— А разве она у него в графике?
— Все в его графике, пока его не остановить. Если мы позволим ему взять Испанию, почему бы не Северо-Западную Африку? А выпуклость Африки находится в радиусе действия авиации до выпуклости Бразилии.
— Мы должны остановить его до этого.
— Да, но сможем ли? Помните, что это будут военно-воздушные силы, а не военно-морские. Я не мог найти никого в этой стране, кроме своего отца, кто осознаёт значение авиации в нашей военной ситуации. Из Африки Гитлер будет в два или три раза ближе к Бразилии, чем мы. У него там есть свои агенты, и его немецкое население организуется по всей Южной Америке. Эти страны будут падать к нему в корзину, как спелые сливы. А мы должны будем десантироваться перед авиацией наземного базирования. Мне кажется, губернатор, что вы собираетесь разделить судьбу Вудро Вильсона и должны переместить ваше внимание от социальных реформ к военной стратегии.
Морщины на лице "губернатора" показывали, что такая перспектива ему не нравится. А посетитель продолжал добавлять: "Это ставит лично меня в неловкое положение, потому что мой отец производит самолеты-истребители, и так случилось, что у меня есть несколько акций его компании, так что я являюсь одним из тех "торговцев смертью", которых несколько лет назад я имел обыкновение поносить. Я бы продал акции, только это больно задело бы чувства моего отца. Я позволил ему не сомневаться, что я был согласен с ним в те дни".
"Все в порядке, Ланни", — сказал президент, снова улыбаясь. — "Я обещаю, что не буду никогда подозревать вас".
Перегруженный работой глава исполнительной власти хотел знать, сколько времени у него есть, пока эти новые тяготы не лягут на его плечи. Время было необходимо, потому что он мог получить только ограниченное количество военных ассигнований от Конгресса. — "Как долго Гитлер будет ждать, прежде чем сделает следующий шаг?"
— Я дам ему шесть месяцев, чтобы переварить Австрию. Он должен поставить своих людей в ключевые позиции, а они должны научиться делать свою работу. Он должен взять под себя крупные отрасли промышленности и вписать их в свою экономику. Там есть горы железной руды, и Геринг их получит, там есть металлургические заводы, и он заставит их делать пушки. Там есть огромные лесные массивы, а Геринг говорил моему отцу совсем недавно о чудесах, что их химики делают с деревом. Все виды заменителей, пластмассы, волокна, и даже продуктов питания. И не только крахмалы, но и протеины. Продукты питания является оружием, конечно, вы можете сказать, что все это оружие, сто процентов немецкой экономики, и все это работает, пока мы спим.
Эта линия разговора была рассчитана, чтобы помешать сну самого сильного человека в мире. Ланни делает это предумышленно. Из-за этого он пересек бурный океан. Он продолжил объяснять, что "переваривание" Австрии не исключает обработки Чехословакии. — "Я думаю, что, как только Гитлер закончит с его плебисцитом, немецкая пресса запустит кампанию о зверствах в Судетах. Вы понимаете, как это работает. Они посылают своих хулиганов в страну, чтобы спровоцировать беспорядки, а когда полиция вмешивается, то это зверства. К следующей осени Гитлер будет готов к вторжению. И, конечно, он будет делать это на законных основаниях, если сможет. Но его танковые дивизии будут находиться на границе, и он будет угрожать превратить Прагу в пепел за час. Они отрепетировали это на десятке городов в Испании. И они точно знают, что они могут это сделать".
"Ужас, ужас!" — вскричал ФДР.
"Именно то, что сказал лорд Галифакс на днях", — ответил Ланни. — "Весь цивилизованный мир будет это говорить, но это не будет беспокоить Адольфа Гитлера. Он хотел бы уничтожить Прагу, потому что она полна памятников чешской культуры, которую он презирает. Но он не будет бомбить Пльзень".
— Из-за пива?
Ланни улыбнулся. — "Из-за Шкоды, которая, вероятно, самый большой оружейный завод в Европе. Гитлер собирается заиметь его, а бедный барон Шнейдер догадывается об этом и сидит в Ле Крезо в волнении".
Ланни рассказал о своих переговорах с оружейным королем, о мальчишнике в его парижском особняке. Он представил своему шефу новый список кодовых имен. — "Я не хотел бы использовать важные имена в отчетах, ибо нельзя доверять письмам целиком, а если одно письмо попадёт в руки врага, то это провалит меня. Но вы можете рассчитывать на то, что, когда я говорю, то я знаю, что говорю. Я получаю информацию от важных персон". Ланни подготовил доклад о своей недавней поездке в Англию, и что Лотиан, Галифакс и Лондондерри говорили о вторжении в Австрию. Он взял своего собеседника в Вену, но не надолго, ибо Шушниг теперь был "мертвой уткой". В американском сленге "мертвая" означает смерть только в политическом плане. Лучше перейти в Берхтесгаден и Берлин, где крякает живая утка. ФДР выслушал последние крики Ади Шикльгрубера по радио и мог оценить описание Ланни сцен в Бергхофе, как фюрер уговаривал канцлера Австрии в процессе обработки. Президент с чувством юмора хохотал над имитацией Ланни воплей Ади. Bummler-Geilheit-Gesindel-Schurkerei-Frechheit — все это были смешные слова для американского уха, даже без знания их значения.
