Я не узнала её в чужой памяти! Почему ты прятал это? Отвечай!
Лежик побледнел и неожиданно вырвал фотографию из моих пальцев. Брат подтянул шкатулку и быстро начал собирать в неё мелкие предметы. Я попыталась ему помешать, но Лежка оттолкнул меня, и тело моё неловко повалилось на коробки. Под пальцами скрипнуло стекло, и я коротко вскрикнула от боли. От пореза потекла алая струйка, и кровь капнула на маленький фиолетовый флакон в виде амфоры. Сердце моё замерло, а дыхание перехватило. Лежка заметил, на что я смотрю и попытался выхватить кулон у меня из-под руки, но я сжала окровавленные пальцы.
Сердце моё бешено заколотилось, и я исподлобья посмотрела на брата.
— Так ты знаешь, что это такое? — крикнула я и, сглотнув, тихо добавила: — Ты знал, что я могу сливать воспоминания в такие сосуды, и молчал об этом? Почему?!
Лежик резко поднялся, избегая смотреть на меня.
— Отец просил, — отрывисто сказал он. — Чем меньше тебе известно, тем больше у тебя шансов выжить.
Я посмотрела на маленькую амфору, стекло которой окрасила моя кровь, и лицо моё перекосила кривая улыбка, а по щекам снова покатились слёзы.
— И ты так легко поверил отцу, который бросил нас сразу после смерти мамы? — прошептала я и выбросила руку с зажатым кулоном в его сторону: — Что здесь?
Лежик пожал плечами и подставил шкатулку.
— То, что не должно быть раскрыто, — пробормотал он и грубо приказал: — Положи сюда!
Я отрицательно покачала головой, и брат вздохнул.
— Мара, — назидательно произнёс он. — Я сам ненавижу нашего отца! Да, он бросил нас. Но то, как он говорил перед уходом… — Он сжал губы, и глаза Лежки полыхнули. — Он был очень напуган и серьёзен.
Я потрясла кулаком:
— Чушь! Если бы это было так опасно, кулон бы разбили, и дело с концом! Зачем хранить его? Зачем подвергать себя опасности?
Лежик приладил сломанную крышку и тяжело вздохнул.
— Как я не хотел, чтобы этот день настал, — простонал он и покосился на меня: — Я знаю не так много, Мара. Только то, что мама пользовалась такими кулонами постоянно. И то, что этот нужно хранить, как зеницу ока. И никто не должен об этом знать, пока…
Я встрепенулась:
— Пока?
— Пока не придёт время, — мрачно ответил Лежик. — Что бы это ни значило. Так он сказал: пока не придёт время. Тебе нужно перевязать руку. Идём.
Он поднялся и протянул мне руку, но я отвернулась.
— Может, оно давно уже пришло. Точнее, уже прошло, — холодно проговорила я. — Двадцать пятого апреля!
Я вспомнила море крови в видении Сигарда и вздрогнула. Может, из-за этого кулона кто-то погиб, и смерть эта не последняя? Джерт и Аноли в хранилище ведьм искали что-то, и раз мама была ведьмой, они могли предположить, что она спрятала это в Дубовой роще. Но почему, чёрт возьми, мама была молодой и живой в восемь утра двадцать пятого апреля?!
В холл ворвался чёрный вихрь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся неуёмной Багирой. Женщина вздрогнула, замерла, и в чёрных глазах её мелькнуло смятение, но на лице расцвела улыбка.
— О! — преувеличенно радостно воскликнула она и, распахивая объятия, бросилась к Лежику: — Ты так быстро вернулся!
Лицо брата помрачнело, а глаза сузились:
— Уходи немедленно!
Багира замерла на месте, съёжившись, словно маленькая девочка.
— Почему?
Брат хохотнул и развёл руки:
— Да ты посмотри, во что ты превратила мою жизнь за несколько часов!
— Но… Лежик… Я же только хотела вас защитить.
— Да это от тебя нужно защищаться, — жёстко произнёс брат и холодно добавил: — Я сразу предупредил, что в качестве жены ты мне не подходишь.
Я растерянно покосилась на брата: я и понятия не имела, что он может быть таким… жестоким! Багира опустила голову, плечи её поникли, а пальцы рук задрожали.
— Хорошо, — с неожиданным смирением произнесла она. — Я согласна на встречи раз в месяц.
Брови мои поползли вверх: так вот какого ответа ожидал Лежик? И сколько же у него официальных любовниц помимо жён? На месте девчонок я бы открутила ему голову за такие выкрутасы. Изменять гарему — это надо же такое придумать!
— Нет, — проронил брат, направляясь к двери. — Это предложение я забираю.
Я скривилась, физически ощущая умоляющий взгляд Багиры. Конечно, мне жутко неловко, ведь это я подала ей надежду и послала в дом брата. Но я же не виновата, что она своими руками разрушила и дом Лежки, и своё возможное счастье в нём…
Взгляд мой упал на окровавленный флакон: а также и моё неведение. Возможно, это и было последней каплей. Лежка был напуган активностью стража и взбешён её поступками. Но его холодная уверенность появилась только после того, как я обнаружила шкатулку. Этого он Багире не простит. Я посмотрела на неё и вздохнула.
— Сожалею, Багира, но тебя уволили, — сочувственно проговорила я. Осторожно поднялась и добавила: — Сторожить дом больше не от кого, этой ночью волколаков перерезали.
