Огородник ответил, что он и его жена всем довольны, никаких трудностей не испытывают, и, как советский человек, находящийся в условиях заграницы, он считает своим долгом оказывать помощь сотрудникам органов государственной безопасности.
При последующих встречах Владимир Говорухин интересовался его мнением о некоторых сотрудниках посольства, и в частности о Бобине и Федотове, имевших довольно многочисленные и нередко не обусловленные служебной необходимостью контакты с иностранцами. Характеризуя их; Огородник, как правило, отделывался общими фразами и ничего нового и заслуживающего внимания не сообщал, ссылаясь при этом на то, что еще недостаточно освоился в коллективе и не разобрался в людях.
Позже то же самое произошло и с характеристиками интересовавших Говорухина иностранцев, с которыми Огородник уже успел познакомиться.
Случилось так, что жены Говорухина и Огородника подружились. По тем или иным причинам они стали со временем встречаться в свободное время чаще, чем прежде, что позволило Говорухину получше узнать Александра и составить о нем более полное представление. Несколько лет проработавший в наших загранточках, он был довольно опытным оперативным работником, неплохо разбиравшимся в людях. В целом, по его мнению, Огородник производил хорошее впечатление. Он выгодно отличался от многих сотрудников посольства своей интеллигентностью, эрудицией, выдержанностью и умением преподнести себя, что не укрылось от взгляда Говорухина. Огородник знал себе цену и был, конечно, не из тех людей, о которых говорят, что у него душа нараспашку: он более относился к категории «себе на уме». Как отмечал позже Говорухин, просматривалось определенное несоответствие между его довольно эмоциональными заявлениями о своем желании оказать помощь сотрудникам госбезопасности и тем, как это выглядело в действительности.
Продолжая встречаться с Огородником, он по прошествии определенного времени, к немалому своему огорчению, пришел к выводу, что дальнейшее продолжение оперативного контакта с ним перспектив не имеет. Вероятно, как он полагал, Огороднику просто было не по душе рассказывать о своих товарищах людям из безопасности, что в принципе было явлением нередким. Говорухин, после довольно продолжительных размышлений, решил посоветоваться по этому поводу с резидентом, которому он и раньше докладывал о своих проблемах с Огородником. После тщательного анализа и обсуждения сложившейся ситуации и с учетом наблюдений самого резидента было решено от услуг Огородника, по крайней мере на время, отказаться, каких-либо новых поручений не давать, но ему об этом официально не объявлять, а продолжать общение, сохраняя видимость контакта в надежде на то, что со временем тот сам проявит инициативу. Но этого, как оказалось впоследствии, не случилось, и сам Огородник к продолжению контакта интереса не проявил.
В их личных взаимоотношениях внешне ничего не изменилось. Говорухин не счел необходимым каким-либо образом влиять на отношения своей супруги с Александрой Арутинян, женой Огородника. И все-таки был один человек, от внимания которого не укрылось, что в отношениях между сотрудниками резидентуры и Огородником пробежал холодок. Это была Ольга Серова, жена одного из сотрудников советского торгового представительства, о которой речь пойдет несколько позже.
Богота. Недалеко от советского посольства расположен отель «Хилтон» — сорокапятиэтажный гостиничный комплекс темно-красного цвета всемирно известной американской фирмы с парком, бассейнами, саунами и массажными кабинетами, боулингом, рестораном и барами, бесконечными холлами и игральными автоматами, гаражами, прокатом автомашин и безупречным сервисом. Словом, со всем тем, что может оказаться необходимым и интересным многочисленным состоятельным туристам, бизнесменам и другой публике, не привыкшей считать каждый доллар, тем более цент. Номера в гостинице, оборудованные кондиционерами, отличаются изысканностью обстановки и комфортом. В «Хилтоне» всегда имеются свободные места на любой вкус. Надо только иметь при себе деньги, платить за все, и немало!
После партии в боулинг за столиком в креслах отдыхают два сотрудника американского посольства: Рональд и Джон.
Рональд — высокий и стройный блондин сорока пяти лет, с правильными чертами лица. Своей внешностью напоминает всегда уверенного в себе американского ковбоя. Он уже не в первый раз в этой стране: еще в студенческие годы некоторое время учился, а затем стажировался в Национальном университете Колумбии. Вместе с женой, сыном и дочерью проживает в просторном особняке в пригороде Боготы.
Джон — шатен среднего роста, около сорока лет, с небольшими усиками, более похожий на коренного жителя Колумбии, чем на американца. Он тоже женат, и у него двое детей. Сегодня ему просто не везло: то шары были слишком тяжелы, то они после броска на полпути скатывались с дорожки в желоб, даже не задевая кегли. Общий счет, светившийся на экране дисплея, был не в его пользу. Это*огорчало его, ранило самолюбие, но он старался не придавать этому серьезного значения и отвлекался разговорами на другую тему.
