— Вот смысл быть такой страшной и ужасной даймонией, что бы это ни значило, если не можешь даже простой гипноз снять? — бессильно простонала я. — Может, попробовать забрать воспоминания? Но я не знаю, когда именно Сигард загипнотизировал тебя!
Я обошла инститора кругом и зло пнула стул под ним. Если бы удалось снять гипноз, то Генрих не стал бы наговаривать на себя, и я бы спокойно, без лишних переживаний, разобралась бы с наглыми хранителями. Я выругалась и недовольно покосилась на инститора: а почему это я должна переживать за него? Это же просто благодарность, как я и сказала Лихо! Я вытащу чокнутого охотника из этой передряги, чтобы отплатить за то, что он…
Раздались звуки, и я застыла на месте, прислушиваясь к шагам, доносящимся из коридора. Вроде далеко… Спина моя взмокла от страха, и я скользнула к выходу, тихонько прикрывая дверь. Шаги загремели совсем близко, и сердце моё застучало едва ли не громче тяжёлой поступи, но некто уже прошёл мимо, и звуки уже затихали. Я облегчённо вздохнула, вытерла рукавом лоб и посмотрела на Генриха. О чём я? Ах да! Есть ли то, за что можно поблагодарить инститора? Я ухмыльнулась и тихо произнесла:
— Так непривычно видеть тебя таким… спокойным! — Приблизилась к инститору, склонилась к самому его лицу и заглянула в его изумрудные глаза: — Ни ведьму сжечь, ни ножом помахать! Вот смотрю и понимаю: не за что мне тебя благодарить! Так почему же я пошла на такое? Эх… Не вздумай ты признаться в убийстве, которого не совершал, я бы и пальцем не пошевелила… дурак!
Я подняла руку и нерешительно прикоснулась кончиками пальцев к щеке Генриха, мягко провела ладонью по колючей от щетины коже до самой татуировки на шее. Сердце моё забилось ещё быстрее, чем в момент, когда послышались шаги в коридоре. Я облизала враз пересохшие губы и пробормотала:
— Да что со мной? — И усмехнулась: — Не иначе, как приятно видеть тебя таким бессильным!
Я потянула Генриха за ухо, с удовольствием щёлкнула его по носу, и губы мои невольно растянулись в широкой улыбке. Я прислушалась, но со стороны коридора не доносилось ни звука. Мне же нужно искать Комитет, а вместо этого я лисой хожу вокруг очарованного инститора. У меня вырвался сдавленный смешок: и что? Охотник попортил мне столько крови, что я не могу упустить шанс отомстить! Я медленно присела к нему на колени, и руки мои обвились вокруг его шеи.
— Ты такой молчаливый сегодня, — тихонько хихикнула я и взъерошила волосы, и голова Генриха стала выглядеть так, словно там случился маленький взрыв. — Ни гадости сказать, ни пригрозить! Всегда бы так… — Я приблизилась к его лицу и дёрнула инститора за нос: — Хочешь меня? Знаю, что нет! Только презираешь. А жаль… Скажу по секрету, что не отказалась бы от маленького кусочка тортика…
Я подтянула руку инститора, которая висела плетью вдоль тела, и положила себе на бедро так, если бы Генрих обнял меня.
— Я уже говорила, что ты ничего, когда в отключке? — прошептала я ему на ухо: — Даже Забаву сейчас понимаю! Я тоже не спешила бы избавлять тебя от гипноза… если бы не признание в убийстве.
Вдруг стало горько, и улыбка моя растаяла. Я вздохнула и посмотрела в изумрудные глаза Генриха. Кажется, он не моргнул ни разу, и я вдруг забеспокоилась. Как бы он после этого гипноза зрения не лишился! Интересно, а мама Забавы тоже не моргает? Я положила пальцы на веки Генриха и попыталась прикрыть их, и у меня получилось. Теперь глаза его были закрыты, и взгляд мой скользнул ниже, а сердце сладко замерло. Я минуту боролась с искушением. Но… Генрих же под гипнозом и никогда не узнает об этом?
Я нервно сглотнула, медленно приблизилась так, что между нашими лицами оставалось не более сантиметра, и нежно прижалась к губам Генриха. Сердце моё застучало громко и редко, а в ушах зашумело. Я прикрыла веки, сильнее обняла шею инститора и поцеловала его смелее. По щекам моим скользнули две предательские капли, и я порывисто отстранилась.
— Да что со мной?! — Я зло вытерла слёзы кулаком, вскочила и, стараясь не смотреть на инститора, судорожно сжала в кармане хрустящий лист бумаги. — Что я делаю? Мне надо найти Комитет и как следует встряхнуть этих старпёров! — прорычала я. — И уж поверь, я сделаю так, что они перегрызутся, как стая тощих псов за жирную кость!
Я решительно двинулась к двери, как вдруг услышала звук падения и резко обернулась, решив, что Генрих под гипнозом свалился со стула, и рот мой удивлённо приоткрылся. Охотник стоял рядом с валяющимся стулом, взгляд Генриха был осмысленным, а рот перекошен в кривой усмешке.
— Ты… — промямлила я, а в лицо мне бросилась краска: он что, очнулся… от поцелуя?! — Ты разве не под гипнозом?
— Ведьма! — рявкнул он и бросился ко мне.
Я испуганно прижалась к стене, в ожидании, что Генрих снова схватит меня за шею. Но руки инститора легли мне на плечи, а перекошенное гневом лицо приблизилось.
— Что ты здесь делаешь? — прошипел он, и глаза его сузились: — Разве я не приказал тебе держаться от инститоров и хранителей как можно дальше? Так-то ты выполняешь условия нашего договора? Да я с тебя такую неустойку сдеру, что будешь на меня полгода бесплатно работать!
