едить Нину и Рика приехать в гости, покатать их под парусом, и разговаривать с ними о старых временах.
Но Труди-призрак сказал: Нет. Ведь Ланни обещал помочь сохранить жизнь подполья и уберечь народ Франции и Великобритании от попадания под обаяние злой ведьмы Брехты и ее стада овец в человеческом обличии. Вне зависимости от своего счастья, он должен продолжать зарабатывать деньги и отдавать их туда, где на них рассчитывали, и поставлять Рику информацию, а не искушать его каникулами. Кроме того, была работа, за которую он взялся в Гайд-парке, чуть больше, чем год назад. Как он мог оправдаться перед ФДР, что не следит за событиями, которые сотрясали мир?
Он получил газеты из Лондона и Парижа и Берлина. Две сотни тысяч военнослужащих вермахта были на австрийской границе, обращенной к Чехословакии. Эта страна на карте выглядела колбасой. И механизированные войска, находящиеся у середины, могли разрезать её пополам за один день. Они уже сделали это в Австрии, и Ади нужно было только сказать слово, и они сделают это снова. Во всей Судетской области нацисты атаковали чешские общественные здания и забрасывали камнями чешских полицейских. Это могло быть только по приказу, а его цель была, чтобы вызвать негодование в Германии и оправдать следующий шаг фюрера. Французы проводили мобилизацию. Чем можно объяснить рокот грузовиков и танков, который Ланни слышал ночью под окнами отеля Мэзон Руж? Если начнётся война, Страсбург станет одним из первых мест, по которому немцы нанесут удар, повторяя воздушные бомбардировки, которые они основательно отрепетировали в Гернике, Барселоне, Валенсии и Мадриде. Они сделают это без какого-либо предупреждения. Такая новая стратегия называется Блицкриг, о которой Геринг и его офицеры свободно говорили. Решайся, Ланни! Восток или Запад не имеет значения, в любом месте, кроме ничейной земли между двумя армиями!
Он оставил Золтана в Берлине, пообещав связаться с ним, как только покинет Берхтесгаден. Они говорили о картинах в Мюнхене, на которые они могли бы найти покупателей. Они будут помогать друг другу и поделят комиссионные. Теперь Ланни позвонил, говоря: "Я могу быть в Мюнхене сегодня вечером". Собеседник ответил: "Я сяду на ночной поезд".
Секретный агент, упаковал свои вещи, расплатился и отбыл. Не желая привлекать к себе внимание, он поехал вниз по Рейну по французской стороне и переехал в Германию первым паромом. До Мюнхена было чуть больше трёх сотен километров, день приятной езды со свободным временем для неторопливого обеда и остановками для осмотра Шварцвальда и восхищения заснеженными Альпами с их подножиями. В промежутке между этими удовольствиями путешественник размышлял в состоянии мира, изредка включая радио, чтобы услышать "последние известия" о надвигающемся кризисе в Европе.
Бывший банковский клерк Генлейн решил урегулировать этот кризис прямыми действиями. Его последователи ограбили еврейские магазины, а правительство Чехии объявило военное положение. Тогда в среду утром Генлейн выдвинул ультиматум, требуя вывода чешских войск и полиции из Судетской области. Когда правительство не обратило внимания на это заявление, его штурмовики попытались захватить казармы и общественные здания, используя ручные гранаты, пулеметы и даже танки, которые они получили из Фатерланда. Бой продолжался весь тот день, и сто или двести человек было убито с каждой стороны. Но чешское правительство устояло. К ужину, когда Ланни достиг Мюнхена, даже нацистскому радио пришлось признать, что путч потерпел неудачу. Генлейновцы отовсюду бежали в Германию, где нацисты приветствовали их как героев и мучеников, и осуждали чехов как террористов и убийц.
У Ланни не было никаких сомнений о происшедших событиях. Он был уверен, что Генлейн и его заместитель, хорошо выдранный доктор Франк, не устраивали собственной революции, и не для себя Юппхен Геббельс приветствовал этих мучеников. Ади готовился действовать. Или, во всяком случае, он рассказал всему миру, что собирается действовать. Он не мог позволить, чтобы его блеф назвали так во второй раз, как это было в мае. Он объяснил этот эпизод в своей речи в Нюрнберге, говоря, что он позволил этому случиться, потому что не был готов. Но теперь он был готов, и мир был уведомлен. Как долго он будет ждать? Ланни догадался, что он не будет ждать больше, чем день или два, а возможно, не больше часа или двух.
Путешественник устроился в отеле Регина Паласт и заказал легкий ужин с вечерней газетой за компанию. Когда он вошел в свою комнату, то включил новую штуковину, которая появилась на рынке, портативную рацию, которую не нужно подключать к розетке или к электрической сети автомобиля. Там он услышал официальное заявление Министерства иностранных дел Великобритании, выданное мюнхенским радио на английском и немецком языках. Премьер-министр Чемберлен направил через своего посла в Берлине сообщение о том, что он готов вылететь немедленно в Германию, чтобы проконсультироваться с фюрером в попытке найти мирное решение существующего кризиса. Он попросил фюрера назвать место для встречи, и фюрер ответил, что принимает это предложение. "Соответственно, премьер-министр вылетает в Германию завтра самолётом".
