Инспектор помялся немного, а потом назвал свою настоящую фамилию и признал, что является двоюродным братом заместителя начальника службы безопасности. На мой недоуменный вопрос по поводу произошедшего недоразумения он, нисколько не смутившись, объяснил, что при первом знакомстве назвал мне вымышленную фамилию потому, что сотрудникам полиции не рекомендуется называть свою подлинную фамилию при общении с иностранцами.
Когда я рассказал об этом резиденту, мой многоопытный шеф немедленно посоветовал:
— Вербуй его побыстрее! С таким братом да при нашем содействии он быстро сделает карьеру и со временем будет нам весьма полезен.
Так и случилось. Уже через пару месяцев я договорился с инспектором о сотрудничестве, а еще через несколько месяцев не без нашей подсказки и при самом непосредственном участии своего брата он перешел на работу в контрразведку. Вскоре он стал одним из самых надежных и эффективных наших источников!
Но в случае с Сайфулаем все было несколько сложнее.
Во-первых, следовало учитывать, что становление Сайфулая, как личности, формирование его мировоззрения проходило в специфических условиях: он вырос в семье старшего брата, который, безусловно, стремился воспитать из него не просто верного сторонника режима, а будущего сотрудника службы безопасности, которая во всех странах является опорой режима.
Никаких сомнений не вызывал у нас и тот факт, что Сайфулай стал изучать русский язык с ведома и согласия «Рока», а возможно, по его прямому указанию, потому что это тоже отвечало его планам в отношении дальнейшей профессиональной специализации Сайфулая — подготовить из него квалифицированного специалиста по «советскому блоку». Наша уверенность базировалась на том, что в лицее, который закончил Сайфулай, были обязательные для изучения иностранные языки, но русский к ним не относился, и его выбор был делом сугубо добровольным.
Во-вторых, имело значение и то, что, заменив Сайфулаю отца, «Рок» по африканским традициям стал для младшего брата непререкаемым авторитетом и примером для подражания. К тому же Сайфулай был обязан ему тем, что он его вырастил, помог получить образование, устроил на хорошо оплачиваемую и престижную работу, потому что в Африке нет престижней звания, чем офицер армии или полиции.
В общем, было очевидно, что Сайфулай находится под большим влиянием своего брата и, скорее всего, разделяет его взгляды и политические убеждения. Фактически в лице Сайфулая мы имели уменьшенную копию «Рока» со всеми вытекающими из этого последствиями.
И если бы Сайфулай рассказал своему брату о том, что вице-консул советского посольства Базиленко проявляет к нему повышенный интерес или предлагает встретиться в неофициальной обстановке, тот сделал бы вполне определенный и, что самое главное, совершенно правильный вывод, и вскоре Базиленко последовал бы за своим предшественником, объявленным «персона нон грата» два года назад!
Итак, после всех наших трудов оказалось, что разработка Сайфулая Диопа не сулит нам радужных надежд и столь же бесперспективна, как и разработка его старшего брата!
Придя к такому выводу, мы, скрепя сердце, решили отказаться от его дальнейшего изучения.
6
В каждом стоящем деле бывают свои ключевые моменты, после которых события приобретают совершенно неожиданный поворот. В том деле, которым мы занимались, этот ключевой момент совпал с приемом в китайском посольстве по случаю очередной годовщины образования КНР.
Это был первый дипломатический прием, на котором мне довелось присутствовать после приезда в страну, и я рассматривал его, прежде всего, как прекрасную возможность в один вечер составить себе некоторое представление обо всем дипломатическом корпусе, аккредитованном в стране, а заодно завести полезные знакомства.
К тому же примерно через пять недель должен был состояться прием в советском посольстве по случаю годовщины Октября, и было весьма полезно перенять китайский опыт и прикинуть, как лучше организовать это мероприятие у нас.
Только несведущему человеку может показаться, что дипломатические приемы являются всего лишь атрибутом светской жизни и устраиваются исключительно для того, чтобы выпить и закусить в изысканном обществе, а подготовка к ним ограничивается только приготовлением закусок, откупориванием бутылок и наглаживанием выходных костюмов.