— Я нашла сосуды, — брякнула я, и губы мои обиженно задрожали: — И смогла посмотреть в зеркало…
Генрих растерянно моргнул и, покачав головой, нервно усмехнулся.
— И явилась в Комитет, чтобы объявить хранителям об этом? Какая послушная девочка! Впрочем, я никогда не ждал от ведьмы разумных поступков, но был уверен, что даже у тебя есть чувство самосохранения…
— Да это у тебя его нет! — обиженно вспылила я. — Ты же собирался признаться в убийстве всех волколаков! Сигард загипнотизировал тебя по приказу Комитета… и добавил кое-что от себя. Я что, должна была сидеть и ждать, пока ты себя погубишь?!
— Да, должна! — Генрих сжал мои плечи так, что я скорчилась от боли: — Как ты не понимаешь, Мара, это же ловушка!
— Разумеется, ловушка, — прошипела я.
— Зачем же ты так упорно лезешь в неё? — раздражённо спросил Генрих. — Жить надоело?
— А мне интересно! — мрачно рассмеялась я: — Как ты там говорил? А! К чему такая сложная схема? Почему все так стремятся найти меня, но, найдя, тут же делают вид, что это не я. Это маразм, и поэтому меня терзает любопытство…
— Тебя погубит твоё болезненное любопытство, — неожиданно вздохнул Генрих. Он притянул меня к себе и крепко обнял, а я растерянно уткнулась лицом в грудь охотнику: — Маленькая глупая ведьма, моё пленение было необходимо. Только так я смогу встретиться со своим врагом лицом к лицу. Теперь, когда у меня на руках серьёзный козырь, я уничтожу его…
— Козырь? — я с силой оттолкнула Генриха и заглянула в изумрудные глаза: — Я что ли твой козырь? Твой личный прирученный монстр?
Лицо Генриха вытянулось, и он моргнул.
— Что? — растерянно спросил он, а затем коротко усмехнулся: — Вообще-то я говорил о сосудах. Так ты считаешь себя моим прирученным монстром? Я думал о тебе лишь как о бестолковой ведьме и моей невесте, но твои слова мне нравятся больше. Это чертовски льстит…
— Хватит издеваться! — воскликнула я, и щёки мои ожгло огнём, а взгляд опустился: — Какая ещё невеста? Ты же не собирался всерьёз обручаться со мной? Ты наверняка не знал, что за порядки в том кафе…
— Почему ты так решила? — высокомерно уточнил Генрих.
— Неужели знал? — Ахнула я, и сердце моё облилось кровью. Я вскинула на инститора пытливый взгляд: — Значит, смеялся над ведьмой! Ты же только и делаешь, что дразнишь меня. Только зачем, не понимаю…
— А мне нравится смотреть на твою возмущённую мордашку, — хмыкнул он. Вдруг резким движением прижал меня к стене, и дыхание моё перехватило, а Генрих прошептал: — Скажу по секрету: я вовсе не презираю тебя. Поэтому… Хочешь маленький кусочек тортика?
Ощутив мурашки по всему телу, я смотрела в изумрудные глаза Генриха и не верила услышанному.
— Я же, — немеющими губами прошептала я, — ведьма!
— Ты, конечно, не подарок, — тихо засмеялся Генрих. — Но ничего… когда в отключке!
Я несколько секунд смотрела на него, а потом поняла, что мне не хватает воздуха и, прижав ладони к горящему лицу, судорожно вдохнула.
— Ты слышал? — простонала я в отчаянии. — Но как?! Ты же был под гипнозом. О, нет! Тогда ты… ты…
Слова застряли у меня в горле, а Генрих с силой развёл мои руки, и улыбка покинула его лицо, а глаза потемнели. Я смущённо отвернулась, но инститор обхватил моё лицо ладонями и медленно приблизился, не отрывая пристального взгляда от моих глаз. Я не выдержала и зажмурилась, ощутив мягкое прикосновение его губ. Сердце заколотилось, а ладони вспотели. Поцелуй стал для меня откровением: Генрих, оказывается, может быть таким… нежным! Это так отличалось от того, как он клюнул меня в первый раз и как жёстко впился губами во второй, что я боялась поверить в реальность происходящего.
Инститор неохотно отстранился, и я приоткрыла глаза.
— А разве жажда моей крови больше не пронизывает твои жилы? — растерянно спросила я. — И даже током не колотит от прикосновения?
— Ещё как колотит, — Генрих сжал меня в объятиях и зарылся лицом в мои волосы: — Но, боюсь, здесь не то место, где я могу позволить себе утолить эту жажду.
Я судорожно сглотнула и смущённо вырвалась. Инститор опустил руки, улыбка его растаяла, а глаза сверкнули льдом.
— Зато я могу утолить свою жажду мести! И раз ты всё равно уже здесь, то поможешь мне. — Лицо его помрачнело, и Генрих отвернулся: — Тебя всё равно уже не выпустят.
— В смысле? — насторожилась я. — Никто же не знает, что я здесь.
Генрих тихо рассмеялся:
— Глупая ведьма!
Он прошёл к стулу, склонился и, подняв его, снова уселся и посмотрел на меня.
— Хорош обзываться, — недовольно буркнула я. — Да даже если знают, мне всё равно! Я и не думала прятаться. Вот пойду и…
— Нет! — оборвал меня Генрих, и я удивлённо воззрилась на инститора. — Сначала я признаюсь в убийстве.
— Что?! — взвилась я. — На кой?