– Не поверишь. Убить тебя или прихлопнуть муху – разница небольшая. А вот убрать трех вождей, собравшихся сладко поесть и попить на именинах, увидеть их глаза, полные ужаса и страха, доставит удовольствие мне – капитану абвера Мартину фон Нойману!
– Капитану абвера?!
– Ты не знал? Каждый раз ловлю себя на том, что думаю о людях лучше, чем они того заслуживают.
Если это сообщение можно было материализовать, скажем, в бомбу, то она рванула б так, что от водоканала, в котором состоялся разговор, камня на камне не осталось бы!
Но Жора, кажется, не придал этому никакого значения, лишь усмехнулся и, когда Хабир на секунду взглянул на шило, чтобы зафиксировать иглу, незаметно спрятал руку за спину, брезгливо произнеся:
– Какой из тебя офицер абвера? Ты – убийца! Психически больной убийца.
– Да! Ты сдохнешь сейчас, – продолжал, не слушая Жору, новоявленный капитан, наслаждаясь своей властью над тем, кого собирался убить. – Вожди догонят тебя завтра, 30-го, но… – Хабир вдруг запнулся на полуслове, широко раскрыв глаза. Взгляд его остановился на правой руке Жоры, которая показалась из-за спины!.. На большом пальце руки «красовалось» стальное кольцо… от гранаты! Саму гранату Жора сжимал в кулаке, придерживая пальцами спусковой рычажок.
– Я сейчас разожму пальцы, и ты – в преисподней, Хабир, или… как там тебя еще… фон Нойман? Новый человек, значит? Ты не имеешь права вообще называться человеком! Это тебе за Мурата! Отправляйся в ад! – Жора разжал пальцы, посчитал мысленно до трех и, швырнув ее в сторону Хабира, выскочил в дверь. Следом грохнул взрыв!
– Жора! – Это был голос Коли Попова. – Ты живой?
– Живой.
– Опять самовольничаешь?.. Что там рвануло?
– Противопехотная граната.
– Откуда она?
– Английская. Я подобрал ее наверху, у колодца.
Коля внимательно посмотрел на Жору и, кивнув в сторону двери, спросил:
– Там кто?..
– Хабир. Вернее, капитан фон Нойман, как он сам представился. Убийца Мурата. А еще глубоко законспирированный агент абвера.
– Которого мы едва не упустили, – добавил Попов и повернулся к двум спецназовцам: – Бойцы, проверьте там.
– Живой. – Отозвался один из них, после того, как вошел. – Можно сказать, крупно повезло. Ранение в плечо и царапины на голове. Граната в воздухе разорвалась, он упал на землю… получается, поднырнул под нее. Это и спасло.
– Пакуйте его.
Когда один из спецназовцев достал из голенища сапога наручники для Хабира, у того в руке неожиданно мелькнул пистолет и… треснул выстрел!.. Никто толком ничего и понять не успел. Солдат вскрикнул, схватился за бок, завалился на стену и медленно осел в воду. Следующий выстрел пришелся в сторону Жоры. Пуля, просвистев, врезалась в стену, в сантиметре от его виска. Это стало последним, что успел сделать Хабир. Потому что Попов разрядил в него весь барабан, молниеносно вырвав из кобуры свой наган.
– Что с бойцом? – обратился он к солдатам, подхватившим раненого.
– Сквозная рана, – осмотрев товарища, доложил один из них. – Жить будет.
– Срочно наверх его, – потом, повернувшись к Жоре, добавил: – Вообще-то нужно быть осторожней.
– Учту. Спасибо.
– Не за что. Говоришь, это убийца Мурата?
– Да. – Жора исподлобья посмотрел на Хабира-Ноймана. Смерть его была ужасна. Одна из пуль, выпущенная из нагана Попова, сколола большой, заостренный кусок бетона от стены, который, упав, пробил немцу горло, из которого теперь хлестала кровь.
– Больше он никого не убьет, – перехватив взгляд Жоры, произнес Коля, убрал оружие в кобуру и сплюнул в сторону.
Жора молча опустил голову. Возможно, он подумал о том, что убийца Мурата получил по заслугам? А может, о том, что и сто Хабиров не стоят одного вздоха Мурата. Коля не спросил, а Жора ничего не сказал ему, лишь смахнул ладонью горечь с глаз.
Вечером следующего дня, когда в английском посольстве отмечали день рождения премьер-министра Черчилля, Жора собрал ребят на горной поляне. Гоар жарила каштаны, а сам он рассказал, кто на самом деле убил их друга – маленького храброго Мурата – и какая кара постигла Хабира, который оказался одним из главных немецких шпионов и палачей!
– Сейчас встретил бы фашистского гада, еще раз убил бы! – сжав кулаки, грозно изрек Ашот.
– Значит, мы сдержали клятву, которую дали на могиле Мурата, – отозвался Айказ.
– Столько времени был рядом, а мы не могли его раскусить, – заключил Шекспир. – Неплохой артист!
Лишь Оганес и Гоар ничего не сказали. Они уже выразили свои эмоции, когда Жора поведал им о произошедшем, так уж получилось, немного раньше, чем другим: «Собаке – собачья смерть»! – произнесли в один голос брат с сестрой.
– Отец никогда не доверял Хабиру, – презрительно усмехнулся Казанфар. – Говорил, что тот связан с немецкими агентами. Теперь небось удивится, когда я расскажу, что Хабир сам был махровым немецким шпионом. Два года назад купил по соседству с нами домик, лавку фруктовую открыл, говорил, что раньше жил в бедном квартале Тегерана. Честно скажу, я верил его байкам, а отец – нет.
