– Думаю, ты впечатлил ее еще меньше, – парировала я. – Или мне показалось, что твоя высокородная особа в принципе не была удостоена внимания?
– Ты здесь знаменитость, судя по всему. Разве могу я соревноваться с легендой? – продолжал паясничать Стейн, и я едва сдержалась, чтобы не ткнуть его локтем под ребра. – Но весьма любопытно, что тебя здесь ожидали. Только мне кажется это странным?
– Не только тебе, – нахмурилась я. И, едва девчонка кивнула, последовала за ней.
Все внутри монастыря было таким, каким я его запомнила. Те же лавочки вдоль засыпанной гравием дорожки приютили уже новых воспитанниц с книгами. Те же деревья надели желтые и красные наряды, красуясь друг перед другом. Те же статуи святых, воздев руки к небу, выпрашивали милости Многоликого. И даже, кажется, вечная миссис Фьюри, вздернув подбородок, все так же отчитывала изгваздавшуюся в грязи девчонку. Я так легко представила на месте несчастной себя, что сердце сжалось.
Все такие же полные интереса, восторга и отчаянной надежды взгляды. Так мы со Сью сверлили спины взрослым, наведывавшимся в приют. И опять сердце сжалось от старой боли так, что на глаза навернулись слезы.
– Быстрее, – подгоняла меня наша проводница. – Некогда с вами возиться.
– Ты можешь и не возиться, – хмыкнула я в ответ, проглотив густой ком в горле. – Я прекрасно помню, где находится кабинет настоятельницы. Если я не ошибаюсь, после обеда она именно там: разбирает письма и составляет списки закупок.
Девочка бросила на меня красноречивый взгляд, но промолчала, преисполненная собственной важности. Просто-таки вылитая я – ответственная, серьезная, только воспитания не хватает чуть. Но это отшлифуется годами и стараниями миссис Фьюри.
– Велено проводить, – упрямо напомнила мне воспитанница и помаршировала дальше по коридору.
– Кажется, это заведение воспитывает исключительно упрямиц, – как бы между прочим обронил Бенджамин, обогнав меня и направившись за девчушкой.
– Лучше быть упрямой, чем самовлюбленной, – парировала я.
– Это да. Даже не представляю, как эти два качества уживаются в тебе. А как они влияют на твой и без того ужасный характер…
Я набрала в грудь воздуха для очередного ответа, но вовремя умолкла, заметив ту самую дверь. Дверь, за которой меня больше отчитывали, чем хвалили. И возле которой меня до сих пор охватывала дрожь, едва я приближалась к кабинету настоятельницы. Кажется, когда я буду столетней старухой, то и тогда от страха и дрожи потеряю челюсть… где-то по пути. А может, и обе. К старости зубы вообще не радуют крепостью и здоровьем.
– Мать-настоятельница, – постучавшись и дождавшись приглашения, девочка приоткрыла дверь. – Прибыла Уинли, о которой вы говорили.
– Зови, – донеслось из кабинета.
Святая Агнесса, даже голос и интонации не изменились ни капельки за это время. Словно меня сейчас будут снова отчитывать за очередной побег к речке и оборванные яблоки в саду Тодо Вилсона. Даже захотелось сделать защитный знак. Но вовремя спохватилась, улыбнулась и шагнула в кабинет.
– Наконец-то, дитя мое, – выдохнула настоятельница, смерив меня взглядом с головы до ног. И лишь мельком взглянув на Стейна. Я не ошиблась, она точно угадала меня под иллюзией. Всегда разгадывала мои хитрости. За них мне тоже влетало. – Магию следует использовать с пользой, – тут же напомнила мне настоятельница.
А у меня появилось отчетливое чувство, что я таки попала в прошлое.
– Прошу прощения, матушка, – поклонившись, пролепетала я, а после посмотрела в ее лицо, обрамленное черным платком, не стареющее и однозначно благородное. Тонкие черты, манера держать лицо и привычка не опускать подбородок и смотреть прямо. Наденьте на эту женщину три монашьих рясы, а благородную кровь и воспитание никуда не денешь. – Я так рада встрече, – абсолютно честно призналась я.
– Это взаимно, дитя, – растаяла настоятельница, улыбнувшись и заключая меня в объятия. – Я молилась о твоей судьбе каждый день, – и, словно только теперь заметила его высочество за моей спиной, спросила: – А это что за мужчина с тобой?
– Это мистер Бенджамин Стейн, – ответила я, посторонившись.
– Наслышана, – холодно и настороженно кивнула женщина Бенджамину.
– Рад знакомству, – так же сдержанно кивнул мой “возлюбленный”.
– Воспитанница сказала, что вы меня ожидали… – начала я, но мать-настоятельница нахмурилась, бросив взгляд на Стейна. Да, я тоже сомневалась, все ли стоит слышать его высочеству, но, поразмыслив, кивнула: – Я ему доверяю.
– Раз ты так уверена в нем, дорогая… – поморщилась она. Помнится, настоятельница в принципе не питала любви к мужскому полу. Вероятно, это связано с ее мирской жизнью, и даже годы в обители не притупили этой настороженности. – Ты задержалась. Не получила мою посылку?
– Посылку? – нахмурилась я, пытаясь вспомнить, о чем, собственно, речь.
И тут в памяти словно вспышкой мелькнуло улыбчивое лицо консьержа дома миссис Эдренг и коробка в красивой подарочной упаковке.
– Это вы мне отправили подарок? – вскинув бровь, уточнила я. – На имя Дерсон?
