В машине воцарилась многозначительная тишина, и я досадливо скрипнула зубами. Даже водитель с интересом покосился на меня, ожидая продолжения. Степан хлопнул его по плечу:
— Тема зачётная, но ты от дороги-то не отвлекайся!
— Да я просто по сторонам смотрю, — оправдывался тот. — Не так-то просто ехать с завязанными зеркалами!
— С завязанными глазами тебе будет ещё сложнее, — жёстко оскалился Степан. — Так что смотри на дорогу!
— Так что, если инститор не будет в порядке, — поспешно проговорила я, ибо не очень хотелось ехать со слепым водителем, — то я целых два месяца смогу бесплатно пользоваться нашим офисом и не делить его со всякими тёмными личностями!
— Мара! — вскричала Забава.
— Что «Мара»? — недовольно буркнула я, спихивая сумку на колени Забавы: русалка крякнула от тяжести, а я облегчённо рассмеялась. — Да не убьют твоего красавчика, не волнуйся.
— Ты же видела, как этот жуткий человек перерезал горло одному из волколаков! — вцепившись в сумку, прошептала Забава. — Без сомнений и без жалости… Ему явно было плевать и на свидетелей, и на последствия…
Степан сочувственно посмотрел на русалку, и уголки его губ дрогнули:
— А последствий и не будет. И дело не в свидетелях. По закону всё, что происходит в логове и между членами стаи, — их внутреннее дело. Полиция не вмешивается… А вот если бы убили кого-то из вас, то другое дело! Оставалось бы только доказать факт смерти и причастность волколаков…
Я подскочила:
— Вот именно! Потому-то Генрих и позвонил Лихо. Полиция видела, как мы входили в логово. Убить инститора они не посмеют.
Забава встрепенулась, с надеждой глядя на волколака:
— Правда?
Вукула скривился в жёсткой усмешке:
— Скорее всего. Но потреплют знатно!
— А почему ты думаешь, что они знали про полицию? — напряжённо спросила русалка. — Забор такой высокий, а машина стояла далеко…
— Знали, — досадливо проговорил волколак. — Как и то, что полиция не посмеет совать свой нос в логово. Так что нужно было срочно вытащить вас оттуда. Глупые девчонки! Вы хоть представляете, какой опасности подвергались?
— Даже и не представляю! — саркастично фыркнула я. — Что же такого страшного мог сделать мне твой обаятельный родитель? А! Наверное, лишить меня лицензии и возможности зарабатывать себе на жизнь честным путём. А потом, когда я, чтобы прокормить семью, вышла бы на тернистую дорожку, по моему следу пустились бы все инститоры Крамора! И Канила посыпал бы моим пеплом твою бедовую голову в надежде, что ты выберешь себе пару по статусу. Я ничего не упустила?
Вукула мрачнел с каждым словом, а Степан с интересом покосился на волколака.
— Всё это романтично! Но мне вот интересно, как вы умудрились стащить старую русалку из-под носа вожака!
Вукула отвернулся, и взгляд его устремился за окно.
— Я воспользовался своим положением, — нехотя ответил он. И буркнул: — Потому и отправился с вами…
— Так тебя не пустят обратно? — ахнула Забава.
Вукула болезненно скривился и коротко взглянул на русалку:
— Почему же? Пустят…
Я передёрнула плечами:
— Только не говори, что Канила способен прирезать собственного сына! — Я вспомнила каменное выражение лица вожака волколаков и задумчиво проговорила: — А может, и способен. Странный тип! Кстати, Лихо, он признался, что подослал ко мне того адвокатишку, для которого мы с Генрихом выцарапали компромат у мёртвой ведьмы…
— Какой ещё ведьмы?! — преувеличенно удивился Степан, тщательно вращая вытаращенными глазами. — Не понимаю, о чём ты, Мара! Ты единственная знакомая мне ведьма! И вроде жива ещё…
Я поперхнулась и, закашлявшись, испуганно покосилась на водителя. Тот старательно делал вид, что увлечён лишь дорогой, но кончики его ушей покраснели, а плечи напряглись. Я прикусила нижнюю губу. Степан говорил Генриху, что ему не нужны на участке проблемы с мёртвыми ведьмами. Подставлять Лихо не хотелось. Чревато…
Машина притормозила у дома Лежки, и Степан повернулся ко мне.
— Доставили с ветерком, как и просила, — весело проговорил он. — Привет Лежику и поклон его гарему!
— Ты на гарем-то не засматривайся, — фыркнула я. — В припадке ревности Лежка переплюнет любого мавра!
— Правда что-ли? — удивился Степан. — А с виду такой рохля… Что ж, буду иметь в виду.
Я хмыкнула и едва заметно кивнула в сторону Забавы.
— Лучше имей то, что на виду, — иронично намекнула я.
Кадык Степана дёрнулся, а щёки порозовели. Забава же не обратила на наши перемигивания внимания. Она кряхтела, пытаясь устроить тяжёлую сумку так, чтобы та не лишила её нижней части тела. Я смилостивилась над русалкой и вылезла из машины. Перетащила сумку инститора на своё место и кивнула друзьям:
— До встречи!
— Я с тобой, — вдруг засуетился волколак.
Я поспешно отпрянула:
— Ой, не советую! Это очень личный разговор между братом и сестрой! Если подвернёшься под руку в нашем, — кхе! — диалоге, то не жалуйся потом. Впрочем, трупы не жалуются…
Вукула посмотрел на меня исподлобья и криво ухмыльнулся:
— Не доверяешь? И правильно! Помни, о чём я предупреждал… И что я всегда рядом!
