" — Он указал на место высоко на склоне горы, что казалось серой скалой. — "Sehen Sie etwas?"
Ланни ничего не видел, и его хозяин объяснил, что он и не должен был ничего видеть. Вход в Кельштайнхаус был искусно замаскирован и невидим снизу. Дорога доходила туда и входила в туннель, врезанный в гору. Там предусматривались бронзовые двери, открывающиеся автоматически при приближении автомобиля и закрывающиеся за ним. Внутри была шахта, идущая прямо через горы вверх на расстоянии около двухсот метров. В шахте был лифт, в настоящее время использующийся рабочими. Когда работа будет завершена, его заменят гостевым лифтом, вмещающим восемнадцать человек. Все это будет работать, конечно, на электричестве. На вершине будет реальное убежище, где никто не сможет помешать медитациям изобретателю новых миров. Дом будет небольшим, только с комнатой для фюрера и пары слуг. В гостиной будут стекла с трех сторон, откуда будет открываться вид на эти Альпы на сотни километров. "Поверьте мне", — сказал Ади, — "не следует забывать виды".
"Похоже, что у вас немцев в крови любовь к горам", — заметил гость.
— Это правда. Мой великий учитель, профессор Хаусхофер, показал мне на карте, как наш народ мигрировал на восток и юго-восток. Он всегда избегал низины и селился в более высокой и лесистой местности. И вы знаете, какую роль играли горы и леса в наших легендах и в нашем искусстве. Когда боги поднимаются в Валгаллу по радуге, то она берёт начало с горной вершины.
"Я сыграю вам соответствующую музыку, когда мы вернемся домой". — сказал Ланни, улыбаясь. — "Вы позволите мне предложить название для вашего пристанища, когда оно будет закончено? Возможно, другие не поймут, но вы, я и герр Гесс можем держать в секрете это название. Назовите его "горой Магомета".
Фюрер нацистов взглянул с изумлением на своего гостя. Затем он начал смеяться и так радовался Witz, что хихикал весь путь по шедевру дорожного строительства генерала Тодта.
После обеда фюрер выразил желание послушать музыку. Немедленно были доставлены ноты аранжировки Луи Брассена музыки Вагнера для фортепиано, и Ланни сыграл сначала "Шелест леса" из оперы "Зигфрид", а затем "Заклинание огня" из оперы "Валькирия". Эта музыка леса и гор была предназначена для Ади, как напоминание об их недавнем разговоре. Это могло бы быть в этих альпийских лесах, где маленькая птичка пела для молодого героя, и это могло бы быть на вершине Кельштайн, где волшебный огонь защищал спящую деву. Невыразимо прекрасной была душа немецкого героя, и трагической была его судьба, получить в спину копье от его вероломного врага. Действительно пришло время для нового откровения, легенды, в которой гибель героя должна быть предотвращена. Кто-то должен предупредить героя, и пусть он первым бросит копье!
Музыка закончилась, фюрер исчез, и Гесс дал знак Ланни, чтобы тот пошел в комнату мадам и предупредил её быть готовой принять другого посетителя. Затем Ланни отправился в апартаменты Гесса, недалеко от хозяйских, и они сидели и разговаривали, ожидая развития событий. Ланни было интересно исследовать мысли этого молчаливого человека и узнать о его жизни. Он родился в Александрии в Египте, и Текумсе говорил, что видел синее море с большим количеством кораблей и темных людей. Это прозвучало загадочно. Но Ланни вскоре решил, что относящаяся к Гессу тайна касалась внешней стороны, а интеллект за внешней стороной был банальностью.
Рудольф Гесс был идеальным подчиненным. Для него существовала только одна цель угодить Гитлеру и помочь ему. Гитлер приказал ему контролировать партию и превратить её в пригодный инструмент для работы в Германии. Будет сделано, заместитель взял на себя это бремя. Это означало, что его мысли будут заполнены характеристиками тысяч личностей и тысячами задач, а он должен обеспечить, чтобы круглые колышки попали в круглые отверстия, а квадратные в квадратные. Он будет следовать примеру самого Ади, становясь неистовым и ужасным, и так заставляя повиноваться своим приказам. По мнению Ланни он не был жестоким человеком по природе. Он делает то, что требует его работа. То же самое было, несомненно, было верно и в отношении Гитлера, который был сентиментален, любил детей, а также завёл себе великое множество птиц и печалился, когда одна из них умирала. Возможно, это можно было бы сказать о Магомете. Он никогда бы не убивал людей, которые незамедлительно были готовы подчиниться воле Аллаха, как она виделась пророку Аллаха.
Заместитель фюрера не очень хорошо разбирался в паранормальных и оккультных вопросах, и Ланни подумал, что его было бы легко ввести в курс дела, если бы он захотел и смог. Гесс наивно воспринял идею духов, и, видимо, не знал, что существуют и другие теории, с помощью которых эти явления могли быть объяснены. Он задавал вопросы о них, и Ланни рассказывал то, что он прочитал, не высказывая своего мнения. Легко сказать: "Я не знаю". Но многие воспримут это плохо. Гесс теперь решил, что он говорил с духами Франца Дикхоффа и солдата Ганса. Почему собственное подсознание человека проказничает с собой? Это была глупая идея. Ланни мог бы указать много вещей, которые казались ему столь же глупыми. Такие были и в книге, которую сочинил фюрер и его заместитель. Они рассказали немецкому народу, как они собирались обмануть немецкий народ, и рассказали врагам Германии, как они собирались им мешать и победить.
