Сидней Джордж, на правах хозяина, выудил початую бутылочку настоящего шустовского коньяку и разлил по рюмочкам.
— Будем!.. — бросил он короткий тост, и проглотил спиртное.
— Ваше здоровье, — поддержал его Кирилл.
Коньячок горячими струйками протёк по пищеводу, нагнетая приятное нутряное тепло.
— Я долго вил петли вокруг и около вашего Бойса, — «признался» штабс-капитан, — и к Блюменталю-Каламатиано[120] пытался подкатывать, пока не разобрал, что наибольшим влиянием и самыми широкими возможностями обладаете вы.
Рейли снисходительно кивнул.
— Скажу сразу, — продолжил Авинов, — что к большевикам я не испытываю ненависти. Я отношусь к ним как к опасным разносчикам «красной заразы» — именно поэтому они должны быть истреблены. Хороший коммунист — мёртвый коммунист.
«Константин Павлович» размеренно покивал.
— О да! — сказал он. — Большевизм — это раковая опухоль, поражающая основы цивилизации. Это архивраги человеческой расы, настоящие силы Антихриста. Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена!.. Кстати… Когда будете свидетельствовать против меня в ЧК, не перепутайте мои слова с вашими.
Кирилл усмехнулся.
— Если бы вы доверились мне так скоро, сразу, — проговорил он, вертя в пальцах пустую рюмку, — я бы счёл, что артистический темперамент еврея смешался в вас с безумной смелостью ирландца. Уж больно гремучий состав! И я бы держался от него подальше. Кстати — раз уж вы любите это слово, — вы ошибётесь, посчитав, будто я с признательностью отношусь к поползновениям вашей страны в России, что на севере её, что на юге. Пришёл я к вам по необходимости, а не по желанию, ибо и Англия, и Франция вызывают у меня здоровый скепсис.
— Отчего же? — прищурился Рейли.
— А отчего Антанта помогает Белой гвардии? О трогательной верности союзническому долгу умолчу, ибо чушь это. Вспомните историю — когда монгольские орды двинулись на запад, Русь задержала их набег, невольно спасая ваших достославных предков. Точно так же и сейчас белые противостоят Красной армии. Если бы не Корнилов, Троцкий отправился бы на завоевание Индии! Уйдут немцы, и большевистская орда хлынет в Европу. Уже сейчас слышны призывы: «Даёшь Варшаву! Даёшь Берлин! Даёшь Париж!» И кому преграждать путь комиссарам? Белой гвардии! Вот и плывут пароходы в Новороссийск — с танками, с патронами, со снарядами. Да не за так, а за плату! Англичане умудряются заработать даже на собственном спасении…
Кирилл покривился, а Сидней молча наполнил рюмки.
— Давайте по второй.
Выпив, они выдохнули одновременно.
— В чём должна заключаться моя помощь? — деловито спросил Рейли.
— Через неделю Яков Михайлович Свердлов отправится на митинг, — медленно проговорил Авинов. — Ровно в три он будет выступать на заводе Гужона. Свердлов прибудет туда без охраны, вдвоём с водителем, на «паккарде». Прямой путь к заводу перекрыт баррикадой, оставшейся после недавних беспорядков. Машина председателя ВЦИКа проследует узким проездом, там с обеих сторон — заброшенные мастерские с выбитыми окнами. Идеальное место для засады! Но я один. Нужны же — для пущей надёжности — пулемёты, хотя бы парочка. Сможете достать? Путь отхода безопасен, я проверил. Опять-таки потребуется автомобиль. Взять мотор я смог бы, но это сразу вызовет массу вопросов, к тому же необходимо будет отчитаться за использованный бензин — топливо в острейшем дефиците. Желательно также залучить надёжного водителя.
Авинов смолк и уже сам налил себе полрюмки коньяка. Подняв голову, он уловил кивок Рейли — плеснул и собутыльнику.
Помолчав, подумав, Сидней Джордж решительно выпил и сказал:
— Вы меня убедили. Давно мечтаю всколыхнуть это болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру! Крупный теракт произвёл бы потрясающее впечатление… Встречаемся через неделю, ровно в полдень, на конспиративной квартире — я снял такую на Арбате за сущие копейки. — Он продиктовал адрес и добавил: — Если шторы на окнах будут раздвинуты — идите смело.
Русский и английский шпионы пожали друг другу руки и расстались до среды.
Встреча прошла быстро — пять минут, и всё обговорено. У Авинова осталось такое чувство, что Рейли продолжал его испытывать и проверять, да и пусть. Главное, что Сидней Джордж достал два «льюиса» и патроны к нему, организовал машину — закрытый «рено», и шоффэра — капитана Джорджа Хилла, кодовое имя ИКВ.
А в четверг Кирилл сел рядом с капитаном в авто — Рейли ехал сзади — и отправился «на дело».
Металлургический завод Гужона располагался за Рогожской заставой, а сам фабрикант-миллионщик, по слухам, был убит в Крыму белоармейцами. Трубы завода не дымили — пролетарии вынесли из цехов всё, что можно было продать или сменять на самогон, а члены фабзавкома, болтуны и неумехи, окончательно завалили производство.
— Здесь, — сказал Авинов, показывая Хиллу, куда повернуть.
«Рено» заехал в гулкий, пустующий угольный склад.
— Прибыли? — поинтересовался Рейли.
— Только не говорите мне, — проворчал Кирилл, — будто вы здесь в первый раз и сами всё не проверили…
Лейтенант Интеллидженс сервис коротко хохотнул.