И растворился в сумерках. Я натужно улыбнулась и помахала Забаве. Когда машина отъехала, я развернулась к дому, и кулаки мои сжались. А вот теперь поговорим, братец-кролик! Уж я тебе припомню совет пьяного дракона, по вине которого я попала в такую двусмысленную ситуацию!
— А ну, дракон! — изо всех сил закричала я и решительно шагнула к двери. — Выходи на честный бой!
Под ногами заскрипел гравий, а в окнах соседей стал загораться свет, и за занавесками начали появляться любопытные лица. Я же не отводила пристального взгляда от закрытой двери в дом брата.
— Выходи, кому сказала?! — топнула я. — Змей поганый! Смерть твоя пришла! И, уверяю тебя, я и без косы справлюсь…
Из дома выглянул Лежка, запахнул халат поплотнее и спешно сбежал по лестнице. Я с усмешкой посмотрела на его босые стопы и волосатые щиколотки.
— Ты чего орёшь? — зашипел он сквозь зубы, натянуто улыбаясь соседям. — Мне здесь ещё жить!
— А что? — невинно улыбнулась я. — Боишься, что тебя разоблачат, инкуб развратный?
— Издеваешься? — взвизгнул Лежик, скалясь в сторону двух женщин, которые перешёптывались на соседней лужайке. — Все и так знают. Я боюсь, что решат, что мне нравятся ролевые игры. Я же сбегу!
— Что?! — рассмеялась я.
— Что-что, — сердито буркнул Лежик и за шкирку потащил меня к дому. — Они почему-то думают, что у меня жёны как сыр в масле катаются. Устал от сватов отбиваться! А как-то сдуру принял от одной соседки пирог, так на следующий день очередь выстроилась! И дети наелись, и жёны растолстели! Пришлось гонять вокруг дома неделю…
А во мне росла злость: брат тащил меня прямо как Генрих! Я вывернулась и прошипела:
— Посмеешь ещё раз взять меня за шиворот, и я устрою так, что те пироги в следующий раз полетят в твою физиономию! Как тебе такие игры?
Лежка отдёрнул руки и для верности засунул их в карманы. Помялся на пороге своего дома. Мимо прошествовала пожилая дама, в руке её был зажат поводок, на конце которого скакало пятнистое недоразумение, не поддающееся идентификации.
— Добрый вечер! А у меня радость! Сестра в гости пришла! — проорал Лежка так, что дама испуганно отпрыгнула на несколько шагов, а её шавка истерично зашлась в полулае-полувизге.
Соседки, для которых и было разыграно это мини-представление, уныло покинули свои наблюдательные посты. Видимо, о сестре-ведьме тоже было известно абсолютно всем. Двери закрылись, окна погасли, Лежка повернулся ко мне, и губ его коснулась лёгкая улыбка.
— Так что там про дракона? — спросил он и фривольно подмигнул: — Как битва прошла?
Я сжала губы и изо всех сил треснула его. Лежка взвыл и закрылся локтями, когда я в бешенстве отвешивала брату оплеухи.
— Как? Как прошла? Фигово прошла! Вот тебе за твои дурацкие советы! А ну, ещё получи!
— Мара! — взвыл Лежик, пытаясь скрыться в доме. — Успокойся!
— Я тебя сейчас успокою! — прошипела я, придавив его ногу дверью. — Точнее упокою! Знал бы ты, во что я вляпалась по твоей вине!
Лежка замер и отвёл руки от лица.
— А во что? — с любопытством спросил он.
Я зарычала и снова замахнулась, как мои ноги внезапно потяжелели, а тело пригнулось. Я опустила взгляд и вздрогнула, увидев блестящие глазёнки племянников. Дети молча пытались удерживать меня, не давая отца в обиду.
— Блин, ну так нечестно! — взмолилась я, не в силах смотреть на их решительные лица. — Он же заслужил!
Лежка опустил руки и выпрямился, и глаза его горделиво сверкнули.
— Всё честно! — произнёс он и нежно улыбнулся детям. Потом перевёл взгляд на меня и тоном учителя продолжил: — Нечестно свалилась вину на брата, который лишь хотел тебе помочь! И вообще… свою голову на плечах иметь надо!
— Ах ты…
Я сжала зубы и, вытянув руки, рванулась к глазам Лежки. Брат отшатнулся и едва не полетел кубарем вниз по ступенькам, а на локтях моих повисли ещё и его жёны. Я медленно сдавалась, опускаясь под тяжестью их тел на крыльцо. Лежик оправил распахнувшийся на груди халат и резво взбежал по ступенькам. Склонился надо мной, и лицо его озарилось широкой улыбкой.
— Я знаю, что тебе поможет исправить настроение! — заявил он и подмигнул: — Как насчёт стейка?
Я судорожно сглотнула. В животе заурчало, но я упрямо покачала головой.
— Я неподкупна!
— О! — закатил глаза Лежик: — Такой большой сочный кусок свежего мяса! Он так нежно шепчет о любви, соприкасаясь с разогретым оливковым маслом, и покрывается нежным румянцем, распространяя умопомрачительный аромат!
— Соблазнитель, — в отчаянии простонала я.
Дети отцепились и весёлой стайкой исчезли в доме, а жёны брата помогли мне подняться.
— И это всё с гарниром из свежих листьев салата и помидоров черри с капелькой бальзамического уксуса…