Робер еще не закончил свое выступление, как Роже смеясь его прервал.
— Черт побери, какой винегрет! — воскликнул офицер, выслушав эту вольную интерпретацию своей недавней лекции.
— Мне решительно нужно еще немного почитать о Канарских островах,— в тон ему подхватил Робер.
Утром путешественники были в пяти милях от Алагрансы. «Симью» взял курс на юг. Через час, когда склянки позвали пассажиров к завтраку, корабль проходил мимо скалы Монта-Клара.
Кормили пассажиров все хуже и хуже. Многие с этим смирились и как будто ничего не замечали. Но Элис на этот раз не смогла сдержать невольной гримасы.
— Жизнь не может состоять из одних удовольствий, мадам,— громко заметил Саундерс через весь стол.
Элис молча улыбнулась. Томпсон же сделал вид, будто не слышал слов своего яростного преследователя. Он ограничился тем, что аппетитно причмокнул языком. Лично он был доволен своей кухней.
Когда все поднялись на палубу, корабль миновал островок Грасьоса и двигался со все уменьшающейся скоростью вдоль берега Лансароте.
Моргану полагалось, наверное, находиться на своем посту, в полной готовности к вопросам пассажиров обо всем, что открывалось их взору. Да, таковы были его обязанности, но гид почему-то не показывался на палубе.
Впрочем, он не рассказал бы ничего интересного. К тому же однообразные пустынные пространства дикого берега Лансароте понемногу наскучивали путешественникам.
Сначала шла отвесная скала Риско-де-Фамара, затем более пологий участок побережья, покрытый вулканическим пеплом и усеянный черными конусами. И в самом конце — Плайа-Кемада — Обожженный Берег,— название говорило о его полной бесплодности. Повсюду один и тот же пустынный пейзаж, скалы, голубоватые растения с толстыми ветвями. Только они способны пустить здесь корни. Нет ни одного сколько-нибудь интересного города. Вся жизнь побережья сосредоточена в нескольких бедных деревушках, названия которых никому ничего не говорят.
На острове два торговых центра. Один — Тегизе, расположен в глубине материка, другой — Арресифе, на восточном берегу в удобной, прекрасно защищенной со всех сторон гавани.
Люди смогли обосноваться только в этих местах, открытых для северо-восточных пассатов, несущих с собой благотворную влагу. Остальную часть острова засуха превратила в настоящую пустыню.
Вот все, что Робер Морган мог бы рассказать, если бы находился на палубе. Но на этот раз туристам пришлось обойтись без гида, чего, впрочем, почти не заметили. Они были одинаково безразличны и к курсу корабля, и к течению времени. Даже Блокхед после вчерашнего разговора с администратором выглядел весьма подавленным. Лишь Гамильтон и Саундерс не потеряли воинственного задора.
Роже, по обыкновению, не отходил от американок. Те то и дело повторяли, что удивлены отсутствием Робера. На это француз замечал, что Роберу необходимо изучить свой путеводитель. Видит Бог, насколько в самом деле была велика эта нужда!
Как только разговор заходил о Робере, остальные темы сразу забывались, и у переводчика должно было звенеть как раз в том ухе, которое слышит добрые вести. Долли говорила, что она находит его очень славным, а Роже энергично ее в этом поддерживал.
То, что Морган совершил ради миссис Линдсей, думал Роже, само по себе уже делает его героем. Но Робер Морган — из тех, кто в любых обстоятельствах поступает так же без лишних слов. Это настоящий мужчина.
Элис слушала эти разговоры, глядя вдаль, где все было так же смутно, как в ее растревоженной душе.
— Здравствуйте, Элис! Рад, что вы здоровы,— раздался голос за ее спиной.
Миссис Линдсей вздрогнула, однако быстро справилась с испугом.
— Спасибо, Джек,— спокойно ответила она.— Я действительно чувствую себя прекрасно.
— Для меня не может быть ничего более приятного, чем это известие,— вздохнул с облегчением Джек.
Первый момент встречи, которого он так боялся, прошел благополучно. Его невестка вела себя как обычно.
Это так подбодрило его, что он, человек нелюдимый, необычайно оживился. Он вмешался в общий разговор. Удивительное дело, он был почти весел. Долли и Роже не могли прийти в себя от удивления и вежливо поддерживали разговор. А мысли Элис по-прежнему витали где-то далеко.
К четырем часам «Симью», оставив позади остров Лансароте, шел уже вдоль берегов Фуэртевентуры, и, если бы не пролив в десять километров шириной, никто бы не заметил, что это два разных острова.
Робер все не появлялся. Роже, заинтригованный его отсутствием, постучал в каюту друга. Господина профессора там не было.
Его увидели лишь за ужином, который прошел так же скучно, как и обед. Только ужин кончился, Робер снова исчез, а Элис, поднявшись на палубу, увидела в наступающей темноте, что в каюте ее спасителя зажегся свет.
До поздней ночи Морган так и не показался, и, когда американки уходили спать, в каюте прилежного гида было все так же светло.
— Он закусил удила! — сказал со смехом Роже, провожая сестер в каюты.
