При близком рассмотрении осколка Аргирос убедился, что стоит на пороге какого-то открытия, хотя и не мог с уверенностью сказать какого. Одна сторона осколка почернела, будто от огня. И это была внутренняя сторона. К ней приклеился небольшой жучок. Он не мог обуглиться во время грабежа Пертуиса.
Аргирос упрекнул себя за то, что надлежащим образом не осмотрел крепость, когда подъезжал к ней. Теперь слишком темно, решил он. Придется отложить до утра. Он достал матрац, развернул его на земле, помолился и лег спать.
Проснувшись с восходом солнца, он опять закусил хлебом с маслом и прошелся по заросшему внутреннему двору, высматривая в траве другие осколки горшков. Через какое-то время он их нашел. Все они были из той же желто-коричневой глины, как и первый, и все – опаленные с одной стороны.
Аргирос обнаружил следы большого пятна копоти у основания стены главной башни. Он порылся в густой траве под стеной и нашел еще несколько осколков. На одном частично сохранилась буква «S» от клейма Санкт-Галлена. Магистр хмыкнул, довольный находкой. Он подобрал еще пару кусочков в створе ворот, но здесь не смог выяснить почти ничего нового. Самих ворот не осталось; франко-саксонцы сожгли их обшивку.
Краем глаза Аргирос заметил какое-то движение: приближались два всадника. Он вернулся во двор, надел на голову шлем, взял лук и нацепил на плечо колчан со стрелами. Вооружившись, он опять подошел к воротам и осторожно выглянул наружу.
Один из всадников взмахнул рукой, когда подъехал ближе и узнал Аргироса.
– Здесь вам не найти много рыбного соуса, – крикнул Вигхард.
Через несколько секунд в спутнице торговца оловом Аргирос узнал Хильду. Ее золотистые волосы были убраны под широкополую шляпу. Девушка сидела на лошади на мужской манер, однако кольчуга и штаны не портили ее хрупкую и женственную фигуру. Магистр вышел из укрытия, но не опустил самострел.
– У вас с собой тоже немного слитков, – заметил он.
– Оставили их, когда бежали из Таррагоны.
Он улыбался. Аргирос присмотрелся к англичанину.
– Не верю, чтобы вы из-за этого переживали.
– Можете верить во что вам угодно, – спокойно сказал британец. Он взглянул на разрушенную крепость Пертуис. – Похоже, подходящее место для обеда.
Солнце еще не поднялось и наполовину. Аргирос вскинул бровь, но хранил молчание. Хильда заерзала в седле.
– В Константинополе его императорское величество Никифор, должно быть, недоволен тем, что франко-саксонцы так грубо нарушили его границы.
– Посмею сказать, да, – любезно согласился магистр.
На самом деле он знал, что император был в ярости. Магистр официорий ясно дал это понять.
– Да, как и наш добрый король Осви, – сказал Вигхард, очевидно пришедший к какому-то решению – И он имеет на это право, потому что против нас использовали то же дурацкое колдовство, что и против вас, римлян.
– Правда? – произнес Аргирос, навострив уши.
– Правда. Их проклятые пираты в прошлом году потопили или захватили больше двадцати хороших английских судов в Рукаве.
Так англичане называли пролив между Британией и франко-саксонскими землями. Вигхард добавил с досадой:
– Ни один король долго не потерпит такого оскорбления, да и не должен, даже если за этим стоит дьявол.
– Ваши слова звучат весьма решительно, – заметил магистр.
– Конечно, так и есть. Мы всегда плавали кругами подальше от ленивых увальней. Что, кроме черной магии, могло им придать смелости теперь? Король Осви, благослови его Бог, не сомневается в этом. Могу вас уверить.
– Итак, – произнес Аргирос, пытаясь связать вещи воедино, – вы задумали осмотреть здешнюю крепость, чтобы понять, как вершится колдовство.
Вигхард покраснел. Тем временем Хильда смотрела магистру прямо в глаза.
– Так же, как и вы, – ответила она. – По-моему, мы встретились кстати.
«А она очень проницательна», – подумал Аргирос. Он пожал плечами и кивнул.
– Во всяком случае, кажется, интересы у нас общие.
– Значит, вы один из императорских шпиков? – спросил Вигхард. Догадавшись о значении странного германского слова, магистр снова кивнул. Вигхард тоже кивнул, как будто своим мыслям. – Я подумал, так и должно быть, раз уж вы здесь. Тогда мы союзники в том, что касается разгадки колдовства франко-саксонцев?
Аргирос колебался. Если он и хотел решить головоломку, то, разумеется, не намеревался делиться секретом с еще одним варварским народом. С другой стороны, англичане и франко-саксонцы враждовали… и Вигхард с Хильдой могли найти разгадку, а он – нет. Это было бы совсем плохо.
– У нас общий интерес, – наконец повторил он.
– Если так, – сказала Хильда, слегка смущаясь, – полагаю, вы расскажете нам, что нашли здесь.
«Сметливая молодая женщина, несмотря на ее экзотичную красоту», – подумал Аргирос. На ее месте он задал бы тот же вопрос.
– Хорошо, – сказал магистр и повел англичан по крепости.
У Вигхарда даже дыхание перехватило, когда грек показал ему опаленную стену башни.
– Это след адского огня, говорите? – пробормотал англичанин и коснулся серебряной цепочки на шее.
