсутствие жизни. Строение было пустым. Это успокаивало, хотя существовала опасность, что там таятся электронные устройства слежения и захвата.
Когда пирамида в третий раз предстала перед Ильей, он уже принял решение. Диффузор скорости встал в максимальное положение, и танкетка, взлетев над песками, быстро заскользила вперед.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Это был не Багдо.
Хеликс висел над ним, внимательно всматриваясь в странное животное. Мямаров он знал плохо и не любил, а этот и вовсе казался каким-то особенным.
Компактолет работал бесшумно, но мямар почуял, что за ним наблюдают, и тут же повернулся к Йоронгу, когда тот еще был на подлете.
Хеликс прикидывал, что делать дальше. Если зверек чужой, пожалуй, его надо отпустить с миром. Он совсем не похож на Багдо — иная форма ушей и глаз, нет усов и гораздо более крупная шишка между ушами…
«Чужой? — Его словно дернуло током. — Но чей это может быть здесь мямар? Здесь, где на многие тысячи километров нет жилья, нет еды. Или все-таки есть?» Иоронг тут же оглянулся по сторонам, словно рассчитывал увидеть хозяев зверька. Кругом были только барханы. Но разве мямар может жить сам по себе в пустыне?
«Тоже, наверное, откуда-нибудь сбежал, — подумал Хеликс. — Странная планета, все почему-то сбегают…» Ему пришло в голову, что этот незнакомый зверь, так серьезно его разглядывающий, в общем-то может вполне заменить Багдо. Если есть решение проверить способности мямаров в пустыне Додарба какая разница, какой будет мямар?
— Ну что, малый, — сказал он и ободряюще улыбнулся. — Как же тебя сюда занесло? Хочешь, я тебя накормлю?
— Дела, — ответил тот и двинул ушами. Голос был бархатистый и сочный.
Иоронг встрепенулся, откинул на глаза пластинку и заметался — значит, за ними уже наблюдают…
— Куда вы смотрите?
— Что? — Хеликс повернулся и понял: говорил именно зверек, что стоял перед ним.
— Ты… где научился говорить? — поразился Иоронг.
— По случаю, — ответил мямар. Взгляд у него был не очень приятный немигающий и какой-то жгучий. В произношении его был странный акцент, зверь сильно растягивал согласные.
— По случаю? — переспросил Хеликс, начиная тянуть время и соображая, что бы это все могло значить. О говорящих мямарах на Додарбе никто не предупреждал. — По какому случаю?
— Это не важно, — отрезал зверь. — Как вас зовут?
— Хеликс Иоронг.
— Меня — Аркл» — Очень приятно.
— Странно себя ведете. Что-то не так?
Хеликс прикрыл глаза и медленно выдохнул. Здесь, на пустынной планете, среди песка и жары отыскивается мямар, разговаривающий на интерлинге, и интересуется, чем это человек так удивлен. В самом деле, чем это он так удивлен?
— Прости, — откликнулся Иоронг, — еще не доводилось встречать говорящих мямаров.
— Уирд, — сказал тот, потом коротко тявкнул и в первый раз за все время разговора медленно моргнул.
— Что? — переспросил Хеликс.
— Не мямар — уирд! Это запомни.
— Хорошо…
— Спускайся! — Это прозвучало как команда. Слова мямар произносил коротко и отрывисто, словно пролаивая их, окончания фраз падали вниз, куда-то в инфразвук.
Хеликс посадил компактолет и живо отстегнулся. Вокруг стояла ломящая уши, напоенная зноем и духотой тишина. Происходящее казалось нереальным, фантастичным, неправдоподобным. Хеликс размял затекшие руки, несколько раз присел, стараясь не пялить глаза на мямара или уирда, черт его разберет. Главное в необычной ситуации — сохранять спокойствие, это он хорошо знал. На всякий случай отметил, надет ли схит. Потом достал флягу и, налив воды в ладонь, омыл запыленное лицо. Сразу полегчало. Он подошел к Арклу и небрежно присел на песок рядом с ним. Тот по-прежнему стоял не шелохнувшись, глядя куда-то в сторону.
— У нас пропал ночью мям… уирд Багдо, не можем найти.
— Не уирд. Мямар. Багдо еще мямар.
«Так, — подумал Хеликс, — о мямарах он в курсе. Мямар — не уирд. Так кто же такой этот уирд?» Было яснее ясного, что существо, стоящее перед ним, так схожее с мямаром, было самостоятельным и разумным. Но Йоронг не помнил, чтобы среди братьев по разуму, с кем Содружество установило контакт, были сапиенсы типа мямара. Следовательно, эта встреча — первая, и ее можно расценивать как контакт с инопланетным разумом.
Хеликс почувствовал, как в нем поднимается волна радости и беспокойства, вдруг сразу сделалось душно, и он потянул воротник комбинезона.
Логические выводы напрашивались сами собой — если собрат по разуму сам здесь пришлый, то ситуация с Додарбом, а заодно и со всем Правым рукавом Сфинкса здорово осложняется. Додарб становится зоной контактной границы, и вряд ли группа теперь имеет право продолжать операцию. Если же уирд, как это ни невероятно, — местный житель, скрывавшийся все эти долгие годы от людей, группе тем более надлежит покинуть планету.
Кстати, откуда он так хорошо знает язык? Или это телепатические штучки?
Уирд стоял на четырех мохнатых лапах, совершенно невозмутимый и спокойный. Его блестящий, ровного красного цвета мех, казалось, не доставлял ему никаких хлопот в такую жару. Он молчал, словно ждал каких-то слов или действий со стороны человека. Ростом с хорошую собаку, он был явно крупнее Багдо.
Хеликс решил прощупать пришельца на биоэлектрическом уровне. Подобные операции были намного проще, чем вхождение в разнонаправленные потоки времени в ходе прогностических сеансов, но тоже включали умение концентрироваться и «забывать» о своем теле. Требовалось прочувствовать хитросплетение биотоков собеседника и через них попытаться уловить эмоциональную или, если удастся, мыслительную волну.