Макс был все еще в ступоре. Ланни еще раз прошел под прожекторами, повернул ручку французского окна и увидел, как шторы полощет ветер. Он быстро закрыл дверь и включил маленький фонарь. Монета лежала по-прежнему Марианной кверху. Ланни беззвучно прошёл через библиотеку и столовую. Мимо пары дверей, открывающихся в обе стороны, вошёл в коридор. Он видел, как официанты, проходили через эти двери в обеденное время. В соответствии с планами здания там была большая кладовая дворецкого, а за ее пределами кухня. С одной стороны кладовой была дверь на лестницу в подвал. Так было на плане. По нему и шёл Ланни.
Дверь на лестницу была не заперта. Ланни открыл её с осторожностью, не делая щелчок, и стал слушать. Тишина была, как в гробнице. Он на мгновение посветил фонариком и увидел, что ступени были сделаны из тяжелых каменных блоков, которые хорошо выдержали почти двести лет. Одного взгляда было достаточно, и он выключил свет, который мог потревожить как его врагов, так и его друзей. Он спускался по ступенькам по одной за раз, останавливаясь, чтобы услышать малейший звук, и делая всё, чтобы самому не шуметь. Внизу была еще одна дверь, и он попробовал её и нашел, что она была не заперта. Это Хофман отпер ее? Хофман предупредил, что они будут закрывать каждую дверь, какую они нашли закрытой, чтобы не привлекать к себе внимание тех, кому может случиться здесь проходить.
Нарушитель снова включил свет. Длинный коридор около двух метров в ширину шёл в обоих направлениях. Стены из камня, и большое количество дверей из крепкой древесины, на всех были замки. Без сомнения, складские помещения. Замки были большие и старые, что и следовало бы ожидать. Конспираторы решили, что вряд ли за деревянными дверями без отверстий были заключенные. Кроме того, дверь, которая разделяет складские помещения от тюремных камер, почти наверняка должна быть из стали, или, по крайней мере, из толстого железа.
Каким путём пошли Монк и Хофман? Ланни мог бы подсказать им, чтобы они бросили бумажку для указания. Но он никогда не думал, что последует за ними. Он должен был угадать, куда они пошли. Он выбрал направление, в котором, он знал, находится основная часть здания. Перед тем, как тронуться, он взял франк из своего кошелька и положил монету перед дверью. Если его друзья увидят её, они догадаются, что это значит. В любом случае, монета поможет самому Ланни найти лестницу снова. Он стал считать свои шаги, и на каждом шагу делать заметки.
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Ланни шёл на цыпочках в черной темноте, держась за стены. Останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы слушать, и думать, что сумасшедший стук его сердца должен раздаваться вдоль всего коридора. Он знал, что подвергает себя опасности, и не пытался обманывать себя, что не боится. Он очень хотел не находиться там, но его удерживало желание вызволить Труди. Как он ни старался, он не смог придумать для Его Выскородия ни одной правдоподобной причины, почему он ходит на цыпочках в подвалах загородного дома этого дворянина в половине четвертого утра. Он мог бы сказать, что хотел выпить спиртного. Но как насчет полбутылки коньяка в его кармане? Он мог сказать, что он её нашел в подвале? Они, несомненно, спросят его: "Где?"
Он подошел к поперечному коридору и там остановился, долго прислушиваясь. Ни звука в этой могиле. Он прощупал своими руками всё вокруг себя и понял, что его окружает. Перед ним были три направления. Он не мог тратить время и должен был выбрать одно. Он мигнул светом, впереди был один коридор, а ним следующий. Он видел, как тень быстро пробежала по одному из них, и его сердце так подпрыгнуло, что он почувствовал боль. Звук бегущих лап — крысы. Он и его друзья обсуждали это, как одно из явлений, которых следовало ожидать. "Крысы приходят туда, где живут люди", — сказал Монк. — "У них лучшие мозги, и они переживут нас". Трое обсуждали эту идею. Бывший моряк, который жил среди крыс и внимательно наблюдал за ними, отметил, что люди должны думать о самых разнообразных вопросах, а крысы думают только о заботе о крысах. Они думают, как перехитрить людей и украсть у них пищу. Кроме того, они не воюют друг с другом, по крайней мере, не постоянно, и не собираясь в армии, как это делают люди. — "И разве это не доказывает, что у них лучшие мозги?"
Вот они захватили это старое шато и не делают ничего, кроме укрытия в безопасных местах и получения доступа к запасам пищи. Несомненно, они заставляют ежегодно Его Высокородие, а перед ним мсьё герцога раскошелиться не на один десяток тысяч франков на их пропитание. Они выгрызли отверстия в нижней части большинства этих деревянных дверей. Может быть, о, Боже! — они попали в камеру, где содержалась Труди, и, когда она лежала без сознания, отъели у неё кончики пальцев рук и ног. Несомненно, также в этих подвалах были кошки. Они не пристают к чужим и не представят никаких проблем для Ланни, но один маленький терьер может разрушить все их планы.