— Послушай, Рон, а тебе не кажется странным, что всякий раз, когда в правительственных кругах Колумбии решается вопрос о направлении нашего друга Дангонда Урибе в качестве посла в Москву, в местных газетенках появляются статьи с намеками на его связи с ЦРУ?
— Я уверен, Джон, что это происки советского посольства, которое распространяет соответствующие слухи через местных коммунистов. Тут, вне сомнения, не обошлось без русских. Достаточно сказать, что подобное случалось уже неоднократно. Впрочем, надо отдать должное их информированности. Вчера я виделся с Пилар, и она сообщила мне весьма интересные сведения о связях прибывшего из Каракаса Карлоса в Колумбии, в частности с коммунистами. У этой чертовки удивительный нюх и проницательность. Недаром в ее жилах течет кровь испанских грандов!
— Ты не находишь, что у него странное имя — Ильич Рамирес Санчес?
— Это объясняется довольно просто. Его отец, известный венесуэльский адвокат из Каракаса, еще в молодости был фанатично увлечен идеями и личностью вождя российских коммунистов Владимира Ильича Ленина. В честь его он и назвал троих своих сыновей соответственно Владимир, Ильич, Ленин. Наиболее активным и известным из них является Ильич Рамирес Санчес — террорист международного масштаба по кличке Карлос. Говорят, что он не раз появлялся во Франции и на Ближнем Востоке, долгое время скрывался в ГДР. Там женился на немке, но свое ремесло не оставил[1]. Пилар, между прочим, рассказала также, что в советском посольстве появился новый, довольно симпатичный второй секретарь по имени Саша. С одним из своих коллег он уже посетил Колумбийский институт культуры. Неплохо владеет испанским и производит впечатление общительного, охотно идущего на контакты человека. Интересуется историей и культурой. Я советую присмотреться к нему. Свяжись по этому поводу с нашими друзьями в полиции. Узнай, где его поселили. Они помогут собрать интересующие нас данные.
— О’кей, Рон, я займусь этим завтра с утра.
— А теперь еще виски с тоником и по домам!
Прошел месяц. Рональд и Джон прогуливаются по тенистым аллеям парка американского посольства.
— Ну, что нового, Джон? Как там наши хомо советикус?
— Посол вновь встречался с местными коммунистами, а военный атташе с женой выезжал в порт Буэнавентура, где посетил находившийся там советский сухогруз с замысловатым и длинным названием. По сведениям, полученным от друзей, ничего подозрительного не наблюдалось. А в остальном — ничего особенного. Обычные кухонные разговоры. Фред пьет, жалуется на судьбу, ругает вышестоящих, чувствует себя обделенным у общего пирога жизни, как он говорит. Браун тоже попивает и скандалит с женой. Между прочим, как стало известно из их разговоров, его отец — известный хоккеист, покончивший жизнь самоубийством.
— Ты все-таки присматривайся к Фреду. Люди, которые считают себя недооцененными, чья карьера находится под угрозой, не могут сработаться с начальством и при определенных обстоятельствах ищут необычных путей. Мы не должны проходить мимо эгоистичных, тщеславных и самонадеянных людей, считающих себя предназначенными для чего-то значительного, мнящих себя исключительными личностями, нетерпимо относящихся к жизненным трудностям, людей, которые чувствуют себя вправе получить как можно больше от жизни!
— Ты прав, Рон, я еще раз проинструктирую наших друзей и буду приглядываться к нему попристальнее.
— Ну а как там наш новичок?
— В общем, ничего особенного. Охотно вступает в контакты с местными. Несмотря на то что у него молодая и довольно миловидная жена, активно и не без успеха флиртует с женами сотрудников посольства и торгпредства. Появляясь в городе, явных попыток избавиться от наружного наблюдения не проявляет. Похоже, что он активно изучает страну пребывания. Недавно с женой выезжал в Медельин и Кали. Знакомился там с местными достопримечательностями.
— Надо обратить внимание на наличие более или менее устойчивых связей между ним и местными жителями, которые мы при случае могли бы использовать для его более глубокого изучения. Нельзя забывать, что хомо советикус, все без исключения, ведут себя в странах третьего мира более беспечно, чем, скажем, в Штатах или Великобритании. Таково уж свойство их натуры. Да и пасущая их контрразведка не может вечно находиться в напряжении: порой наступает и дремотное состояние, которое идет нам на пользу. Все это также надо учитывать. Основное для нас — не обнаружить нашей активности в работе с этим контингентом. В противном же случае их контрразведка насторожится, а это не в наших интересах.
Советское посольство в Боготе, резидентура КГБ. В защищенном от подслушивания помещении резидент беседует со своим заместителем Говорухиным.
— Юрий Иванович! Ничего особо интересного мне сегодня вам сообщить не придется. Разве только то, что известный вам Карлос, он же Ильич Рамирес Санчес, о котором я уже докладывал раньше, вчера вылетел самолетом обратно в Каракас. Что касается нашего друга Умберто, то он все еще болен и на этой неделе встретиться с ним вряд ли удастся.