Наверное, под одеждой он носил распятие или какие-то мощи.
– Может, и так, но я склоняюсь к тому, что огонь доставлен сюда из Санкт-Галлена, – ответил магистр.
Он достал осколок горшка из кармана на поясе и объяснил, как тот был найден и что, по его мнению, это могло означать.
Аргирос думал, что теперь англичане выбросят из головы бредни о демонах, но ошибся. Для Вигхарда связь была очевидной.
– Кому еще вызывать демонов, если не монахам? – спросил он – Если кто и может управлять чертями, так это они.
Аргирос моргнул; до этого он не додумался. Он чувствовал, как его картина мира слегка утрачивает четкость. Кто знает, каких еще дьяволов могли призвать монахи Санкт-Галлена? Как-никак, они еретики и кое на что способны.
– Предположим, это дьявольщина, – наконец сказал он. – Как вы поступили бы в таком случае?
– Я? Думаю, со страха мог бы обмочить штаны, – вздрогнув, ответил Вигхард. – Все, на что я способен, – это помочь Хильде найти ответ и потом позаботиться о ее безопасности. Если она раздобудет заклинания, Англия тоже сможет их использовать.
Магистр должен был признать, что в этом есть своя логика. Имея дело с лекарствами и зельями, аптекари вроде Хильды были сродни магам. И кому могло бы прийти в голову, что эта щупленькая девочка – шпионка? Сам Аргирос не догадался.
Скрыв свою зависть, он сказал:
– Тогда, в Санкт-Галлен?
Англичане кивнули, и он отправился седлать лошадь. Теперь недели, а может быть, и месяцы ему придется мириться с компанией варваров.
Как он и ожидал, путешествие оказалось утомительным: сначала по Домициановой дороге и по франко-саксонским землям до Араузия[28], самого северо-восточного города римской провинции Нарбонская Галлия; затем на лодке вверх по Роне до Вьенна и на восток по другой бывшей дороге легионеров к Аосте; отсюда по менее важному пути, доступному только летом, через Пеннинские Альпы; и, наконец, дальше на север к Турику[29] и самому Санкт-Галлену.
Однако спутники Аргироса неожиданным образом скрасили долгое путешествие. Иногда они казались Василию очень странными, точно явившимися из другого мира. Северяне, которых он знавал в Константинополе, находились под влиянием римских обычаев и в большинстве своем усердно их перенимали. Но Хильде и Вигхарду эта черта не была свойственна.
Например, они даже не вошли в Араузий, когда заметили приближение черного клубящегося облака с вершиной, похожей на наковальню, которое принес сильный ветер с Внутреннего моря.
– Будет гроза, – сказал Аргирос.
– Ах, – произнес Вигхард и достал из сумы накидку от дождя, – это усы Тора, я в том уверен. Думаю, громовержец сегодня ночью развернется.
Магистр лишь в изумлении посмотрел на него, не в силах ничего ответить. Несмотря на осуждение священников, крестьяне в деревнях империи тоже еще держались за остатки языческих предрассудков. Но Вигхард был одним из приближенных короля Осви, человеком более высокого ранга в своей стране, чем Аргирос в Константинополе. И все-таки англичанин всерьез верил в Тора, как в Христа и святых.
Никак не желая принимать мысль о демонах, свободно разгуливающих по миру, Аргирос посмеялся над верой своих спутников, когда однажды вечером они сидели у костра и ждали, пока дожарится заяц.
Возражения Вигхарда основывались на аргументах типа «ну, ведь это всем известно». Однако у Хильды, по мерке англичан, было хорошее образование, и она высказалась более основательно. Когда она упомянула о гадаринских свиньях, Аргирос уступил, но спросил:
– Разве это так важно сегодня? Я не думаю, что может смыть потопом, как во времена Ноя, или что солнце остановится на небесах, как при Иисусе Навине.
– Может быть, нет, – сказала она, – но с нечистой силой сталкивались и намного позднее библейских времен. Как быть с той монахиней, которая забыла перекреститься в монастырском саду и проглотила демона вместе с салатом?
– Это для меня новая история, – признался магистр, скрывая улыбку. – Откуда она вам известна?
– Об этом писал Папа Григорий Великий, – с гордостью ответила Хильда.
– О!
Аргирос вспомнил шутку о Помпее: великий по сравнению с чем? Григорий был Папой спустя какое-то время после Юстиниана, а еретики-северяне до сих пор придают такое значение его тирадам о благочестии, раздававшимся с папского престола. В империи он больше известен тем, что несколько лет прожил в Константинополе и даже не удосужился выучить греческий язык, да еще тем, что пресмыкался перед мерзким тираном Фокой[30], свергнувшим императора Маврикия и убившим его вместе с пятью сыновьями.
Несмотря на грубость англичан, магистру нравилось их общество. Пусть Вигхард не знал грамоты, но он хорошо умел распутывать следы. Силки из лоз и ветвей, которые он ставил, редко оставались пустыми и он знал, какая рыба водится в той или другой реке. И Хильда, хотя и верила в демонов, хорошо разбиралась в своем ремесле. Когда у Аргироса, проведшего много дней в седле, заболела спина, девушка состряпала средство из масла и различных трав, найденных возле лагеря: дикого огурца, золототысячника, блощницы, двух видов мяты и солодкового корня. После тщательного втирания это зелье заметно помогло.