Аноли раздражённо повела плечами и, распахнув дверцу, вылезла из авто. Я вышла следом и, пошатываясь от усталости и голода, направилась к блестящим дверям под яркой вывеской. Внешне совершенно непритязательное заведение внутри оказалось довольно фешенебельным. Алый ковёр под ногами сверкал чистотой, я не смогла разглядеть ни единой пылинки, словно его пылесосили каждые пять минут… Или это была магия? Мы прошли мимо небольшой очереди, в которой стояли дамы, демонстрирующие дизайнерские наряды, брюлики и своих неприлично молодых кавалеров, прямо к стойке администратора.
Немолодой мужчина при виде Аноли согнулся пополам, словно сломался, мгновенно позабыв про пожилую пару, которую только что обслуживал.
— О! Ваш визит такая честь, — подобострастно проблеял он.
Я оглянулась на очередь, а люди отшатнулись так, словно я могла убить взглядом. Я опустила глаза на меч и ухмыльнулась. Так вот как себя ощущают в обществе инститоры! Привыкли, что их все боятся, потому и ненавидят каждого, кто не падает ниц.
Когда администратор заметил оружие Генриха, лицо его стало напоминать пластмассовую куклу. Он не сказал ни слова против моей ноши, но через пару минут принесли красивую ширму, которой оградили наш столик от остального зала. И, кажется мне, это не затем, чтобы скрыть инститоров от любопытных глаз. Поэтому я не стала церемониться и, придвинув ещё один стул, положила меч Генриха на парчовую обивку.
— Что пожелаете? — склонился в почтительном поклоне официант.
— Ведьма желает много мяса, — насмешливо протянула Аноли, и парень побледнел. Я поймала на себе его косой взгляд и сглотнула: теперь и меня боятся? Аноли же беспечно рассмеялась: — Не переживай, пока не твоего! Что можешь предложить? Учти, если ведьма не выберет, то я рассмотрю все варианты…
Официант метнулся ко мне так, словно от этого зависела его жизнь… Возможно, так оно и было.
— У нас потрясающий бифштекс по-флорентийски! — с придыханием сообщил он и склонился к самому моему уху, прошептав: — Но я рекомендую бистекка алла фиорентина! Ведьма будет очень довольна!
— Зовите меня Мара, — поморщилась я. — Тащите свой бистекка-лала! А то мне уже начинает нравиться идея Аноли…
Я облизнулась и выразительно посмотрела на филейную часть парня, и лицо официанта практически посерело. Аноли фыркнула, а Джерт громогласно расхохотался. Через минуту, получив заказ, парень бросился от нашего столика так, словно с каждой секундой всё больше рисковал заразиться смертельной болезнью. А уже через несколько минут передо мной стояло огромное блюдо, и здоровенный кусок мяса на нём был мастерски нарезан и, кажется, даже немного съеден. Возможно, стейк отобрали у незадачливого клиента только для того, чтобы не заставлять ждать ведьму. Впрочем, проблемы незнакомого человека меня не интересовали, а мясо источало такой умопомрачительный аромат, что я, отбросив все приличия, да и все незнакомые приборы заодно, просто схватила его руками и, словно дикий зверь, начала откусывать по огромному куску. Кажется, я даже заурчала при этом.
Джерт не сводил с меня восхищённого взгляда.
— Ты такая непосредственная! Это… мило.
Аноли же, наоборот, старалась смотреть в сторону и наверняка радовалась наличию ширмы.
— Мило? — сквозь зубы прошипела она: — Рвёт мясо зубами, словно волколак! Ах да, Генрих говорил, что она невеста волколака… Понятно, откуда такие манеры!
Но мне было всё равно, что подумает надменная красавица. Хотела бы я посмотреть, как инститорша вела бы себя после вынужденной голодовки и бега по местности, пересечённой заборами и живыми дубами!
Через несколько минут я громко икнула и отложила остатки мяса на тарелку. Передо мной материализовалась чаша, внутри неё что-то плескалось. Я, наслышанная о подобных традициях, смело окунула в неё масляные пальцы. Лицо администратора, который заменил полуобморочного официанта, удивлённо вытянулось, и он, словно рыба при смерти, хватал ртом воздух.
— Кхе, — Щёки Джерта порозовели, а уголки губ дрогнули. — Вообще-то, это было вино… Но я тебя понимаю! Я тоже предпочитаю стандартные бокалы всем этим национальным горшкам. Вот, возьми мой! Я ещё не успел и пригубить…
Я медленно вынула пальцы из чаши и осторожно понюхала их. Действительно, пахнет вином. Аноли скривилась так, словно я прилюдно разделась и обмазалась дерьмом. Лицо же администратора, который и подал мне чашу, снова превратилось в пластмассовую маску.
— Санджовезе двухтысячного! — жалостливо взвыл он, и руки его затряслись.
— Кстати, тот год был так себе! — равнодушно ответил Джерт. — Чересчур сладкий урожай и, как следствие, несбалансированный вкус… — Он усмехнулся и подмигнул мне: — Только для мытья рук и сгодится!
Администратор сбежал от нашего столика едва ли не быстрее официанта. Я вздохнула, ощущая себя как минимум свиньёй в ювелирной лавке. Аноли, которая полностью разделяла моё мнение, выпрямила спину и отложила вилку. Казалось, к еде инститорша так и не притронулась.
