— Кто ты и что здесь делаешь? — громко произнёс Сигард и холодно добавил: — Подойди и представься, хранитель.
Я нервно покосилась на кусты, откуда доносились тихие, но недвусмысленные звуки, и застонала от бессилия. Если Сигард застукает свою дочурку в объятиях инкуба, он… Я даже не могу представить, что он с ним сделает! Я сжала кулаки и шагнула к хранителю. Тень дерева, которая скрывала меня, осталась позади, и я слегка сощурилась от лунного света.
Сигард отпрянул, лицо его побелело, а глаза расширились.
— Кики? — прохрипел он.
Сердце моё замерло: я так похожа на свою мать? Стараясь унять дрожащую челюсть, я выпрямила спину и отрицательно покачала головой. Сигард уже понял свою ошибку и осторожно шагнул ко мне, глаза его сузились.
— Вот мы и встретились, ведьма, — тихо произнёс он.
— Мы уже встречались, — ответила я, продолжая медленно приближаться к подземелью. — Это я по просьбе Генриха вытащила вас из комы.
Сигард метнул короткий взгляд в сторону холма и усмехнулся:
— Генрих? Так ты пришла навестить арестованного или же решила вернуться туда, где жила ребёнком?
— Неужели у меня есть выбор?
Сердце моё отчаянно билось, и ноги едва двигались, но голос звучал на удивление спокойно, и даже иронично. Сигард нахмурился, и губы его дрогнули в усмешке:
— Тебя проводить?
Я замерла, не отрывая изучающего взгляда от его лица. Хранитель заманивает меня в ловушку? Или хочет напугать? Ветерок донёс до моего слуха тихие стороны, и я громко спросила:
— Куда проводить? К Генриху? Или в ту тюрьму, где насильно удерживали ведьму и её маленькую дочь?
Сигард поджал губы, а я молила ветер сменить направление, чтобы хранитель не услышал звуков любви.
— Прошу, — коротко ответил Сигард, приглашающим жестом указывая на вход в подземелье.
Я болезненно скривилась и, ругая Лежку на чём свет стоит, шагнула в тёмную прохладу. Под ногами захрустел песок, а в нос ударил затхлый запах. Нужно отвлечь родителя Аноли на некоторое время, но жутко не хочется попасть в ловушку, как мама. Чем же её удерживали? Я покосилась на хранителя, шагающего следом за мной: знает ли он об этом? Судя по всему, она была сильной ведьмой.
— Я плохо помню детство, — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более беззаботно. А про себя усмехнулась: точнее, совсем не помню. — И маму…
— Неудивительно, — отстранённо отозвался Сигард. — Ты была совсем крошкой.
— Почему же большие дяди, — зло рассмеялась я, осторожно прикасаясь пальцами к влажной стене, — держали такую крошку в подземелье?
Сигард промолчал, я слышала лишь его тяжёлое дыхание. Впереди показался свет, и затхлый запах резко сменился тошнотворно-сладкими ароматами трав и цветов, словно недалеко сушили соцветия для зелий. Или же варили сами зелья, что казалось ещё более невероятным в самом чреве городка инститоров. Этот запах… такой противный и знакомый…
Я замерла на месте, не в силах сделать и шага. Сердце моё забилось так отчаянно, словно я стояла на краю пропасти. Что происходит? Я обеспокоенно завертела головой. Запах ли, желтоватый ли свет, льющийся сверху, или же сами эти сырые стены, но меня вдруг охватил жуткий страх и безысходность. Тело затряслось, словно от холода, и я услышала стук собственных зубов.
— Что-то припоминаешь? — тихо спросил Сигард, и я недоумённо оглянулась: — Например, почему большие дяди держали в подземелье маленькую девочку? Я надеялся, что сама вспомнишь, потому и позволил войти. Кики тщательно скрывала твои способности, она даже высасывала все твои воспоминания и обливала тебя чужими, чтобы обессилить и чтобы ты не смогла проявить свою силу при хранителях.
Мне стало трудно дышать, и я рванула ткань проклятого платья, пытаясь освободить грудь. Но непослушные пальцы слабо разжались, и я, прислонившись к стене, съехала на холодный пол. Уселась и невидяще уставилась на противоположную стену. Так те ужасы, которые мучили меня, сколько себя помню… их что, вливала в меня моя мама?!
— Нет, — шептала я, и по щекам заструились слёзы. — Нет…
Сигард присел на корточки и заглянул мне в глаза.
— Но ты была очень непослушной девочкой, — насмешливо проговорил он. — Вспыльчивая, вечно злая, словно голодный волчонок. Однажды Кики не смогла скрыть твою силу.
Я обхватила себя руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, пробормотала:
— Да, это так. — То воспоминание, которое я видела, оставила для меня мама. Чтобы я знала, с чего всё началось. Но этого так мало! Что же именно началось? Да и что случилось в тот день, тоже непонятно. Я подняла глаза на Сигарда и тихо произнесла: — Это были вы. Я что-то сделала, и это были вы…
Сигард коротко усмехнулся и отвёл взгляд:
— Что-то! — Пальцы его рук переплелись, а плечи на миг приподнялись, и хранитель шумно выдохнул. Губы его сжались, а на лбу прорезалась глубокая морщина: — Малышка, которой не исполнилось ещё и двух лет, за секунду лишила меня десяти лет. И ты спрашиваешь, почему тебя держали в подземелье?! Я даже не помню рождения Аноли!