Ланни пошел по одному из боковых коридоров и оказался перед угольными бункерами, заполненными до отказа. Это здание не было модернизировано, и все его помещения обогревались каминами. Уголь загружали в ведёрки. Здесь они стояли в ряд. Большой кухонный лифт, американское изобретение Томаса Джефферсона, проходил на этаж выше. Это было в задней части здания, и для Ланни было глупо думать, что в этом месте могут располагаться тюремные камеры, там, куда постоянно ходят за углём и хранится огромное количество еды и вина.
Он воротился, тщательно отсчитав семьдесят четыре шага на цыпочках. Он нашел свою монету на полу и оставил её там. Он пошел в другом направлении, и скоро пришел к другому поперечному коридору. Опять же он прислушался, затаив дыхание. Какие звуки будут издавать его друзья? Хофман, вероятно, будет работать с замком, и звуки при этом он будет сам едва слышать. Фонариком ему пользоваться необязательно. Монк будет стоять на страже, или, возможно, прохаживаясь в разных направлениях, чтобы слушать. Оба мужчины были одеты в резиновые галоши. И будут так же нервничать, как Ланни, хотя их гордость может запретить им это признать. Конечно, ни один из них не поблагодарит его, если он к ним подкрадётся и заставит ёкать их сердца.
Исследователь включил свой крошечный свет вдоль одного из поперечных коридоров. И ничего не увидел. Он прошёл на цыпочках в этом направлении и обнаружил поленницы дров для больших каминов выше. Несомненно, здесь был кухонный лифт, ведший в комнату обслуги выше. Здесь сновало огромное количество крыс, и Ланни предположил, что сотни поколений вывелись в пустотах этих поленниц. Возможно, они никогда не выходили на дневной свет и могли видеть только в темноте. Пришла мысль: "В какой час утра слуги начинают брать уголь и поленья для этажей выше?"
Ланни ускорил шаги, исследуя анатомию древнего дома семьи Белкур, фаворитов французского короля Людовика Шестнадцатого. Конечно, у них были враги и необходимость держать этих врагов там, где они не могли причинить никакого вреда. Даже если это было не так и они во всём полагались на короля, архитекторы обязаны были позаботиться о темницах, потому что темницы были обязательной принадлежносью шато.
Руки Ланни в перчатках коснулись двери, которая, казалось, отличалась от других, и он мигнул фонариком. Железо, окрашенное в чёрный цвет со следами ржавчины. Он тихо попробовал ручку, и она повернулась. Дверь отворилась, скрипнув. Нарушитель снова прислушался. Ни звука, даже крыс. Он посветил фонариком и увидел каменные ступени, ведущие вниз. Место было здесь! Он и его друзья договорились, что темницы могут находиться на втором уровне подвалов, если таковые существуют. Место, где крики несчастных никогда не смогут достичь гостей в банкетном или танцевальном залах! Место, куда никогда не дойдут песни Блонделя, которые неудачники играли на рояле!
Ланни сделал один шаг вниз, а затем, молча, и осторожно, закрыл за собой дверь, проклиная раздавшийся слабый скрип. Он не хотел тревожить своих друзей, но он понял, что они были здесь. Почти наверняка причина, почему эта дверь была не заперта, была в том, что Meister-Schlosser обнаружил её тайны.
Как только дверь была плотно закрыта, Ланни дал обусловленный сигнал криком совы: "У, ууу!" протяжный второй слог. Они планировали его на открытом воздухе, где он был бы более подходящим. Но возможно, что в этих подвалах были отверстия, через которые могли залетать совы? Гнездятся ли они в щелях наверху груд бревен, охотясь на крыс, сновавших по полу? Подобно тому, что крысы, не думают ни о чём, а только о крысах, так и совы будут думать только о совах. И они тоже могли бы пережить людей, имея достаточно мозгов, чтобы не драться со своими собратьям совами.
На его сигнал ответа не было. Перебирая руками в перчатках по стенам узкого прохода, Ланни пошёл вниз, делая шаг за шагом шестнадцать раз, и шестнадцать раз он наступал на камни с болезненной медлительностью, ибо у него не было резиновой обуви, чтобы притупить звук. Внизу коридор пошел прямо вперед, и он не смел мигать светом, но опять-таки остановился и позвал чуть громче: "У, ууу!" На этот раз он услышал ответ, слабый, но короткий. В этом подземном туннеле были и другие совы!
Ланни не теряя доли секунды, пошел на звук так быстро, как он мог идти на цыпочках. На повороте, ему в лицо внезапно ударил луч фонаря. Он остановился и включил свой собственный крошечный свет и увидел то, что воображал в течение последних двух часов. Хофман стоял на коленях перед дверью с металлическим ящиком инструментов рядом с ним, а Монк на страже позади него с фонарём в руках. Один проблеск был достаточен для всех троих, и они выключили свои фонари в один и тот же момент. Ланни пришел к слесарю и прошептал еле слышно: "Что вы нашли?"
— Здесь кто-то есть.
— Это Труди?
— Мы не можем быть уверены, мы слышим стоны. Больше ничего.
— Мужчина или женщина?
— Мы не можем сказать кто.