Рауль мог бы легко уехать, но он тоже отказался. Его маленькая жена закрыла глаза и её веки задрожали, когда она сказала: "Я не буду просить его приехать. Там его долг, и я не буду разрушать его веру. Это народная война, это свобода, это все, во что мы верим. Мы хотели этого, и мы должны это поддерживать".
Ланни дал ей немного денег, а затем вернулся к себе домой. Он был глубоко тронут, и его мучила совесть, потому что он устроил себе каникулы в такое ужасное время, как это. Труди-призрак по-прежнему не давал ему покоя в его душе. Он хотел, чтобы Ланни стал фанатиком, похожим на него. Он вызывал у него гнев на лицемерие власти, на классовые интересы, маскирующиеся под патриотизм, благочестие, любовь к миру. Он знал, как быстро эти сторонники мира начнут драку, когда возникнет угроза их собственным привилегиям. Это можно видеть в Испании и слышать разговоры в светском обществе на Лазурном берегу, где состоятельные испанцы ждали, пока их родина не станет снова безопасной, и где остальная часть светской Европы выражала им сердечное сочувствие.
Фарс "невмешательства" длился все это лето, то же делали те, кто искал и находил удовольствия. Французская Ривьера в настоящее время полностью превратилась в летний курорт. Виллы были сданы в аренду на весь год вперёд, а гостиницы и дома с меблированными комнатами были заполнены до последнего чердака. Барабаны стучали, а трубы с сурдинами квакали всю ночь по всему Заливу Жуан. Женщины весь день валялись на солнце с двумя узкими полосками ткани на теле, а мужчины прохаживались мимо и поглядывали, кого забрать. И днём и ночью было трудно протолкаться около игровых столов, и танцплощадки были настолько переполнены, что, по выражению противной Софи, нужно было научиться танцевать на площади, занимаемой монеткой в один су.
Она была одной из тех, кто купил роскошную виллу на Мысе Антиб и планировал провести жизнь в наслаждении тишиной, а теперь негодовал против вторжения вульгарных орд. Единственное, что можно было сделать, это держаться подальше от общественных мест и развлекаться в кругу небольшой группы своих друзей. Питаться в столовых друг у друга и танцевать друг у друга в гостиных, или на открытых лоджиях. Вдоль берега были тихие места с белыми или розовыми виллами, расположенными высоко на скалах и другими виллами, усеивающими склоны холмов. Многие из них обладали обширной и красивой территорией. Жители делились по своему богатству и по таинственной вещи под названием "социальное положение". Они не пускали в свой круг всех других, несмотря на их огромное неудовольствие. Многие люди, которые считались "легкомысленными", когда были молодыми, в более поздние годы стали столпами консерватизма, и теперь были в шоке от деяний молодёжи.
Софи, баронесса де ля Туретт, была сумасбродной с волосами, крашеными хной, и громким голосом. Теперь она разрешила своим волосам седеть, ее смех ослабел, а ее основным развлечением стала игра в бридж на деньги, в которых она не нуждалась. Бьюти Бэдд была одной из ее близких подруг, и для них было несчастьем, что муж Бьюти не научился играть в карты. Они старались изо всех сил привлечь Ланни, а при его отсутствии Марселину. А Ланни хотел сидеть в углу с книгой, или удалиться вниз к себе в студию и колотить клавиши на фортепиано. Но всё это противоречило дамской идее общественной жизни. И каждый раз, принимая его здесь, даже на несколько дней, они начинали интриговать, пытаясь его заинтересовать в представительнице их пола. Они не произносили страшное слово "жена", а просто девушка, с которой можно посидеть в прекрасные летние ночи, и покататься под парусом по темно-синей воде, сверкавшей, как серебро в лунном свете и, как золото на солнце.
Прямо сейчас там гостила внучатая племянница Софи, молодая проворная штучка, только что окончившая Мобилский колледж. Она была мечтой, сделанной из различных сортов крема розового и красного, окаймленной черными волосами. У неё было прекрасное мягкое произношение с подчеркнутой медлительностью, если у вас было время слушать его. Она переносила согласные звуки одного слова в гласные следующего, как это делают французы, но только французы делали это в два раза быстрее. Софи решила, что это будет пара, а букет роз был, видимо, готов быть сорванным. Ланни был приглашен к обеду, а затем оставлен прогуляться по саду, что он сделал. Но после того, как они переговорили о людях, которых они знали, и о том, что они делали, и о местах, где они были, что им осталось?
Случилась забавная вещь. Софи и ее муж, величавый мистер Армитадж, находились в карточной комнате, закончив второй роббер с Бьюти и Марселиной, выиграв несколько долларов у своих гостей. Ланни сидел на террасе, слушая рассказы Люси Коттон о своем доме у залива Мобил, где теперь магнолии были в цвету, а насмешливые птицы пели всю ночь напролет. Раздался звук подъезжающих автомобилей и мигание огней. Две машины остановились под крытым подъездом. Была мода заявляться в гости в любое время до рассвета, потому что ночи были восхитительны. А днём было жарко, и время уходило на длинную сиесту. Вечером, натанцевавшись, или наигравшись, или насмотревшись на шоу, можно было напасть на друзей и сидеть у них, потягивая напитки со льдом, и сплетничать о знакомых: У неё куча денег — Они говорят, что ее дед был шахтёром — Она сказала это, а я сказал то — вы слышали о Дики, он пьян снова и Пудзи угрожает оставить его — у меня свидание с моим кутюрье завтра, и что вы собираетесь делать?