– Он у тебя умный и гуманный человек, – поднял вверх указательный палец Шекспир. – Это люди говорят. Не обижайся, брат, можно я сообщу ребятам эту замечательную новость?
– Говори, ладно, – махнул тот рукой.
– Ребята, у нашего Казанфара появилась маленькая сестренка. Как вам такое?
– Когда?
– Вот так новость!
– Как сестренка?
– Почему ты молчал? – удивленно загалдели все разом.
– Сам начал, сам и рассказывай, – повернулся к Шекспиру смущенный Казанфар.
Шекспир, как и подобает человеку, причастному к искусству, рассказал трогательную историю о том, как приспешница Майера убила мать маленькой девочки, работавшую санитаркой в госпитале, и что Люси решила удочерить малышку, но ей не разрешили. Тогда это сделал отец Казанфара. И жена поддержала мужа, сказав: «Арзу, я всегда мечтала иметь двоих детей – мальчика и девочку. Раз Господь послал нам этого ребенка, мы не откажемся от него, а примем с благодарностью». Вот такие у нашего Казанфара благородные родители!
Глядя на то, как Шекспир окончательно вогнал в краску бедного парня, Гоар спросила его:
– Казанфар, а где Люси? Я слышала, она уехала. Надолго?
– Нет. Повидается со своими родителями и вернется. Они сейчас в Союзе.
– Как хорошо! – обрадовалась за Казанфара Гоар. Ребята тоже стали подходить к нему – кто пожимал руку, кто похлопывал по плечу. Все искренне радовались тому, что человеческое сострадание и тепло не дали потеряться в этом огромном мире, охваченном огнем войны, одной маленькой девочке, оставшейся сиротой.
– Не смерть, не страх правят людьми, а доброта и любовь! – завершил свой рассказ Шекспир. Помимо своей воли он увидел в этот миг освещенную прожекторами сцену, себя на ней и – взорвавшийся аплодисментами зрительный зал!
– Молодец, достойно поведал о достойном поступке! – похвалил его никогда раньше не проявлявший интереса к драматическому искусству футболист Айказ. Гоар не выдержала и от полноты чувств захлопала в ладоши. Ребята поддержали ее. Шекспир сорвал-таки аплодисменты, не помышляя о том.
– Жора, а что с Майером, ничего не слышно? – спросил Ашот, когда эмоции поулеглись.
– Его отправили в Британскую Индию. Там у него выбор небольшой. Либо допросят, выжмут из него все и расстреляют, либо заставят действовать против нас и расстреляют, когда тот выработает свой ресурс. А ресурса у него против нас и не осталось.
– Да уж, послал Бог союзников. С такими друзьями и врагов не надо, – усмехнулся Ашот.
– Кстати, там, в Индии, сейчас завершают учебу по парашютному делу мои бывшие однокурсники Темир и Зухра. По окончании курса их забросят в Узбекистан для проведения диверсий и шпионажа в пользу Британии. Только зря стараются «друзья». Ребята работают на нашей стороне, – не без злорадства в голосе закончил Жора.
– Как и Симон, – с гордостью за агента, которого перевербовала лично, заявила Гоар. – Его, правда, в Армению забросить не успели, потому что школу свою, вернее, так называемую «радиомастерскую», англичане были вынуждены спешно прикрыть, а Симон со списком данных на пятерых британских агентов пришел к нам.
– Эх, так я и не успел англичанам свой старый приемник на ремонт отдать. Кто мне теперь его починит? – под дружный смех ребят притворно огорчился Ашот и добавил, уже посерьезнев: – Знаете, Иван Иванович разговаривал со мной. Обещал по своим каналам разузнать об отце и брате. Так и сказал: «Обязательно разыщем их!» Не знаю, как уж ему стало известно, что мы с матерью потеряли с ними связь?
– Ребята, у меня каштаны поджарились!.. – весело крикнула Гоар. Ей не очень хотелось, чтобы кто-то догадался, что это она, услышав от Жоры, попросила Агаянца помочь Ашоту и его матери узнать о судьбе родных.
Выручил Айказ:
– Вот это я понимаю, хорошая новость! – воскликнул он, схватил пару горячих орехов и, дуя на них, стал перекидывать из руки в руку. За ним поспешили к сковороде остальные…
День рождения Черчилля прошел в торжественной, спокойной обстановке, будто и не разыгрались вокруг него смертельные схватки. Все планы гитлеровских агентов по уничтожению руководителей трех великих держав были сорваны. Направить камикадзе в набитом взрывчаткой самолете, по плану Скорцени, тоже не получилось. Пока нашли летчика, пока перебрасывали самолет поближе к границе, конференция закончилась и лидеры стран-союзниц разъехались по домам. К тому же работа Тегеранской конференции, которая должна была продлиться до 2 декабря включительно, завершилась на день раньше. Рузвельт, не желая застрять в иранской столице, в связи с ухудшениями погодных условий, которые прогнозировали синоптики, попросил Сталина и Черчилля ударно поработать и подписать все документы вечером 1-го числа, чтоб на следующий день улететь домой. Так и сделали. Важнейшие решения о совместных действиях в войне против Германии, об открытии второго фронта, о послевоенном сотрудничестве трех держав и переустройстве Европы, о создании Организации Объединенных Наций… Все эти и другие решения были приняты и закреплены на бумаге подписями руководителей трех великих стран.