Элис легла не сразу, она утратила обычное спокойствие. Что-то в мире для нее изменилось, но она не хотела себе сознаться, что именно. Ее сердце терзала печаль.
Судя по шороху перелистываемых в соседней каюте страниц, господин Морган был у себя и действительно читал. Но вот Элис вздрогнула. Звук отодвинутого стула и сразу за тем хлопнувшая дверь сообщили нескромному уху, что Морган вышел из каюты.
«Не потому ли, что там нет нас?» — невольно подумалось Элис.
Тряхнув головой, она отогнала эту мысль и решительно закончила свой туалет. Через пять минут она была уже в постели. Сегодня ей не удастся, наверное, заснуть быстро, как обычно.
После длительного затворничества Робер испытывал потребность в свежем воздухе. Он вышел на палубу.
Нактоуз[97] на верхней палубе, светящийся в ночи, привлек его внимание. Он сразу увидел, что курс корабля лежит на юго-запад, и сделал из этого вывод, что «Симью» направляется к острову Гран-Канария.
Робер вернулся на корму и сел в кресло. Рядом кто-то курил, но Морган его не заметил. Взгляд молодого человека некоторое время блуждал над невидимым в ночи морем, затем он, обхватив голову руками, глубоко задумался.
— Ей-богу, профессор, сегодня вы что-то уж очень мрачны,— сказал вдруг куривший.
Робер вздрогнул и резко встал. Куривший встал одновременно с ним, и при свете бортовых фонарей Робер узнал своего соотечественника Роже де Сорга. Тот приветливо улыбался.
— Да, так и есть, я чувствую себя не очень хорошо.
— Заболели? — сочувственно спросил Роже.
— Нет, не то, скорее устал, утомился.
— Последствия вашего прыжка в воду?
Робер сделал неопределенный жест.
— Но тогда для чего вам было закрываться на целый день в каюте? — продолжал Роже.
— Согласитесь, мне нужно заниматься! — настаивал на своем Робер.
— Но где вы скрывались, чтобы изучать свои дурацкие путеводители? Я несколько раз стучал вам в дверь, и мне никто не ответил.
— Видно, вы наведывались как раз тогда, когда я выходил подышать свежим воздухом.
— Но не с нами! — упрекнул Роже.
Морган промолчал.
— Не я один удивлен вашим отсутствием. Дамы много раз повторяли, что сожалеют об этом. Признаюсь, я отправился разыскивать вас по просьбе миссис Линдсей.
— Неужели? — не сдержал восклицания Робер.
— Постойте, а ваше затворничество действительно продиктовано необходимостью, сознайтесь честно? — мягко, но настойчиво поинтересовался Роже.
— Никакой другой причины нет.
— В таком случае,— твердо заявил Роже,— это никуда не годится, вы неправы. Из-за того, что вас не было с нами, день прошел скверно. Мы все скучали, а миссис Линдсей особенно.
— Весьма странно! — пробормотал Робер.
О просьбе миссис Линдсей де Сорг сказал непреднамеренно, но не мог не заметить, какое впечатление произвели на его друга эти слова.
У Робера от волнения изменился голос, а на лице отразились одновременно и замешательство и радость.
«Ах, вон оно что!» — подумал осененный своим открытием Роже.
— Вообще-то,— заговорил он после паузы,— может быть, я преувеличиваю, объясняя плохое настроение миссис Линдсей вашим отсутствием. Представьте себе, всю вторую половину дня нам пришлось терпеть этого противного Джека Линдсея. Невероятно, этот тип был сегодня веселым. Но его малоприятные любезности выносить труднее, чем его неприветливость. И неудивительно, если одно только его присутствие испортило настроение миссис Линдсей.
Роже посмотрел на Робера, но тот даже не шелохнулся. Он продолжил:
— Тем более что бедной женщине пришлось отбивать эту бесконечную атаку в одиночку. Мы ее подло бросили одну, мисс Долли и я.
При этих словах Робер вопросительно взглянул на своего соотечественника, но тот и не думал замолкать.
— Как вы находите мисс Долли? — спросил он, толчком подвигая свое кресло поближе к Моргану.
— Восхитительной,— откровенно ответил Робер.
— Правда? — обрадовался Роже.— Так вот, я хочу вам первому сказать. Эту восхитительную девушку, как справедливо вы заметили, я люблю и хочу жениться, как только вернемся домой.
Робер нисколько не удивился такому признанию.
— Я догадывался об этом,— сказал он одобрительно.— По правде говоря, ваш секрет для всех пассажиров — секрет Полишинеля[98]. Тем не менее, позвольте один вопрос. Вы не подумали о том, что брачному союзу с девушкой может воспрепятствовать ваша семья?
— Моя семья? — ответил Роже, сжимая руку добровольного советчика.— У меня нет семьи. Если не считать дальних родственников, которых мои дела абсолютно не касаются. И потом, влюбиться без ума — это не значит лишиться ума. Да будет вам известно, что действовал я при этом весьма осмотрительно. Как только мы пришли на Азорские острова, а я уже страстно хотел жениться на Долли,— я по телеграфу запросил сведения о семье Линдсей и получил их на Мадейре. Сведения подтвердили, что порядочный человек должен считать за честь стать мужем мисс Долли… или ее сестры,— д