— Мара, спасибо за интересный вечер. Так… необычно ужинать в компании ведьмы! — с холодной вежливостью произнесла она, и я сжалась от дурного предчувствия: вот, наконец, мы и приступили к основному разговору, ради которого меня притащили в сие чудное место и даже накормили из жалости. Аноли подалась вперёд и уточнила: — В порядке ли здоровье Генриха?
— Не знаю, — проблеяла я и, расправив плечи, нагло добавила: — Скорее всего, он не в порядке! А что?
Лицо Аноли словно окаменело, а глаза сверкнули.
— Да я была уверена, что он не в порядке, — надменно произнесла она. — И как может быть иначе, если мой жених рядом с тобой?
Я, словно от неожиданного удара, вжалась в спинку стула и прижала руки к груди. Сердце заколотилось, а щёки ожгло румянцем. Жениха?! Я покосилась на задумчивого Джерта, но инститор вяло ковырял вилкой блюдо, и не глядя в мою сторону. Аноли же не сводила с меня пристального взгляда, наверняка подмечая малейшее движение. Я сглотнула и заставила себя положить руки на стол, но заметила, как дрожат пальцы. Почему я так реагирую? Да, Генрих красивый и порой обескураживающе заботливый, но при этом он жестокий, холодный и саркастичный до боли в зубах! Жених из него так себе… Я ухмыльнулась и посмотрела в синие глаза Аноли:
— Сочувствую!
Лицо её некрасиво перекосилось, а пальцы судорожно сжали вилку.
— Поясни, — прошипела она. — Ты мне угрожаешь?
Я подалась вперёд и, сузив глаза, ответила тем же тоном:
— Это ты поясни, что хотела сказать! Если кто-то рядом со мной, значит, он не может быть в порядке? Я вам что — проклятая?!
Инститоры быстро переглянулись, и у меня засосало под ложечкой. Ох, не к добру всё это…
— Давайте я поясню, — Джерт отодвинул тарелку и опёрся локтями о стол. — Мара, не секрет, что твоя лицензия не более чем фикция.
Внутри меня словно всё оборвалось. Откуда им известно? Кому ещё в Краморе это известно? Я сглотнула и опустила глаза, не в силах отрицать правду, которую и сама не так давно узнала. Даже трудно сказать, что сейчас сильнее меня мучает: стыд или страх. А Джерт продолжал:
— По бюрократическим причинам это не афишируется, но слух об этом распространяется очень быстро…
— И при чём здесь Генрих? — не выдержав, перебила я.
Аноли с размаху воткнула вилку в стол… Благо, вилка вошла в поверхность в паре сантиметров от моей ладони. Я пожалела о своей несдержанности и, сглотнув, медленно убрала руки со стола.
— Если ты и дальше будешь виснуть на Генрихе, ведьма, — прошипела Аноли, — то в следующий раз это будет твоё сердце! И я съем его на завтрак…
— Тише, девочки, — рассмеялся Джерт, — не ссорьтесь! Эх, я даже немного завидую Генриху! Ради меня девчонки ещё не дрались…
Аноли посмотрела на него так, что Джерт подавился смехом и закашлялся, а лицо его побагровело. Я справилась с волной страха и вызывающе спросила:
— А с чего это ты взяла, что я вешаюсь на твоего жениха?
— Не выкрутишься, ведьма! — вскричала Аноли. — Джерт видел, как вы целовались прямо в Краморе!
Лицо её покраснело, глаза расширились, а грудь тяжело вздымалась. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не разорвать меня голыми руками. Я вздрогнула: кажется, у меня появился новый враг! И по сравнению с ней Генрих — душка!
— Эк твои жилы пронизывает жажда моей крови, — растерянно пробормотала я. — Того и гляди, порвутся от натуги! Вообще-то, это он меня поцеловал. Да и поцелуем это трудно назвать…
— Ты опоила его приворотным зельем? — прошипела она. И снова закричала: — Признавайся!
Джерт торопливо огляделся и зашипел, призывая подругу говорить тише, но Аноли лишь досадливо отмахнулась. А я, глядя ей в глаза, саркастично произнесла:
— Опаивать по твоей части! Или забыла, как угостила меня зельем правды?
— Знала бы, напоила тебя твоей же кровью! — словно выплюнула Аноли.
Джерт положил горячую ладонь на моё плечо, и я с трудом повернулась к нему.
— Ты точно ничем не опаивала Генриха? — пытливо спросил он. — Это важно, Мара! И дело не в ревности Аноли.
Я скривилась и пожала плечами:
— Он же жив! Значит, я его не кормила и не поила. Спроси моего брата, он до сих пор запрещает мне даже чай из пакетика заваривать… ради спасения жизни как моей, так и окружающих.
Аноли откинулась на спинку стула и хмуро скрестила руки на груди:
— Ведьма врёт! Генрих не стал бы… прикасаться к ней… просто так.
Голос её задрожал, инститорша смолкла и отвернулась. В уголке её глаза сверкнула слезинка. Я стряхнула с плеча ладонь Джерта и холодно уточнила:
— Это всё, что вы хотели узнать? Если да, то я пойду. А то скоро полночь, а я ещё никого не убила и даже чужого мужика не соблазнила… Непорядок! Прямо чувствую, как день прошёл зря и лицензия моя фиктивная чешется!
Взгляд Аноли стал колючим, а губы растянулись в хищной улыбке. Плечи мои напряглись, а дыхание перехватило. Невеста Генриха выглядела так, словно готовилась сделать большую пакость, и я насторожилась.