Мама нахмурилась.
– Беда в том, моя дорогая, что когда у человека такой дар, как у нашего папы, то он чувствует себя почти как талантливый скрипач. То есть жаждет поделиться своим умением с максимально большим количеством людей.
Мне вспомнился Джонатан. Рядом с ним я тоже ощущала себя умной и неотразимой. Возможно, те же чувства испытывали и все его клиенты. Неужели и он умел пользоваться своими способностями по мере необходимости?
– Почему его отношение к тебе так сильно изменилось? – спросила я, возвращаясь мыслями к отцу.
Мама как будто удивилась:
– Не так уж и сильно, дорогая, вовсе нет! Когда ему нужно, он бывает совершенно очаровательным.
Видимо, мое лицо вытянулось от изумления, потому что мама рассмеялась.
– Я серьезно,– сказала она.– Просто ты видишь в нем только плохое.
– И многое из того, что вижу, надолго застревает в памяти.
Я заметила, что мама отзывалась об отце положительно лишь в тот момент, когда он был от нее на расстоянии не меньше сотни миль.
– По-моему, гораздо лучше, если семейная жизнь то угнетает, то радует. В противном случае было бы ужасно скучно,– продолжала мама.– И держаться друг дружки находится больше причин тогда, когда не знаешь, чего ждать от завтрашнего дня.
Я не верила собственным ушам. Все детство я провела в твердой уверенности, что родители на грани скандального развода. Так же считала Эмери. Мы даже не раз обсуждали, не попроситься ли нам к бабушке, чтобы в случае чего не выбирать между мамой и папой.
– К тому же вы, девочки, не знаете, что ваш отец потрясающе хорош в…
Тут у мамы заблестели глаза.
Я в ужасе вскинула руки.
– Пожалуйста, нет! О некоторых вещах я предпочитаю не знать.
– Да я ведь не спорю: временами он совершенная скотина,– с серьезным видом добавила мама.– Бывает, без видимых причин превращается в отъявленного мерзавца. Но я хочу сказать: вы далеко не все знаете. Брак – сложная штука.
– Была бы счастлива, если бы он и мне дарил хоть чуточку обаяния,– вырвалось у меня.
Мама взяла меня за руку.
– Мелисса, я прекрасно знаю, каким папа бывает грубым, но поверь, он обожает тебя.
– Не смеши меня! – фыркнула я.– Папа только тем и занимается, что выставляет меня круглой дурой! Так было всегда. Я всю свою жизнь пыталась ему угодить, а он только издевался надо мной – развлечения ради.
Я закусила губу. Об отце я говорила крайне редко, особенно с матерью. И сейчас испугалась, что если дам себе волю, то уже не смогу остановиться.
– Знаю, он не показывает чувств,– продолжала гнуть свое мама.– Но очень гордился тобой еще тогда, когда ты училась в школе.
Я недоверчиво посмотрела на нее:
– Правда?
– Разумеетея, правда,– кивнула мама.– Он радовался, что ты так быстро сходишься с девочками в новых классах, обзаводишься подругами. Гордился, что не делаешь из переездов трагедию, как, например, Аллегра. Что легко приспосабливаешься к условиям. Он называл тебя своим солдатиком.
– Солдатиком?
Ничего себе.
– Мне бы хотелось, чтобы он был со мной помягче,– печально пробормотала я.
Мама пожала мою руку.
– А вы ведь ужасно похожи, дорогая моя. Ты и он.
– Что за чушь! – с отвращением сказала я.
– Никакая не чушь. Ты умеешь добиваться своего – в точности как отец. Он доверяет тебе. Не забывай, у тебя единственной есть ключи от его лондонской квартиры. А вот у меня их никогда не было.
Я вздохнула. Эмери и Аллегра унаследовали от мамы длинные ноги и точеный абрис лица; мне же досталась папочкина способность устанавливать контакты.
– Подумаешь, какая честь! Зато с Эмери или с Аллегрой он никогда не спорит.
– Еще как спорит, дорогая,– возразила мама.– С Аллегрой он страшно скандалит по телефону, а Эмери моментально исчезает, едва на нее повысят голос. Одна ты сидишь перед ним и все выслушиваешь. А когда пытаешься что-то доказать, у него сердце поет. Мой тебе совет: спорь с ним почаще.
– Почему бы ему время от времени не баловать меня подарками, как поступает любой нормальный отец? – спросила я.– А спорить с ним я ненавижу! Он профессиональный спорщик! К тому же мой папа! Я вообще не должна с ним пререкаться!
– Просто отстаивай свою точку зрения,– сказала мама.– Когда ты выйдешь замуж, то научишься определять, когда лучше смолчать, а когда – повоевать за свою правоту.
Я посмотрела на нее с неодобрением. Очень удобно, когда жена умеет быть такой, какой ее хочет видеть муж.
– Наверное, я вообще предпочла бы не выходить замуж. Выпиши чек на оплату приглашений, пожалуйста.
Глава 21
Следуя совету Нельсона, я выжидала время, однако и сама не видела нужды появляться с Джонатаном в обществе по-прежнему часто, поскольку все, кто из его окружения намеревался подыскать ему пару, теперь твердо знали, что подруга у Райли уже есть.
Я решила, что если он снова пригласит меня на встречу или попросит сопровождать его на прогулке по городу, то я тактично дам ему понять, что правила изменились.