– Артефакт Тобренклота, – призналась настоятельница, подтвердив тем самым свое далеко не самое простое происхождение. Такие игрушки и королевская семья не всегда может себе позволить. – Немного магии… Если ты не забыла, у меня была твоя кукла, она и сказала, как тебя зовут в тот момент и где ты обитаешь, – пояснила она, снова посмотрев на Стейна, но все же продолжила: – Я надеялась, что ты ее получишь, как и записку… и примчишься сюда незамедлительно. И уже начала опасаться, что что-то напутала. Или опоздала, и случилось непоправимое.
– Вы меня пугаете, матушка. Я получила посылку, но, вероятно, ее украли, – бросила на Стейна взгляд, осознав, что именно о посылке я позабыла напрочь, беспокоясь о судьбе Сьюзи.
Бенджамин посуровел в одно мгновение.
– Что было в той посылке, матушка? – напряженно спросил он.
Настоятельница окинула Стейна таким красноречивым взглядом, что я на его месте попыталась бы тут же слиться со стеной и не показываться ей на глаза в ближайшее… столетие, не меньше. Но это я. Его незаконнорожденное высочество только вскинул бровь, намекая, что желает услышать ответ, а не играть в гляделки.
– Молодой человек, – высокомерно вскинув голову, начала матушка. Не сдалась, а отступила. – Вы же не думаете, что я настолько глупа и недальновидна, что доверю почтовым каретам что-то действительно важное?
Ее голос звенел сталью: острой, каленой, не привыкшей к тому, чтобы с ней спорили.
– Ни в коем случае, ваша святость, – улыбка Стейна была настолько открытой и обезоруживающей, что я невольно затаила дыхание, ожидая развязки этого противостояния. – Но в квартиру мисс Уинли пробрались неизвестные. И пропала именно эта посылка, в которой, как вы выразились, не было совершенно ничего важного, кроме… чего, ваша святость?
Все это он сказал таким медово-сладким, приторным тоном, что у меня язык к небу прилип. Вспомнилось мое заточение в королевских казематах, где он расспрашивал меня точно таким же тоном. “Это все украшения, что у вас при себе, уважаемая?” “Так для чего, вы говорите, вы пробрались на прием под чужой личиной?” Бр-р-р… Да уж. Такое не забудешь. Даже если теперь с головой не совсем все хорошо и на этого… человека начинаешь поглядывать с интересом… не с тем интересом, с которым в принципе следовало бы на него смотреть.
Не забывай об этом, Линда. Даже когда сердце сходит с ума от одного его взгляда, а в голову лезут не самые приличные мысли… просто помни, что ни к чему хорошему это не приведет. И возможно, в следующий раз это будут не казематы, а плаха. Бенджамин Стейн точно что-то скрывает, пока не узнаешь, что именно – не растекайся лужицей у его ног.
В аскетично пустом кабинете стало невероятно тесно. Я невольно сделала шаг назад и наткнулась на чуть ли не единственный, кроме рабочего стола и жесткой скамейки, предмет интерьера – шкаф с документами. И с радостью забралась бы внутрь и прикрыла дверь. Ну кто так разговаривает с настоятельницей?
Что-то, видимо, и матушка прочла между строк, увидела в его глазах, потому как откашлялась, отвела взгляд и глухо произнесла:
– Даже не думала, что все так серьезно, – и только после посмотрела на меня, протянув руку с единственным перстнем на указательном пальце. – В посылке действительно самое важное – письмо, которое я отправила тебе. А так… ерунда всякая. Твои детские рисунки и мелочи, которые вы со Сью прятали в нише за статуей святого Крементия. Не смотри так. Мне известно все, что творится в этих стенах. И о том, что для тайника вы выковыряли несколько камней в кладке, тоже. К слову, в следующий свой визит озаботься вопросом ремонта поврежденной стены, – я улыбнулась и кивнула, а матушка вздохнула и продолжила тихо и с явным сожалением: – Ох, как же мне жаль, что невольно навлекла на тебя неприятности, дитя.
– Это не стоит вашего беспокойства, – я сжала протянутую руку в знак того, что действительно не держу на нее зла. – Но… я здесь. И… у нас не так много времени, как хотелось бы. Если вы понимаете, о чем я.
– Да-да. Конечно… – она снова бросила быстрый взгляд на Стейна, который, казалось, потерял всякий интерес к этой беседе. – Дело в том, что… – матушка вздохнула, опускаясь на жесткую скамейку и увлекая меня за собой. Она как-то в одно мгновение осунулась, даже морщины вокруг всегда плотно сжатых губ стали глубже, а пальцы, которые я сжимала, отчетливо похолодели. Эта беседа давалась ей куда тяжелее, чем она хотела показать. Потому я не торопила ее, только крепко держала за руку, поддерживая. – В ту ночь, когда вас всех привезли в эти святые стены, в тебе едва теплилась искра жизни, – я невольно затаила дыхание, прочувствовав всю важность момента. – Сестра-целительница не давала тебе ни единого шанса. Говорила, что и до рассвета не дотянешь. Твоя болезнь не была простудой, это была не рана… это было магическое воздействие. Дети после такого не выживают в принципе. А лечат это разве что магистры, а не целительницы при монастырях. Потому, милая, прости, но… мы тебя уже практически похоронили. Оставили отходить в дальней келье, опоив маковым настоем, чтобы ты не мучилась. На следующий день на пороге появилась женщина… Она прикрылась иллюзией, чтобы остаться неузнанной. Но ты сама знаешь, у меня особое зрение, и для меня она не осталась инкогнито. Эта леди попросила показать новых девочек, чтобы выбрать себе нескольких для службы в замке. Это не самая худшая судьба для сирот… Но мне показалось странным, что сама леди приехала подбирать служанок, а не… управляющая, к примеру.