Я выгнулась, вытаскивая из остатков брюк смятый лист, развернула его на столе и разгладила бумагу. Вот он — список жертв шантажистки. Ведьма продавала приворотное зелье, а потом шантажировала своих жертв. Но… сумма, которую платил тот адвокат, была просто огромной! Приворотное зелье, даже очень хорошее, действует всего несколько часов. Достаточно, чтобы заполучить объект страсти, но недостаточно для отношений. Сто тысяч в неделю? Не многовато ли за тайну о сексуальных утехах?
Палец мой заскользил по списку. Вот прочерки, а вот цифры. Странные… Спина моя похолодела: это не могут быть суммы. Не будет же шантажистка требовать ровно пятнадцать тысяч сто тридцать два рубля? Глупо… Но ещё смешнее сумма в тридцать пять рублей. Да и указания на рубли тут не было, только числа. Я вздрогнула: а у того адвокатишки записано сто тысяч? Взгляд мой пробежался по строчкам, и у меня тут же вырвался вздох разочарования: напротив имени бывшего клиента стоял прочерк.
Я решительно раскрыла ноутбук, экран его послушно осветился, раздался мягкий сигнал выхода из сна. Я нетерпеливо набрала в поисковике первое имя. Соцсети, фотки… Я пыталась найти хоть какую-нибудь связь между этими людьми или понять, к чему относить числа или прочерки. На седьмом имени я устало потёрла глаза. Уже второй час ночи, и мне ужасно хотелось спать. Строчки на экране сливались, фотки уже казались похожими одна на другую. Я вряд ли что-то смогу найти… Во всяком случае, сегодня.
Ладонь моя легла на крышку ноута, и я почти закрыла его, как вдруг замерла, краем глаза уловив нечто знакомое. Я отвела экран и приблизилась, всматриваясь в общее фото, и по шее моей пробежались мурашки. Я судорожно приблизила фото, не отрывая взгляда от профиля черноволосой красавицы в обманчиво скромном чёрном коктейльном платье. Да это же Аноли! На общем фото человека из списка. Хорошо, что я не сожгла листок! Всё это явно связано с Крамором.
Дверь распахнулась так, что едва не разлетелась на щепки от удара о стену, и я взвизгнула от неожиданности. В мой кабинет ввалился Генрих. Волосы его были всклочены, на лице красовались кровоподтёки, левая рука висела плетью, плечо было заметно ниже правого. Взгляд инститора горел мрачным огнём, а разбитые губы расплылись в диком оскале. Я вскочила, и взгляд мой метнулся к закрытому окну: не успею! Тогда я выпрямила спину, развернула плечи и постаралась улыбнуться.
— Долго ты, — произнесла я, пытаясь сделать так, чтобы голос мой не дрожал. — Как выполнил свою часть работы? Удачно?
Генрих злобно зарычал и метнулся ко мне. Я судорожно прижалась к стене, понимая, что от разъярённого охотника мне не уйти, и поспешно закричала:
— Ты же сам просил, чтобы я поверила в то, что ты сможешь справиться с парочкой волколаков…
Пальцы инститора со сбитыми костяшками сомкнулись на моей шее, а в нос ударил запах железа и мокрой псины. Я судорожно рванулась, но хватка Генриха была жёсткой, и просипела:
— Да ты жалкий хвастун…
Лицо Генриха дрогнуло, и глаза закатились. Пальцы, сжимающие мне горло, расслабились, и я поспешно отпихнула руку инститора с такой силой, что тело его неловко завалилось на бок. Я дёрнулась в сторону двери, пока он не вскочил снова, но охотник не двигался, и я замерла, в любой момент готовая сбежать. Через несколько секунд я осмелела и осторожно наклонилась к неподвижному телу, ладонь моя коснулась мокрой от пота груди Генриха, и кончики пальцев ощутили движение: дышит!
— Эй! — несмело позвала я, но инститор не откликнулся.
Я вытянула ногу и носком ботинка осторожно ткнула бок инститора, тело его безвольно покачнулось. Похоже, его знатно потрепали, как и предсказывал Вукула. Возможно, Генрих добрался до нашего офиса только лишь из упрямства… да злости. Я мрачно ухмыльнулась: порой полезно ненавидеть ведьм! И рывок лишил инститора последних сил, так что мне можно не опасаться мести… Во всяком случае, сегодня.
Я опустилась перед Генрихом на колени и дёрнула его за плечо, переворачивая инститора на спину. Ощупала его лицо: невзирая на жуткие кровоподтёки, кажется, ничего не сломано. Осторожно потрогала его левую руку. Похоже на вывих. Ничего страшного, не перелом. Может, вправить, пока инститор без сознания?
Я уперлась ногами в бок Генриху и привычным уверенным движением потянула его руку на себя, восстанавливая положение сустава. Мне много раз приходилось приводить в порядок брата, которому частенько доставалось от ревнивых парней, и первую помощь инститору я, разумеется, окажу. Хорошо, что тот в отключке, так проще помочь… а теперь пусть отлёживается. Но не в моём кабинете! Я поднялась и, просунув руки под плечи Генриха, попыталась приподнять его, чтобы перетащить. Нос мой уткнулся в его шею, и я невольно вдохнула терпкий мужской аромат. Голова тут же закружилась, и я безвольно уселась на пол и заскрипела зубами. Нет, я слишком устала, чтобы таскать тяжести!
Махнув рукой, я потопала в кабинет Генриха. Запасной ключ скользнул в замочную скважину, и я распахнула дверь и осмотрелась. В углу обнаружился спальник, я сграбастала его в охапку и отправилась обратно, ногой захлопнув дверь кабинета инститора.
