– Требуется ли за чаепитием соблюдать какие-то правила? – полушутя, полусерьезно спросил Джонатан.
– Практически нет.– Я наполнила чашку, плеснула в нее молока и подала гостю.– Если нужно, положите сахар. Только не дуйте на чай.
Джонатан покивал.
– Где вы это покупаете? – спросил он, взяв второе печенье.– Ужасно вкусно! Надо купить такого же для клиентов в офис.
– Я сама его пеку. Рецепт до смешного прост.– Я сделала маленький глоточек чая.– Даю его всем мужчинам, с которыми работаю. Они заказывают в ресторане достойные блюда, покупают мороженое и подают к чаю печенье. Женщины смотрят на них после этого, как на Джейми Оливера.
– Вы сами придумали рецепт? – спросил Джонатан.
Напряжение ушло, его голос звучал теперь столь же чарующе, как по телефону.
Солгать я не смогла.
– Нет, мой сосед по квартире.
Джонатан удивленно поднял брови.
– Талантливый кулинар.
– Да, творит на кухне чудеса.
– Могу себе представить.
– Вряд ли,– возразила я с некоторой ноткой обиды.
Джонатан поднял руки, давая понять, что не намерен спорить. Я не отреагировала.
– Ответьте на один вопрос,– сказал он, опять посерьезнев.– Как вы это делаете?
– Что именно?
– Организуете работу агентства. К примеру, если я к вам обратился, вы будете посвящать все свое время мне одному?
– Нет. Вам это слишком дорого обойдется.
– Не беда.
– На такие условия я в любом случае не соглашусь. Мне нравится ни от кого не зависеть и решать в один и тот же период целый ряд личных проблем.
– Но Лондон ведь не так уж велик. Вы не боитесь, что, если будете каждый день появляться на вечеринках с новым мужчиной, вас станут узнавать?
Я поднесла к губам чашку, обдумывая ответ. Я и раньше над этим размышляла, но чем больше уделяла проблеме внимания, тем менее серьезной она казалась.
В основном клиенты обращались ко мне с просьбой обновить гардероб, то есть я показывалась на людях главным образом в качестве личного костюмера. Ездить же на вечеринки собиралась далеко не с каждым, и притом не слишком часто. К тому же, как заметила бы Габи, находись она сейчас здесь, привлекательные блондинки, с которыми мужчины так любят выходить в свет, очень похожи друг на друга. От меня не требовалось чем-то отличаться – нужно просто быть в определенном месте и должным образом выглядеть.
Более того, ведь всегда можно купить другой парик. Иначе уложить волосы, по-разному одеваться…
Меня даже воодушевляла мысль о том, что я не буду в своей новой профессии топтаться на месте и что есть возможность безбоязненно давать волю фантазии.
Джонатан смотрел на меня выжидающе, и я очнулась.
– Разумеется, я действую осторожно. А мои клиенты едва ли не больше, чем я, заинтересованы в том, чтобы правда обо мне не всплыла на поверхность. И потом, тут нет ничего такого: лондонцы старомодны – наши дамы нередко заботятся о холостых друзьях, могут даже помочь в подготовке к бракосочетанию с другой женщиной. У меня множество приятелей, а у них масса собственных товарищей…
Я замолчала, положила ногу на ногу в стиле Милочки – совсем не как Мелисса! – и добавила:
– Кроме того, если вопрос не задан, нет никакой нужды на него отвечать. А в Лондоне не принято быть чрезмерно любопытным. Разумеется, это не означает, что тут не любят посплетничать.
– Мне все это нравится!
Джонатан чуть было опять не щелкнул пальцами, но вовремя спохватился.
Я улыбнулась и предложила ему еще печенья. Он взял одну штучку, усмехаясь.
– Можно сказать, занятия уже начались. Я не совершаю очередную ошибку, и вы награждаете меня печеньем.
– Не-ет,– протянула я, вспыхнув.– Я угощаю вас просто так.
Румянец залил щеки Мелиссы, не Милочки. Милочка не ведала, что такое краска стыда.
– Как же вы совмещаете работу с личной жизнью? – спросил Джонатан.– Я имею в виду вашего соседа по квартире.– Его бровь иронически изогнулась.– Он тоже здесь живет?
– Нет,– ответила я. Заговаривать о том, кому принадлежит квартира, грозило опасностью.– И я здесь не живу. Это мой офис.
– Понятно,– кивнул Джонатан.– А как он смотрит на услуги, которые вы оказываете?
– Спокойно,– сказала я, мысленно ругая себя за то, что вообще упомянула о Нельсоне и рецепте печенья.– Он всего лишь мой сосед по квартире.
– Всего лишь?
На лбу у Райли появилась морщинка. Возможно, в Нью-Йорке благодаря этому маленькому трюку потенциальные покупатели домов быстрее решались выписать чек.
– Да, именно всего лишь.
Во мне усиливалась тревога. Начав свое дело, я придумала себе три железных правила: ничего не рассказывай о своей личной жизни; не увлекайся клиентами (во всяком случае, серьезно); не говори явной лжи, даже если почувствуешь, что клиенту будет приятно ее услышать.
Впрочем, уцепилась за эту тему не я, а Джонатан. Но мне не следовало даже упоминать о том, что у меня есть сосед по квартире; надо было вести себя, как подобало Милочке. А Милочка могла жить лишь отдельно, в роскошном доме. И платить по счетам сама.
– Нельсон – старый друг семьи. Итак, перейдем к делу. Как вы планируете обустроить ваш дом? – спросила я, резко меняя тему разговора.– Вы ведь агент по продаже недвижимости и наверняка хотите принимать у себя гостей.