Последствия недоразумения в Ночь костров Джонатан устранил с присущей ему сдержанной галантностью. Позвонил мне, извинился и сказал, что на две недели улетает в Нью-Йорк, где ему предстоит уладить какие-то дела «Керл и Поуп» и проблемы личного характера.
По тону, каким он произносил последние слова, я без труда догадалась, что за личные проблемы его ожидали.
Я скучала по нему и много о нем думала. Парни, с которыми в его отсутствие мне доводилось ходить на вечеринки и деловые встречи, подбирались, как назло, неуклюжие и нудные. Один уик-энд я провела на празднике в Кенте с развратным работником акционерного банка; еще с одним мерзким типом съездила на вечер встречи выпускников, причем у меня создалось впечатление, будто подруги большинства его однокашников были тоже ненастоящими.
Несмотря на все трудности, я заботилась о репутации агентства и каждый раз выкладывалась на все сто. Когда Джонатан в конце ноября снова позвонил мне, дела мои, скажу честно, шли как нельзя лучше.
– Пред-рождественская горячка,– объяснила я, когда он удивился тому, что у меня совсем нет свободного времени.– Разъезжаю с клиентами по магазинам: все покупают подарки, украшают дома и прихорашиваются.
Еще я дошивала платье, занималась подготовкой к свадьбе сестры и планировала вернуть отцу очередные шесть тысяч фунтов, чтобы явиться на праздник Эмери с высоко поднятой головой. Но об этом я не рассказала Джонатану, от которого успела поотвыкнуть.
– А для меня хоть немного времени найдете? – спросил он.– Хотел бы посоветоваться с вами насчет подарков девочкам в офисе.
– Как мило с вашей стороны! – сказала я.
Умело подобранные и достаточно щедрые подарки могли здорово помочь ему изменить о себе мнение подчиненных. Квентин никогда ничего нам не дарил, за исключением «Куолити-стрит» – Кэролайн покупала их мелким оптом и сразу выбирала все самое вкусное, вроде треугольников-пралине и больших конфетин с орехом внутри, обернутых в ярко-малиновые фантики.
– Хороший руководитель обязан радовать своих работников, Милочка,– ответил Джонатан.
Я вслушивалась в его голос, стараясь уловить нотки отчужденности, но так ничего и не поняла: разговаривал Джонатан всегда очень строго. По телефону все равно что-либо понять трудно. Следовало встретиться лично.
– Ммм,– промычала я.
Наверное, имело смысл изобрести для себя нечто типа «ну и что» Эмери. Если бы я раньше осознала, насколько это бывает полезно, давно поднапрягла бы мозги.
– Во время ланча мы сможем увидеться? – спросил Джонатан.
– Нет,– честно ответила я, глядя в ежедневник.– Ни сегодня, ни в любой другой день на этой неделе.
– Понятно,– произнес Джонатан.
– Может быть, на следующей? – добавила я.
Мне страшно хотелось его увидеть. Маскировать свои чувства было нелегко, но за ланчем в людном месте риск выставить себя полной дурой значительно снижался.
– На следующей? Прекрасно,– так же бесстрастно сказал Джонатан.– В какой день?
Я просмотрела записи в ежедневнике.
– В среду. Вам будет удобно?
– Да, вполне.– Он ответил так быстро, что вряд ли успел заглянуть в свое расписание.– Время ограничите? Помчитесь после встречи со мной к следующему клиенту?
– Нет,– сказала я.– Буду в полном вашем распоряжении.
Джонатан засмеялся своим отрывистым коротким смехом, и у меня все сжалось внутри. Только сейчас я поняла, как сильно мне не хватало этого смеха.
– Звучит заманчиво,– сказал он.– Похоже, наш ланч затянется. А потом, возможно, поездим по магазинам.
– Ланч, покупки – о чем еще мечтать девушке? – пошутила я, не особенно задумываясь над словами.– Может быть, вечером еще и сделаете мне массаж ног?
В трубке воцарилась изумленная тишина.
Я наклонилась вперед и ткнулась лбом в стол.
– Итак,– довольно холодно произнес Джонатан,– до среды.
– До среды.
Я сразу положила трубку, чтобы не ляпнуть чего-нибудь еще.
Вот так с ним и надо! Честно и по-деловому. Теперь я могла встретиться с Райли, не чувствуя за собой вины.
Едва я успела заточить карандаш, чтобы сделать отметку в ежедневнике, как раздался сигнал интеркомал
– Слушаю,– сказала я.
– Это я! – послышался голос Габи.– Можно к тебе?
Я нажала кнопку и, пока Габи поднималась по лестнице, достала из ящика стола банку с печеньем.
– Привет! – воскликнула моя подруга, влетев в офис с широкой улыбкой на губах.
– Приветик!
Я поднялась, чтобы лучше ее рассмотреть.
Габи коротко остригла волосы и сделала мелирование, отчего ее темные глаза засияли ярче. На ней был красный костюм с короткой юбкой и великолепные черные туфли на высоких каблуках. Для женщины, которая заявляла, что, когда она в юбке, у нее не работают мозги, перемены казались колоссальными.
– Нравится?
Габи быстро закружилась, чуть не свалив мою лампу. Я восторженно захлопала в ладоши.
– Решила взять пример с Милы Бленнерхескет,– добавила Габи, одергивая юбку.