"Расскажите мне немного о Прёфенике", — предложил гость — "и почему вы не доверяете ему."
"Я не думаю, что он когда-либо обманывал меня", — ответил заместитель фюрера. — "Но он производил эксперименты с людьми, которых я знаю, и они думали, что все это было фальшивкой".
''Я нашел его интересным", — заявил американец. — "Он говорил о вопросах, которые ранее меня озадачивали, и я думаю, что он пролил свет на них. Как бы это сделать, чтобы зайти к нему вместе, когда мы будем в Берлине?"
— Обязательно давайте устроим это. Мне было бы интересно посмотреть, что вы сделаете с этим стариком.
Всё это время где-то внутри у Ланни была дрожь, потому что Ади был с мадам. Что там происходит? Там может произойти что-то нехорошее, так и случилось. Раздался стук в дверь, один из тех симпатичных молодых секретарей с волнением произнёс: "Фюрер ждёт вас немедленно в своем кабинете". Гесс вскочил без слов и вышел из комнаты большими шагами.
Ланни поспешил к мадам и нашел ее сползшей со стула, корчившейся, словно от боли, и издающей стоны. Он знал, что это значит. Что-то пошло не так с сеансом, и теперь ему придётся долго утешать и успокаивать её. Она вышла из транса, и он обнял ее дряблые старые плечи и взял одну из ее дрожащих мягких рук и начал говорить с ней, как к больным или сильно испуганным ребенком. — "Ничего, мадам, все в порядке, ничего страшного, я здесь, и вы в безопасности".
Она продолжала стонать. Она страдала от боли всякий раз, когда внезапно прерывался сеанс. Ланни наполовину поднял ее и наполовину повел ее к кровати, и там она свернулась, плача. Это был нервный спазм, который она описала как схватки в животе. Он решил, что это было солнечное сплетение. Он взял бутылку нюхательной соли, которые она держала на туалетном столике. Он продолжал бормотать слова сочувствия и любви, ибо это было то, что было больше всего нужно бедной, одинокой и напуганной старой женщине. Чтобы кто-то был её сыном и заботился о ней. Даже если эти потрясения возмутят Текумсе и заставят его покинуть ее, и таким образом разрушат ее паранормальный дар.
Некоторое время спустя она прошептала: "Кто этот человек, этот ужасный человек?" Ланни пошел и закрыл за собой дверь в комнату, а потом сказал: "Неважно, мадам, он больной человек, и, возможно, духи его обидели".
— Когда я вышла из транса, он бегал по комнате, ругаясь и крича. Что случилось с ним?
— Он очень несчастный человек, и должно быть что-то причинило ему глубокую боль. Какое-то воспоминание.
— Я никогда не встречала такого поведения. Я его боюсь. Я не хочу оставаться в доме с ним.
— Я вас уверяю, что он не причинит вам никакого вреда, мадам. Я не допущу никаких неприятностей для вас.
— Он услышал мои стоны и крикнул мне замолчать. Затем он выбежал из комнаты, я не хочу, чтобы он снова пришел ко мне.
— Я сомневаюсь, что он захочет это. Не волнуйтесь. Все будет в порядке. У людей бывают неприятные воспоминания, вещи, воспоминания о которых они не могут перенести. Может быть, духи оскорбили его, как они сделали в первый раз с сэром Бэзилем.
— Я уже не так молода, как была, и не смогу вынести такие вещи. Текумсе будет в ярости, я знаю.
Ланни должен был продолжать успокаивать этого почти ребенка, немного ее захваливая. Он сказал ей, что ее выступление было чрезвычайно хорошим. На самом деле это был комплимент, который делал ей человек, никогда не сделавший это, если бы это не было бы правдой. Она была самым замечательным медиумом, которого когда-либо встречал Ланни, а он испытывал их десятками. Даже если она никогда не вызвала другого духа, она заслужила свое место в книгах. Ланни собирался поручить кому-нибудь написать и издать книгу о ней с ее фотографией на фронтисписе. Так продолжалось, пока он не успокоил ее, и она обещала пойти спать и не больше беспокоиться о происшествии. Но она, несомненно, заперла дверь своей комнаты с внутренней стороны!
На следующее утро фюрер появился на завтрак, приветливый как обычно, но он всегда мог проявить крайнюю озабоченность. Он ничего не рассказал Ланни о случившемся. Гесс, встретив гостя утром, заметил: "Вы должны простить эту маленькое недоразумение. Наш фюрер имеет много болезненных воспоминаний о своём прошлом".
"Я понимаю, герр Рейхсминистр. Он выстрадал все страдания немецкого народа. Если бы это было не так, то он не мог представлять свой народ и искупить их страдания, как он это делает". Это замечание было тщательно продуманно и оказалось к месту. Заместитель был удовлетворен, и Ланни мог быть уверен, что его слова будут доведены до того, кого следует.