– Я об этом еще не думал,– пробормотал Джонатан.
– Советую вам устроить грандиозный прием. Можно вечеринку на определенную тему. Тогда женщины явятся к вам в достаточно забавных нарядах.
– Вы что-то быстро сменили предмет беседы,– заметил Джонатан.
Я улыбнулась ему так, как это могла сделать только дочь члена парламента.
– Да, вы совершенно правы.
И в эту минуту, когда я уже почувствовала, что могу расслабиться, зазвонил телефон.
Бабушка заменила старые аппараты сверхсовременными: трезвоном наполнилась вся квартира.
Райли, испугавшись пронзительного звука, вскочил на ноги. Чай выплеснулся из чашки ему на брюки, обжег его, и мой бедный посетитель снова дернулся.
Я тоже подскочила, когда он выхватил из кармана белый носовой платок и принялся тереть им по расползающемуся на диване коричневому пятну.
Нет!..
Кремовый диван. Новый костюм.
Кремовый диван… Новый костюм…
Я стояла с салфеткой в руке и не знала, что делать.
– Ответьте на звонок,– сказал Джонатан усиленно растирая пятно.
– Пропущу его,– пробормотала я, пытаясь не тревожиться за мебель больше, нежели за здоровье клиента.– Пусть оставят сообщение… Сильно обожглись?
– Ерунда,– раздраженно буркнул Джонатан.
Я вдруг вспомнила, что из-за неслыханной жадности отец скупился на современный автоответчик и по сей день пользовался детищем восьмидесятых, которое грозило вот-вот толкнуть на всю квартиру громогласную речугу.
– Впрочем, нет… пожалуй, отвечу. Извините,– протараторила я.– Разумеется, это не вполне вежливо, но, понимаете, автоответчик не совсем исправен. Выпейте еще чая…
Я пронеслась через всю комнату и схватила трубку.
– Могу я поговорить с Мартином Ромни-Джоунсом? – послышался мужской голос.
– Э-э… Хм… Видите ли, он…
«Он»!..
Я наморщила лоб, надеясь, что последнего слова Джонатан не расслышал, и тотчас напустила на себя самодовольство, столь характерное для Кэролайн.
– К сожалению, это невозможно. С кем, простите, вы хотели бы побеседовать? Не расслышала фамилию.
– С Мартином Ромни-Джоунсом. Мое имя Аластер Миллер, звоню из избирательного округа…
– По-видимому, вы ошиблись номером. Простите,– быстро сказала я и положила трубку.
Потом выдернула из телефонной розетки шнур. И, оставив Джонатану еще несколько секунд на то, чтобы привести себя в порядок, грациозной походкой вернулась назад.
– По-моему, это опять тот странный джентльмен,– доверительно произнесла я, садясь на диван и добавляя в чай молока.– Звонит и делает сомнительные намеки…
Джонатан вскинул брови, а я взглянула на него поверх очков, выражая всем своим видом: «Я этого не говорила».
Мы оба опустили глаза, борясь с желанием улыбнуться.
Мы оговорили все условия (весьма выгодные для меня) и сроки. Джонатан продиктовал телефоны, и я записала их в ежедневник. Потом мы обсудили, какие газеты наиболее полно освещают вопросы недвижимости, и телевизионные передачи. Как выяснилось, Джонатан регулярно смотрел «Силу земли» по Пи-би-эс.
Я подумала, не иронизирует ли он опять, но по его виду было трудно определить.
Так или иначе, я пообещала, что познакомлю его с Кристи Олсопп и Аланом Титчмаршем. Друзья друзей нередко бывают полезны.
Мы мило болтали – я не видела в собеседнике и намека на былую грубость,– когда в полпятого зазвонил мобильник Джонатана. Он извинился и ответил на звонок из офиса.
– Простите,– сказал Райли, нажав кнопку отбоя.– Мне пора. Надо успеть показать дома двум клиентам. Огромные особняки. И тот и другой с чудесным садом. Прошу прощения,– повторил Джонатан.
Я только теперь вспомнила, что мне следовало выпроводить его еще в четыре. Впрочем, как бы я это сделала? Ведь не было возможности сюсюкаться с ним, точно дочь с престарелым папочкой, равно как и важничать, словно сестра с младшим братом.
– Не стоит извиняться,– сказала я, поднимаясь с дивана.
Искушать судьбу дальше становилось небезопасно. Я занервничала и стала прислушиваться к каждому звуку. Еще немного, и я задвигала бы ушами, точно кошка.
Мы прошли к двери, и я постаралась взять себя в руки, чтобы не выпихнуть гостя вон чересчур поспешно.
– Да, кстати,– сказал вдруг Джонатан, уже взявшись за дверную ручку.– Надеюсь, вы не обидитесь, если я спрошу: Милочка – это ведь не настоящее ваше имя?
– Нет,– ответила я.– Конечно нет. В моей сфере лучше действовать анонимно.
Его губы тронула едва уловимая улыбка.
– Понимаю. К тому же это очень удобно для мужчин, у которых отвратительная память на имена…
Я кивнула.
– Совершенно верно. Милочка то, Милочка это. Можете называть меня за глаза и просто милой дамой. Многие так и делают. К примеру.– Я скорчила гримасу, входя в роль собственного клиента.– «Надо спросить у милой дамы, играем ли мы завтра в бридж». Или: «Милая дама печет изумительное песочное печенье». Вот почему англичане с такой легкостью заводят романы. Чтобы не ошибиться, они заменяют имена другими подходящими определениями.