Без сомнения, что в городе Мюнхен не было человека, для которого эта новость означала что-то большее, или кто мог лучше объяснить её. Президентский агент мог мысленно перенестись в Замок Уикторп и выслушать планы Седди и Джеральда о вторжении. По всей вероятности, один из них и предложил его. Они находились в состоянии растерянности, почти отчаяния. Им было трудно представить себе такого человека, как Адольф Гитлер, правящего в европейской стране. Они не знали, как можно иметь дело с ним, и даже не могли надеяться, что американский искусствовед мог бы успокоить его и умерить его гнев. Сэр Невилл Хендерсон, их посол, был бессилен сделать это. Лорд Рансимен из Доксфорда униженно потерпел неудачу. Маркиз Лондондерри, маркиз Лотиан, граф Перт, сэр Александр Кадоган, виконт Галифакс, целый ряд благороднейших и внушающих доверие английских джентльменов бывал в Берлине и Берхтесгадене в течение года, без каких-либо видимых результатов. А теперь обыкновенный мистер Чемберлен, простолюдин, производитель стрелкового оружия в Бирмингеме, собирался сделать последнюю попытку.
Ланни встречался с этим государственным деятелем только случайно, но внимательно наблюдал за его участием в государственных и общественных делах. Он был высок и худ, с тонким землистым лицом, выдающимся носом и длинной шеей с адамовым яблоком, бросающимся в глаза. Он одевался в черное и носил старомодный стоячий воротничок бабочкой. Его можно было принять за гробовщика. Так как он жил в стране, где часто идет дождь, он никогда не выходил без характерного плотно свернутого черного зонта. Карикатуристы в поисках чудачеств немедленно это отметили, и в скором времени мир принял черный зонт как символ политической точки зрения.
Такую точку зрения сам Невилл называл "практичной", хотя более правильно её можно было бы назвать "коммерческой". Конечно, в большом масштабе. Он был бизнесменом, а это означало, что он покупал вещи и продавал их дороже. Он верил в эту процедуру. Конечно, в большом масштабе. Он считал, что она будет продолжаться достаточно долго и распространится по всему миру. Всё будет работать само собой, и все проблемы решатся сами по себе. Он происходил из старинного рода торговых аристократов. Он был лорд-мэром города Бирмингема, как и его отец, пять дядей и двоюродный брат. Лично Невилл был сухим и лишённым воображения стариком, интересующимся птицами и рыбами больше, чем людьми. Он был пацифистом, который производил орудия убийства. Он считал, что может продолжать делать их в больших масштабах без их использования. Ему никогда не приходило в голову, что если его клиенты не намерены их использовать, то они перестанут их покупать.
Ланни узнал из газет, что фюрер был в Бергхофе, и не трудно было догадаться, что переговоры будут проходить там. Он мог бы позвонить Гессу и получить приглашение. Но зачем? Ему, конечно, не будет предложено выступить в качестве переводчика на этом чрезвычайно важном мероприятии, и он мог быть уверен, что в доме не будет никаких криков. Ади относился с большим уважением к английским правящим классам и самым серьезным образом хотел получить их согласие на то, что он был полон решимости сделать. Он всегда был вежлив в общении с ними, и в этом случае будет стараться изо всех сил вести себя как бирмингемский гробовщик.
Ланни мог предвидеть, что должно было произойти, как если бы он там присутствовал. Эта встреча, которой был взбудоражен весь мир, на самом деле была своего рода сценической постановкой, на репетиции которой присутствовал Ланни. Детали урегулирования были разработаны Джеральдом Олбани в Берлине и Видеманом в Уикторпе и Кливдене. Ади выдвинул свои требования, и их приняли. Данное драматическое путешествие главы британского правительства должно было иметь дело не с тем, что делать, а каким образом и когда делать. Удастся ли убедить Его Превосходительство продемонстрировать лучшие манеры поведения за столом и не хватать всё обеими руками, рискуя опрокинуть супницу? Сможет ли он убедить судетских немцев выдержать ещё несколько дней, пока мистер Чемберлен и его друзья не убедят французов, что они должны отказаться от своих обязательств перед Чехословакией, и заставить чехов поверить, что у них не осталось друзей в Европе, и что у них нет выбора, кроме как сдаться?
Вот для чего будет этот драматический полет. А когда фюрер уступит еще несколько дней, то это станет триумфом британской дипломатии, о котором раструбят миру по радио. Факты об этом, отпечатанные на машинке Ланни в одном из лондонских отелей, уже нескольких недель лежали на столе президента Рузвельта. И все, что Ланни мог получить сейчас, было бы мрачным удовлетворением, говорившим: "Я предупреждал вас об этом". А поскольку это было так, он отказался слушать чьи-либо возбужденные речи, а будет спать, а утром не предложит Золтану ехать в аэропорт и присоединиться к ликующим толпам, встречающих премьер-министра. Скорее всего, пара пойдёт смотреть картины и будет обсуждать цены и клиентов, как будто бы Европа уже не стояла на пороге второй мировой войны.