— Но вы же были инститором, — пролепетала я. — Могли защититься… На инститоров моя ворожба не действует!
Сигард запрокинул голову и зло расхохотался, а я, судорожно подтянув колени, обняла их. Сердце гулко заколотилось, а грудь то и дело сдавливал спазм, словно мне не хватало воздуха. Но сил убежать из подземелья не было. Смех хранителя стих, и глаза Сигарда холодно сверкнули.
— Вот почему тебя так долго не могли найти, — сплюнув, произнёс он. — Девочка убедила себя, что слаба, и действительно стала такой. Канила говорил, что ты на испытании даже время перепутала, которое нужно изъять. Кики своего добилась. — Он усмехнулся: — Но ненадолго. Ты в Краморе, и теперь лишь та фиктивная бумажка отделяет тебя от участи матери.
Спина моя покрылась холодным потом, а руки затряслись.
— Вы снова запрёте меня… здесь? — стуча зубами, спросила я.
— Я попытаюсь, — коротко ответил Сигард и потянул меня за руку. — Поднимайся, я покажу тебе твою будущую последнюю комнату.
В ушах зашумело, и я едва могла передвигать ногами, и хранитель практически потащил меня. Скрипнула дверь, и Сигард втолкнул меня в светлую комнату. Я упала на блестящий пол и прижалась к нему, словно пытаясь слиться с ним. Дыхание перехватило, а глаза заслезились.
— Завтра ты окажешься здесь, и уже не выйдешь, — произнёс хранитель. И тихо добавил: — При условии, что Комитет не проголосует за твою ликвидацию, конечно.
Я вздрогнула, и кожу на голове стянуло от ужаса. Мою ликвидацию? Они что, захотят меня убить? Я выдохнула и сжала зубы, наблюдая, как слёзы падают на блестящий пол. Ну уж нет! Я не стану жертвой… больше не стану! Как он сказал? Меня защищает лицензия, пусть и фиктивная. И пока эта бумажка существует, никто мне ничего не посмеет сделать.
Тело дрожало, и непослушные руки скользили по влажному от слёз полу, но я упрямо поднялась и уселась. Вскинув лицо на хранителя, вызывающе спросила:
— А почему вы думаете, что я вам всё это позволю? — Лицо Сигарда исказилось, и я саркастично проговорила: — Я, дочь великой Кики, вот так просто дам себя убить? И не мечтайте!
Я вскочила, рывками стянула с себя противное платье и изо всех сил бросила его в бледное лицо Сигарда. Тот закрылся руками, но запутался в ткани, и платье накрыло хранителя словно чехлом. Пока Сигард пытался выбраться, я быстро выхватила сотовый и набрала русалку.
— Забава, — торопливо прошептала я. — Устрой самый громкий переполох, на который только способна. Прямо сейчас!
Красный от злости Сигард выпутался из платья и, отбросив его сторону, прошипел:
— Это мы ещё посмотрим!
Я улыбнулась и кивнула:
— Договорились. А теперь мне пора. Прощайте! — Я метнулась к выходу и, ощутив на предплечье жёсткие пальцы хранителя, быстро добавила: — У меня лицензия, помните? Вам ещё предстоит доказать Комитету, что такая никчемная ведьма, как я, может быть следующей из даймоний! А пока вы будете лезть вон из кожи, чтобы сделать это, меня уже и след простынет…
Я изо всех сил толкнула Сигарда и, ощутив свободу, тут же бросилась по коридору.
— Решила сбежать? — донеслось мне вслед. — А как же Генрих?
Я застыла на месте, опираясь потными ладонями о влажные холодные стены. Чёрт! Генрих… Завтра на комитете он признается в убийстве, Сигард грозился позаботиться об этом. Но только для того, чтобы кто-то там скинул гнилую маску. Хранители грызутся между собой? И пусть. Главное, что рано или поздно инститора отпустят. Я резко обернулась и улыбнулась как можно обворожительней.
— А что Генрих? — невинно уточнила я и прислонилась плечом к стене.
Сигард направился ко мне, и на губах его заиграла саркастичная усмешка.
— Что Генрих? — переспросил он и кивнул: — Да ничего! Просто не станет твоего жениха, и всё.
— Какого ещё жениха? — я скорчила удивлённую мину и театрально захлопала ресницами.
— Ханк рассказал, что во время ареста он застал вас двоих за помолвкой, — жёстко проговорил Сигард. — Ещё и суток не прошло, а ты уже готова бросить своего жениха?
Я хлопнула в ладоши, едва сдерживая торжество:
— А нужен ли мне арестованный жених? — И, приставив указательный палец к подбородку, словно размышляя о чём-то, медленно произнесла: — Ах да, я же его уже бросила! Ровно через десять минут после помолвки. Не верите? Спросите Джерта, мы обручились с ним почти сразу после ареста Генриха!
Сигард замер, и на лице его отразилось недоумение. Хранитель моргнул и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом закрыл и нахмурился.
— Вас, должно быть, смущает ночь, которую мы с Генрихом провели вместе, — понимающе кивнула я и криво ухмыльнулась: — Собственно, она и повлияла на моё решение. Не очень-то хорошо проявил себя «мальчишка». Так себе проявил… поэтому, я возвращаю его вашей дочурке!
Сигард двинулся было ко мне, но снова замер, ладонь его прижалась к карману, а губы беззвучно зашевелились. Я услышала снаружи шум и подскочила: