daimon. На этот раз он и его гость ехали на заднем сиденье, а адъютант на переднем сиденье рядом с шофером. Они ехали по дороге, которая вилась по склону горы, делая крутые повороты. Ланни быстро понял, что это была за дорога. "Я вижу, что вы не забыли свои обещания, герр рейхсканцлер", — рискнул он, и ответ был: "Niemals".
Они поднимались на Кельштайн. Но, не доходя около ста пятидесяти метров до вершины, дорога вдруг резко свернула прямо в склон горы.
Там дорогу преграждала большая бронзовая дверь, по-видимому, управлявшаяся фотоэлементом. Она сдвинулась назад, раскрывая грот, высеченный в твердой породе с вымощенным полом и бетонной стеной. Достаточно большой для въезда и разворота нескольких автомобилей. Освещенное отражённым светом место тепло светилось. Когда Ланни вышел из машины, он увидел на дальнем конце еще одну бронзовую дверь, которая также открывалась автоматически. Он вошел в лифт, достаточно большой, чтобы вместить восемнадцать человек. Но на этот раз там ехали только двое. Фюрер нажал кнопку, и они стояли, молча во время путешествия вверх через сердце горы.
Когда двери открылись, они вошли в большую гостиную, бывшую частью виллы со спальней, небольшой кухней и комнатой для двух слуг. Вилла была расположена на самой вершине горы, и её можно было разглядеть только с воздуха. Вокруг виллы была терраса, с которой можно было рассмотреть то, что, казалось, всеми горами Европы. Рельефная карта глубоких долин и вздымающихся гор. Вся глубокого зеленого цвета, испещренная ярко-голубыми маленькими озерами и разного цвета селениями, расположенными в долинах и домами вдоль склонов. Ланни как зачарованный смотрел на всё это и даже крикнул несколько раз: "Herrlich! Herrlich!"
Ади Шикльгрубер, бывший ефрейтор, создал это и владел этим. Мысль, что он не должен гордиться этим, никогда не приходила ему в голову. Его сердце переполнялось, и самые глубокие струны его души трепетали от его любви к горам и лесам, к музыке, к Herrenvolk и своему собственному правлению. Он слышал эту грандиозную гармонию звуков, с которыми скандинавские боги возносились по радуге в Валгаллу. Он слышал музыку ковки меча Зигфрида: "Nothung, Nothung, neidliches Schwert!" Как могли люди, имевшие такую музыку, призывающую их к славе, отказаться от своей судьбы?
Они сидели в двух полосатых холстяных креслах и наблюдали за закатом солнца. Золотой и розовый цвет заката становился темно-красным, а затем бледно-фиолетовым. Фюрер нацистов заявил: "Это капиталистическая эпоха умирает перед вашими глазами. Люди думают, что для меня значит только Национальная половина названия моей партии, но поверьте, я не собираюсь устраивать миру сюрпризы. Мне хватит сил сдержать каждое обещание, которое я когда-либо делал".
— Я верю в это, Exzellenz. У меня нет сверхъестественных способностей читать в звездах будущее, но я вижу изо дня в день, как оно наступает.
Это был капкан, который поставил Ланни, и ноги его хозяина немедленно попали в него. — "Скажите, герр Бэдд, верите ли вы во влияние звезд на человеческую судьбу?"
— Для меня это всегда была проблемой, герр рейхсканцлер. Я не могу найти никаких научных объяснений этому. Но у меня были случаи, когда делались удивительные предсказания, и они сбывались. То же самое случалось с моими друзьями, и я вынужден сделать вывод о том, что есть силы, которых я не понимаю. Как раз на днях, к примеру, я зашёл совершенно случайно к молодому астрологу в Мюнхене, и он составил гороскоп для меня. Я уверен, что он ничего не знал про меня, и то, что он рассказал мне, не могло быть догадкой.
— Расскажите мне об этом.
— Ну, в самом начале он сказал мне, что я американец, но родился недалеко от Мюнхена. Но в Швейцарии не рождается много американцев. Я уверен, что на мне не написано, что я не мог войти в этот мир в доме моей матери на Ривьере или моего отца в Коннектикуте.
Ланни продолжил рассказывать удивительную историю, которую он частично выдумал о Гонконге. Как и следовало ожидать, что фюрер должен выразить любопытство относительно такого способного астролога: его имя, возраст, личный облик, характер, и какое мнение о нём сложилось у Ланни. "Некоторые из моих друзей интересуются этой тематикой, и, возможно, пожелают посоветоваться с ним", — объяснил великий человек. И Ланни тактично воспринял это. Он задался вопросом: Не собираются ли взять Реминеску ко двору? И если такая судьба выпадет для него, то его пригласят или заставят?
Но нет, это было не так! Фюрер всех немцев уже получил свой гороскоп, и пытается понять, в какой степени он мог доверять ему. В такой самый опасный кризис, перед которым робела его сокровенная душа, он нуждался в помощи сверхъестественных сил. Но так трудно понять, получаешь ли такую помощь, или стал жертвой хитрого карьериста!