— Надо же мне было осмотреть место преступления! — жизнерадостно сказал он. — Помогите-ка…
Штабс-капитан вытащил увесистый пулемёт, завёрнутый в мешковину, и взгромоздил на плечо.
— Знакомая штучка? — спросил Рейли.
— Я — офицер. Пошли…
Перейдя ржавевшие рельсы, они углубились в район, застроенный мрачными, приземистыми зданиями, чьи окна были разбиты, а то и вовсе зияли голыми проёмами — рабочие не брезговали и рамами, в хозяйстве всё пригодится. Пахло мокрым железом, угольной гарью и, пардон, дерьмом.
— Мы почти на месте, — сказал Кирилл, забираясь в бывшую контору.
Заглянув в облюбованную им комнату, весь пол которой покрывали жёлтые листы бумаги, он подошёл к узкому окну, выходившему в неширокий, но удобный проезд, местами заросший травой. Две широкие колеи блестели лужицами.
— Вон там, — Авинов ткнул пальцем в двухэтажное строение по ту сторону проезда, — примерно такое же помещение. Видите окно? Вон, где копоть?
— А, вижу, — присмотрелся Рейли. — Там был пожар?
— Да чёрт их знает… Ну что? Остаётесь здесь или прогуляетесь?
— Прогуляюсь.
— Я дам знать, когда покажется Кожаный.
— Вери велл.
Сидней ушёл, а Кирилл присел на опрокинутый сейф, из которого вываливались подшитые пачки счетов. Он был совершенно спокоен. Предстоящая ликвидация его не особенно пугала — ему ли, ходившему в штыковые атаки, бояться стрельбы? Авинов даже чувствовал мрачное удовлетворение — Свердлов был той ещё сволочью, и, если избавить мир от неё, воздух станет куда чище.
Самое поганое в засадах — это ожидание, это скука. Время тянется до того медленно, что чудится, совсем уж не тикает. И Кирилл специально захватил с собою пайку — кусок ливерной колбасы и горбушку хлеба. Будет чем себя занять…
Из здания напротив махнул рукою Рейли — дескать, туточки я, просьба не беспокоиться. Авинов помахал в ответ. Закусив, он стал терпеливо ждать. И дождался.
Сначала послышался взрёвывающий звук мотора, потом завиднелся и сам «паккард». Напротив забелело лицо англичанина — Кирилл резко мотнул рукой, заодно кивая. Готовься, мол.
Лихорадочно развернув тканину, он приподнял «льюис» и приспособил на подоконнике. Готов.
«Паккард» ехал не спеша, ныряя передком в ямы и валко покачиваясь на ухабах. Водителя Авинов узнал — это был Юлиан Конопко, поляк по рождению и авантюрист по духу, личный шоффэр «Кожаного» и его же протеже. Конопко возглавлял автобоевой отряд имени ВЦИК — банду инородцев, готовых стрелять в кого прикажут. А вон и сам Михалыч, пенсне своим поблескивает… Попался!
Длинная очередь из «льюиса» ударила с прерывистым грохотом, пуская долбящее эхо. Пули разворотили капот — забили струйки пара. С дребезгом и звоном разлетелись стёкла, задёргался Конопко, просаживаемый в упор и навылет. Кирилл на секундочку прекратил стрельбу, но ритмичный гром продолжался, только глуше — это «работал» Рейли.
Замерший на месте «паккард» тяжело осел на пробитое колесо, и тут к шуму расправы примешался неожиданный стрёкот. Авинов резко выглянул наружу — и отшатнулся. Машину догонял мотоциклет с пулемётом «максим» — всё же побоялся Свердлов без охраны выбираться к рабочим, прихватил своих «автобоевых» головорезов!
Зачастил «максим», вплетая своё татаканье в погромную сюиту боя. Кирилл выпрыгнул наружу и потащил «льюис» за собой. По стене чиркнула пуля, выбивая кирпичную крошку.
Авинов развернулся и открыл огонь, первым срезая пулемётчика в коляске. Того же, кто щерил зубы, выгибаясь над рулём тарахтящего «дукса», прикончил Рейли — очередь пришла с его стороны. Мотоцикл, «подвернув» колесо, опрокинулся, выбрасывая свой, уже неживой груз.
Тогда Кирилл развернулся к «паккарду», чья задняя дверца открывалась толчками, — показался сползающий на дорогу Свердлов, после выпал большой портфель жёлтой кожи в кровавых отпечатках. Короткая очередь добила председателя ВЦИК.
— Уходим! — крикнул Рейли.
— Проверь самокатчиков!
Авинов убедился, что Конопко уже на том свете, и вернулся к «Кожаному». «Уже!» — это было любимое выражение Якова Михайловича. Придёт Ленину мысль о мероприятии «в честь» или «в ознаменование», а Свердлов ему: «Уже сделано!» Деятельный был товарищ… Уже не будет.
Перевернув мёртвое тело, Кирилл углядел большой ключ, висевший у Свердлова на шее. Пуля перебила кожаный шнурок. Авинов подобрал ключ и сунул себе в карман.
— Уходим!
То и дело переходя на бег, Авинов и Рейли поспешили к складу угля.
— Бросаем пулемёты! — выдохнул Сидней Джордж. — Не дай бог, патруль сунется с проверкой!
Оба «льюиса» полетели в бурьян, а «рено» уже взрыкивал двигателем, выезжая на свет. Кирилл упал на сиденье, загнанно дыша, и захлопнул дверцу. Сзади заскрипел пружинами Рейли.