Одна из этой компании отличалась от остальных. С одной стороны у нее не было макияжа, а с другой она носила очки, которые не оденет ни одна светская дама, если она может ходить по улице без них. Эта была неопределенного возраста от двадцати пяти до тридцати пяти, маленькая, похожая на птицу, с быстрым взглядом и речью. Ланни никогда не видел ее раньше, а её имя, мисс Крестон, не говорило ему ничего. Он увидел, что она осматривает одного за другим в этой компании. И когда ее глаза встретились с его, она не отвела своего взгляда, как обычно делают леди, а встретила его откровенно, как бы говоря: "Ну, кто ты, и что хочешь?" Существует термин для такого поведения, "вперед".
Когда она закончила осматривать Софи Тиммонс, скобяную леди из Цинциннати, вышедшую замуж за французского барона и желавшую забыть это, а потом второго мужа Софи, отставного инженера, а потом бывшую профессиональную красавицу, чьи друзья наделили её необычным именем, а потом и сына, и дочь этой слишком хорошо известной леди, мисс Крестон начала инспектировать гостиную Софи Тиммонс, её обивку, шторы и картины на стенах, что было не совсем вежливым поведением. Потом она встала и посмотрела на книги в книжном шкафу. Что указывало, что разговоры ей надоели. Ланни знал, как были подобраны книги Софи. Она брала ту, о которой говорили люди, и начинала её читать, но редко заканчивала, потому что к тому времени люди говорили о какой-то другой.
Случилось так, что кто-то упомянул Гитлера и речь, которую он только что произнёс, осуждая плохое обращение с немцами в Судетах. Что этот человек хочет, и где он собирается остановиться? Кто-то из компании заметил: "Спроси у Ланни, он его знает". Другой, чужой в компании, вставил: "Вы имеете в виду, знает лично?" Ответ был: "Он был гостем в Берхтесгадене совсем недавно".
Это поставило Ланни в центр внимания, и дама в очках подошла к нему. Отвернувшись от книг, она воскликнула: "Боже мой, вы считаете на самом деле, что можно посещать этого человека?"
Ланни спокойно ответил: "Можно, если был правильно представлен".
— А как же представиться?
— Ну, так случилось, что фюрер является поклонником картин моего отчима, и я привёз туда несколько картин, а он купил их для своего гостевого дома.
— Так это был деловой визит!
— Отчасти так, но и также социальный. Вы нашли бы его очаровательным собеседником, я вас уверяю.
— Я полагаю, что он любит маленьких детей, и все такое!
— Действительно, он очень любит детей.
— И как у него их готовят?
На этот раз Ланни быстро не сообразил. Все, что он мог сказать: "Что вы имеете в виду?"
— Что я имею в виду? Как их готовят и под каким соусом подают?
Компания перестала вести все другие разговоры и слушала этот диалог. Вежливые люди опешили, как и Ланни. Тем не менее, ему удалось улыбнуться и ответить: "Так случилось, что он вегетарианец. Из младенцев он ест только цыплят, пока они не вылупились, другими словами, яйца пашот на его вареных овощах. Но он закажет вам ягненка или теленка, по вашему желанию". Женщина встала, как будто она собиралась произносить речь. И никто не предложил прекратить этот поединок. "Скажите мне, мистер Бэдд", — сказала она, — "Вы одобряете политические программы этого очаровательного вегетарианца?"
— Я искусствовед, мисс Крестон. Я помогаю находить прекрасные картины, в основном, для американских коллекций. Я обнаружил, что мне необходимо иметь дело с людьми разных политических взглядов, и я стараюсь не внушать им своих.
— Но вы должны иметь свои, не так ли?
Довольно неловкое положение для Ланни Бэдда, который не мог допустить, чтобы члены этой группы потом могли сказать, что он уклонился от такого вызова. Об этом поединке будут говорить, и слух пойдёт по всему Мысу Антиб. Он должен был дать расплывчатый ответ, который удовлетворил бы фашистов и нацистов, которые роились на этом побережье удовольствия.
Сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт заявил: "Когда я был молод, у меня были политические взгляды, но когда я вошёл в возраст, с которого человек ответственен за свои действия, я обнаружил, что они нарушают моё пищеварение и мое суждение о художественных произведениях. Так что теперь я ограничиваю себя избранной мною профессией и оставляю более квалифицированному персоналу заниматься мировыми проблемами".
— И если вы обнаружите, что один из этих людей захватил власть над миром путем массовых убийств и лжи, то это не будет беспокоить вас ни в малейшей степени?