— Мое собственное отношение к этим так называемым оккультным вопросам очень похоже на ваше, герр Бэдд. Я видел вещи, которые я не могу объяснить. Но я не могу доверять профессионалам, потому что среди них есть много преднамеренных обманщиков, и потому что даже честные могут не говорить мне правду, опасаясь рассердить меня.
"Так!" — подумал Ланни. — "Реминеску сделал благоприятный гороскоп, и он хочет поверить в него".
Ади продолжал: "В таких вопросах, как эти, я должен был научиться доверять своей собственной внутренней интуиции, я полагаю, этим словом я могу назвать это. Я жду, я слушаю все советы, я просчитываю все участвующие факторы, а затем вдруг как будто включается внутренний свет, и перед моими глазами каждая вещь становится ясной. В такой момент надо действовать, и я никогда не позволю себе сомневаться".
— Это то, Exzellenz, что мир согласился назвать гением.
Это было похоже на прикосновение к кнопке, вызывающей лифт, чтобы подняться через сердце Кельштайна. Адольф Гитлер начал говорить о гениальности. Он обсуждал Рихарда Вагнера, величайшего музыканта, который когда-либо жил. Он обсуждал Карла Хаусхофера, величайшего ученого, к счастью, до сих пор живущего. Он назвал Наполеона военным, а Бисмарка политическим гением. Вскоре он объяснял трудности сочетания этих различных видов в одно целое. Это было то, что случается только один раз в тысячу лет или около того. И когда это происходит, то открывается новая эра в истории человечества. Такую эпоху создает он сам, создатель НСДАП.
Сын Алоиса Шикльгрубера не извинился за эти слова. Он заявил прозаичным образом, что это была правда, а он всегда говорит правду. Кроме, конечно, политических вопросов, которые необходимо подкреплять сложными механизмами притворства. Но здесь, в присутствии доверенного друга, бывший постоялец дома для бездомных Вены сказал то, что открыл ему этот энергичный дух, который обитал в глубинах его личности. Этот на вид слабый, скорее обрюзгший человек с носом картошкой и плохо растущими небольшими усиками увидел себя в зеркале своей души героической фигурой в сверкающих доспехах и был воодушевлён этим возвышенным видением. Стоя с непокрытой головой под первыми бледными звездами в сумеречном небе, он указал на них и воскликнул: "Вы, небесные тела, когда-то управляли судьбами людей. Но теперь пришел человек, который определит свой путь. И кто может сказать? Возможно, ему хватит сил определить и ваш путь тоже!"
Гесс пригласил Ланни быть его гостем на Parteitag, огромной недельной оргии расизма и реакции, которую готовили нацистские главари в начале сентября каждого года для своих подчиненных. Она проходила в древнем городе Нюрнберге, в двухстах километрах к северу от Мюнхена. Съезд не сулил никаких радостей секретному агенту, но предоставлял возможности встретиться с партийными лидерами и узнать их планы. Поэтому он с удовольствием приглашение принял.
Поскольку многие люди покидали Бергхоф, он предложил нескольким сотрудникам поместья место в своем автомобиле. Так он оказался в течение нескольких часов в обществе трех молодых патриотов СС, которые никогда не знали никаких других правил и веры, кроме тех, чему учила их партия. У них были весьма фантастические представления о внешнем мире. Они и открыли своему водителю мнение Бергхофа в отношении его самого. Он должен быть тем человеком, кого выбрал фюрер на место гаулейтера североамериканского континента. Явно, что он подходил для этого, иначе, что еще может быть причиной тех милостей, которыми осыпали иностранца?
В городе, чья история насчитывала девять веков, были узкие и кривые улицы. Он казался городом сказок братьев Гримм с домами с высокими скатными крышами, остроконечными фронтонами и металлическими колпаками над дымовыми трубами. Там были церкви с высокими шпилями и всякого рода готическим изобилием. В пятиугольной башне была устроена выставка орудий пыток, включая "железную деву". Сейчас население Нюрнберга обычно в четыреста тысяч умножилось в несколько раз. Толпы партийных руководителей всех рангов, прибывали на поездах, автобусах и автомобилях. Целые палаточные города были возведены на окраине города, и армейские кухни выдавали миллионы горячих блюд каждый день. Все было сделано с немецкой обстоятельностью. Флаги на улицах были похожи на листья в лесу, и всюду были оркестры и марширующие одетые в форму люди со знамёнами и транспарантами.
За пределами города на огромном поле Цеппелин было подготовлено захватывающее зрелище. Адольф Гитлер, один из величайших шоуменов в мире, работал над этим в течение полутора десятилетий, репетируя своё шоу каждый год и внося в него улучшения. Там были праздничные убранства и декорации, как в вагнеровской опере, церемониалы и святость, как на католической торжественной мессе. Обращение ко всем примитивным чувствам, всем воспоминаниям дорогим сердцу тех германцев, живших на протяжении веков в темных лесах, где они готовились к завоеванию древней Римской империи. Это Гитлер разработал церемонию поимённого перечисления мучеников, которых Рудольф Гесс раньше озвучивал на каждом съезде партии. Это Гитлер разработал мистический обряд освящения знамён, и сам его совершал, проходя по рядам знамён и торжественно касаясь их священным