— Кто? — вскричала она так, что я вздрогнула.
Я опасливо покосилась на её сжатые кулаки и блестящие яростью глаза. Кажется, сейчас Багира готова голыми руками умертвить каждого, кто причастен к гибели волколаков, но гибель клана Канилы тут ни при чём. Стража трясло от жажды мести тому, кто уничтожил шанс охранять Лежика и его семью… уничтожил шанс попасть в эту семью. Я нервно хихикнула и, медленно продвигаясь к выходу, пожала плечами.
— Точно не известно, — проговорила я. Вспомнив о Вукуле, замерла у двери и обернулась на Багиру: — Но, если хочешь, можешь помочь нам это выяснить.
Я сидела на водительском сидении и задумчиво смотрела на дом, который сейчас представлял собой жалкое зрелище. Длинная фигура Лежика металась по заваленному двору. Зеваки потихоньку расходились, работники с недовольными лицами загружали инструменты и материалы в грузовики. Подъехал жёлтый автобус, и хохочущий Степан подвёл к нему стайку моих племянников. Брат, скрестив руки, мрачно наблюдал за процессом погрузки потомства, а волосы его чёрными змеями извивались на ветру. Я вздохнула и отвернулась, и взгляд мой заскользил по окнам: куда же попрятался боевой отряд жён инкуба?
— Вукула станет прежним? — тихо спросила Забава.
— Не попробуем — не узнаем, — недовольно проворчала Багира.
Я обернулась и посмотрела на девушек, между которыми сидел седой Вукула. При виде моего лица, волколак оживился и заёрзал на заднем сидении, словно пёс, на которого обратил внимание любимый хозяин. Я невольно улыбнулась и, посмотрев на Багиру, уточнила:
— А что, если не прокатит?
— Волколаки от природы способны перекидываться волками, — хмуро ответила та. — Магам же приходится учиться этому. Но изначально ритуал к магам пришёл именно от волколаков. По древней легенде, один волколак полюбил человеческую девушку, но стая его была против такой жены. Тогда он пошёл на преступление и заколдовал свой нож так, чтобы она смогла стать волком, как и он…
— Погоди, — остановила я. Сердце моё забилось сильнее, а во рту пересохло. — Почему преступление?
Багира жёстко ухмыльнулась, а чёрные глаза её сверкнули.
— Легенда утверждает, что этим ножом он убил своего брата. Да не просто убил, а поработил в окровавленном железе его волчью суть. И при ритуале в человека вселяется эта волчья сторона мёртвого волколака…
— Ужас какой, — содрогнулась Забава. — Неужели ты убила волколака, чтобы забрать его волчью часть?!
Взгляд мой метнулся к поясу Багиры, где та скрывала свой волшебный кинжал. Лицо стража словно окаменело, а губы сжались в линию.
— Наши кинжалы переходят от поколения к поколению, — строго проговорила она. — Вместе с должностью стража. Когда ты перестаёшь быть стражем, ты отдаёшь и свою волчью суть.
— То есть, — тихо проговорила я. — В каждой сказке есть доля сказки…
По спине моей прокатилась ледяная волна ужаса: а если убить целую стаю волколаков одним мечом, звериные части тоже соберутся в оружии? И на что в дальнейшем способен такой меч? Ощутив дурноту, я глубоко вдохнула и прикрыла веки.
— Попробуем в Дубовой роще, — решительно произнесла Багира. И тихо добавила: — Там нам никто не помешает…
Глава 10. Рискованный ритуал
— Мара, куда тебя опять унесло? — загрохотал в трубке голос Степана. — Я тебя целый день ловлю! Меня Генрих попросил…
— Лихо, я перезвоню, — обрубила я и отключилась.
Повернулась к Багире и невольно вздрогнула при виде шевелящихся корней деревьев. Конечно, при страже волшебные дубы не нападут, но всё равно находиться в роще было крайне некомфортно. Но, как оказалось, только мне…
Я подняла лицо и хмуро посмотрела на лучащуюся физиономию русалки. Забава сидела на ветке, болтая ногами, а листья волшебного дуба так и ластились к ней. Голубые глаза моей секретарши сияли таким счастьем, что, казалось, она готова остаться здесь навеки. На моё предплечье легла тёплая тяжесть руки стража, и я опустила взгляд на Багиру.
— Дубы питают слабость к русалкам, — понимающе ухмыльнулась она. — Потому и запрещено пропускать этих существ в Дубовую рощу. Отвлекают от работы.
— Знала бы ты, как мне сейчас жаль, что я не знала этого раньше, — недовольно пробормотала я. — Скольких проблем удалось бы избежать! Так что там с Вукулой?
Улыбка сползла с лица Багиры, а пухлые губы сжались в линию.
— Не могу ничего обещать, — хмуро проговорила она. — О моих предположениях ты знаешь, но как пройдёт ритуал… да и пройдёт ли, я не знаю. Хорошо, что девочки согласились помочь. Вид волколака тронул наши сердца, потому что у каждого из нас есть страх застрять между человеком и зверем.
— Кстати, — встрепенулась я. — А почему в стражах только женщины? Я очень удивилась, когда Лежка рассказал мне…
— Мара, — грубо оборвала меня Багира, и я виновато улыбнулась, давая себе слово последить за языком и не упоминать имени брата. Она вздохнула и нехотя проговорила: — У женщин больше шансов выжить при первой трансформации. Собственно, почти все выживают.