Ланни добавил: "Пожалуйста, будьте осторожны и не рассказывайте что-либо из всего этого своим друзьям. Помните, что посольство Германии очень активно, и у них есть большие средства. Они знают все о вас и ваших шутках, и у них есть представление, что вы знаете о них. Если пройдёт малейший шепот, что вы знаете больше, чем должны, то они начнут щупать каждого американца, который когда-либо был рядом с Бергхофом или Каринхаллее. И поверьте, там были очень не многие".
"Вы лишаете меня нескольких приятных часов", — ответил президент, — "но я понимаю вас, и поэтому, никому ни слова".
На прикроватной тумбочке президента Соединенных Штатов всегда лежала или морская история, или детектив. И, возможно, он украдкой смотрит в них, когда ему надо было читать серьезные государственные бумаги. Теперь он слушал рассказ с захватывающим сюжетом из реальной жизни о поисках Труди Шульц в нацистском застенке в департаменте Сена-и-Уаза. Та часть великого человека, которая отказывалась взрослеть, хватала каждое слово этого рассказа, несмотря на то, что оно похищало время сна. Когда история подошла к своей горькой кульминации, по щекам Ланни потекли слезы, которые он не пытался скрыть. Взрослая часть его слушателя поняла, что это квинтэссенция тысяч трагедий, которые происходили везде, куда проникла нацистская власть. Несчастный старый континент сам готовился к новой кровавой бане, и нигде в его пределах не было достаточной моральной или интеллектуальной силы, чтобы предотвратить катастрофу.
"Поверьте мне, Ланни", — сказал президент, — "я понимаю ваши чувства, но моя позиция, как я объяснил вам, остается неизменной. Я должен думать о нуждах и требованиях ста тридцати миллионов наших людей. И у меня остается только ограниченное количество времени и внимания для тех, кто за рубежом".
— Хорошо, губернатор, я должен признать это. Но я пришел сказать вам, что это означает другую мировую войну, и мы не сможем удержать её. Что вы хотите, чтобы я делал дальше?
— Я хочу, чтобы вы продолжали то, что делаете. Я не могу бывать в этих различных странах, а ваши путешествия позволяют мне видеть дальше. Я снова предлагаю вам оплату из моих секретных фондов.
— Не надо, мне удается заключать картинные сделки там, где я бываю.
"Жить на удачу в стране противника", — сказал ФДР, опять же с улыбкой. Ланни поднялся. — "Я не могу задерживать вас больше, губернатор. Я собираюсь быть в доме моего отца в течение следующих нескольких недель, если нужно, вы могли бы послать мне анонимную записку".
— Я сомневаюсь, что это будет нужно. Просто помните, что я наблюдаю за вами, чтобы увидеть, как сбываются ваши пророчества!
— Здесь не нужен никакой пророк, губернатор. Здесь нужно только такое понимание немецкой экономики, какое я получил от Геринга, Тиссена, Шахта и других, которых я встречаю через моего отца. Я повторил Гитлеру, что я говорил вам. Когда человек делает велосипед, он должен на нём ездить и не может на нём плавать. Гитлер правильно воспринял эти слова. Он превратил немецкую экономику в военную экономику, и теперь он будет делать то же самое с австрийской экономикой. Будет глупостью думать, что он остановится, когда получит пограничные территории, где живут немцы. Что он собирается делать с ними? Он не может накормить людей пулеметными патронами и авиационными бомбами. Даже ИГ Фарбен не сможет сотворить чудо эрзац из этого. Если Гитлер сегодня ночью умрёт, то Геринг или Гесс смогут привести в действие машину, которую он создал. И она пойдёт по картофельным полям Польши и пшеничным полям Украины, за минералами на Балканы, а также за нефтью на Кавказ.
"Это целая программа", — сказал президент, больше не улыбаясь. — "Наблюдайте за ним, держите меня в курсе, и поверьте мне, что я наилучшим образом использую эту информацию".
Глава двадцать четвертаяПодножие ног Моих[81]
Ланни подумал, что заработал себе каникулы, и ему пришло в голову возобновить свое ограниченное знакомство со своей собственной страной. Он прибыл в Ньюкасл, где для него всегда найдут свободное место, предоставят в его распоряжение машину и разрешат шуметь на пианино в разумные часы.
Город вырос безобразно быстро. Степенные старожилы смотрели на изменения с неудовольствием и поняли, что увеличение их банковских депозитов и розничных продаж плохая компенсация за появление толп на улицах и невозможность найти место для парковки. Они заперлись в своих старых каркасных или кирпичных особняках и отказались иметь что-нибудь общее с новым миром, выросшим вокруг них. Шум и неразбериха, плохой вкус, продажные политики, неуправляемые молодые люди. Это была эпоха танцев под музыку свинг. Круглолицый еврейский музыкант стоял на сцене и выл на кларнете, а молодые люди качали плечами и вертели бедрами или сидели в своих креслах с закрытыми глазами, отвесив челюсти. Они слушают эту музыку по радио по всей земле, буквально миллионами. Ланни также слушал, пытаясь назвать это музыкой и узнать, что она значит для них. Самая популярная песня сезона называлась