Бросила ношу рядом с неподвижным телом и задумалась. А вдруг он очнётся? Самым разумным было оставить Генриха, а самой отправиться домой, запереть двери и окна, да проспать пару дней. Может, к тому времени охотник и остынет…
Но непонятно откуда взявшееся чувство ответственности не позволило мне и с места сдвинуться. Я обречённо вздохнула и, опустившись на колени, расстелила спальник. Перекатив на него тело Генриха, поднялась и отряхнула руки. Первая часть помощи позади, теперь вторая… Я растерянно оглянулась на меч, который прислонила к стене. Хорошая мысль! Если инститор очнётся, попытаюсь отвлечь его. Он так расстроился потере меча, и может, его возвращение смягчит Генриха? А если нет, то… я сразу применю оружие! Кто выжил, тот и прав.
Я притащила тяжеленный меч, с грохотом бросила его рядом с Генрихом, а сама прошла к столу. Скрипнул выдвигаемый ящик, и пальцы мои нащупали в темноте небольшую круглую баночку. Я вернулась к инститору и осторожно присела рядом с его головой. Крышечка упала и покатилась по полу, а я заглянула в баночку. Вязкая зеленоватая мазь заполняла её менее, чем на треть. Должно хватить… Во всяком случае, на лицо и повреждённое плечо.
Обильно зачерпнув вязкого полупрозрачного зелья, я поднесла руку к лицу Генриха. От прикосновения инститор скорчился и застонал, голова его покачнулась, и по щеке скользнула слеза. Сердце моё болезненно сжалось, но я упрямо передёрнула плечами, прогоняя неожиданное сочувствие.
— Ну-ну! — жёстко проговорила я. — Веди себя как мужчина! А то весь такой холодный и высокомерный, а тут раскис, как девчонка…
Положила ладонь на лоб инститору и, прижав его голову к полу, быстро обмазала синяки и ссадины. Затем резким движением рванула футболку, раздался треск, и ткань неровно разъехалась, обнажая грудь Генриха. Инститор напрягся, словно ожидая нападения, и мышцы на его поджаром животе отчётливо выделились. Я невольно сглотнула и, ощутив жар, заливший мои щёки, поспешно отвела взгляд.
— Ну-ну, — прошептала я себе, — веди себя как ведьма! А то вся такая неприступная, а тут раскисла при виде красивого тела…
Стараясь не смотреть на Генриха, я осторожно провела пальцами по его торсу. И всё равно, по телу моему побежали мурашки, а сердце забилось быстрее.
— Вроде рёбра целы, — недовольно пробормотала я и зло добавила: — А жаль!
Поспешно обмазала зельем левое плечо инститора и потянулась за крышечкой, которая лежала в шаге от головы Генриха. Подниматься и идти было лениво, и я тянулась изо всех сил. Пальцы мои коснулись крышки, а щека ощутила щекотку от растрёпанных волос охотника. Неожиданно захотелось зарыться в них лицом. Я вздрогнула, резко поднялась и досадливо закрутила крышечку на опустевшей банке. Странные желания… Это всё от усталости!
Поставила баночку рядом с мечом и задумчиво посмотрела на лицо Генриха, которое теперь не искажала болезненная гримаса: мазь уже действует. Я зачем-то протянула руку, провела пятернёй по взъерошенным волосам инститора и отвела длинные локоны от лица. Пальцы мои скользнули по выбритым бокам, и я ощутила приятное покалывание.
— А ты вроде ничего, — тихо проговорила я. И с усмешкой добавила: — Когда в отключке!
Осмелев, я коснулась горбинки на носу. Как-то очень знакомо сейчас выглядело его лицо. Бесчувственный Генрих напомнил мне кого-то… Может, того мужчину, у которого я брала воспоминание? Интересно чем? Выражением или чертами? Я сощурилась: если состарить охотника лет так на двадцать-тридцать? Возможно ли, он будет выглядеть так же? Или это игра моего воображения? Воспоминания…
— Двадцать пятое апреля этого года, с девяти до полдесятого утра, — тихо повторила я и помотала головой: — Нет, мне показалось.
Я невольно улыбнулась: Генрих намного красивее! Мне вполне понята ярость Аноли. Наверное, я бы тоже до последнего боролась за его любовь… Пальцы мои погладили бровь Генриха, немного зависнув у выбритой полоски. Искушение очень велико! А что, если он очнётся? Взгляд мой скользнул по блестящему лезвию оружия. Может, для верности, пристукнуть его мечом? Я нервно хихикнула, нерешительно провела по мягким губам инститора и очень медленно склонилась к его лицу.
Прижалась к нему лбом и закрыла глаза. Ладонь моя накрыла его веки, и я сосредоточилась. Двадцать пятое апреля… Восемь утра… Пусть будет пораньше. Забирая воспоминания, я сразу просматривала их, и стремительный поток заструился по моему запястью.
Девушка в видении: яркая и красивая. Не той изящной красотой, которая свойственна Аноли, но не менее эффектной. Сильная и самостоятельная, взгляд зелёных глаз лучился непоколебимой уверенностью, а огненная лава волос ослепляла. Стройная фигурка в длинном зелёном платье и ироничная улыбка на милом личике. Я завистливо вздохнула: вот это настоящая ведьма!
Я оторвалась от воспоминания и задумчиво посмотрела в темноту ночи, притаившуюся за окном. Вот почему Генрих так ненавидит ведьм! Одна из них сломала парню жизнь… Вот почему он так ненавидит меня! Наверняка рыжими волосами и зелёными глазами я напоминаю инститору ту девушку. Взгляд опустился на руки, и я сжала кулаки. Может, не возвращать ему это? Может, он забудет всё, как страшный сон, и найдёт в себе силы жить дальше?