Не берусь судить о том, как готовятся к ним в других дипломатических представительствах, но в советском посольстве каждый прием — это сложное и ответственное мероприятие, которому предшествует длительная и многосторонняя подготовка.
Начинается она с определения денежной суммы, которую посольство и другие советские организации, функционирующие в стране, готовы потратить на ублажение своих гостей. Иногда все расходы берет на себя какая-то одна организация, иногда договариваются и устраивают складчину, как это бывает в любой студенческой компании. Затем в зависимости от количества средств, имеющихся в распоряжении организаторов приема, определяется количество иностранцев и советских граждан, которые будут приглашены на прием, причем квота для каждого учреждения не всегда соответствует размеру его доли в «общем котле», а определяется совсем по другим критериям.
Чтобы не утомлять читателя, я не буду останавливаться на хозяйственной стороне приема, на том, кто, как и где готовит многочисленные и разнообразные закуски, закупает спиртные и безалкогольные напитки, готовит помещение и прочая и прочая. Попытаюсь лишь, исходя из сложившейся практики и кое-какого личного опыта, рассказать о том, какую роль в организации и проведении приема играет резидентура внешней разведки.
Все начинается с того, что руководители всех советских учреждений представляют в протокольный отдел посольства списки местных граждан и иностранцев, которых они хотели бы видеть в числе своих гостей. После того, как эти списки приводятся в соответствие с предполагаемой общей численностью приглашенных, они поступают на «обработку» в резидентуру, где из них вычеркиваются те, кого по каким-то соображениям приглашать нецелесообразно: это прежде всего объекты заинтересованности резидентуры (то есть лица, разрабатываемые с целью привлечения к сотрудничеству с разведкой), если их появление в советском посольстве нежелательно по причине возможной расшифровки; сотрудники и агенты спецслужб; лица, известные своими экстремистскими настроениями или связями с оппозиционными, террористическими или иными подрывными организациями, приглашение которых может скомпрометировать посольство перед официальными властями.
Да мало ли кто еще относится к числу «нежелательных иностранцев»!
Когда список приглашенных основательно почищен, в него вносятся фамилии тех, в чьем приглашении заинтересована резидентура. В их числе, как это ни парадоксально, могут оказаться и лица, разрабатываемые с целью привлечения к сотрудничеству с разведкой, если они поддерживают официальные контакты с посольством и такой визит не может иметь для них нежелательных последствий; известные сотрудники и агенты спецслужб, в знакомстве с которыми заинтересованы сотрудники внешней контрразведки — в общем, все определяется пресловутой оперативной целесообразностью, на которой и строится вся работа резидентуры.
Согласованный с резидентом КГБ и утвержденный послом окончательный список возвращается в протокольный отдел, сотрудники которого заполняют и рассылают соответствующие приглашения. Это, так сказать, видимая часть протокольной работы, выполняемая сотрудниками посольства и других учреждений.
Но есть еще невидимая часть, которую берут на себя сотрудники резидентуры и о которой протокольному отделу не известно, поскольку, помимо утвержденного списка, на прием приглашается много лиц, в этом списке не указанных, приглашения которым вручают сотрудники резидентуры или другие советские граждане, выполняющие их конфиденциальные поручения.
Но в формировании контингента лиц, посещающих дипломатический прием, принимают участие не только протокольный отдел посольства и резидентура КГБ, но и местные спецслужбы и резидентуры других разведок, которые явно и тайно вносят свои коррективы, опять-таки исключая из числа приглашенных тех, чье появление в советском посольстве нежелательно теперь уже по их оперативным соображениям, и заменяя их теми, чье присутствие с их точки зрения желательно по тем же самым оперативным соображениям, которые кардинально расходятся с заинтересованностью посольства и резидентуры КГБ.
Ну и на каждом приеме всегда есть определенное количество «зайцев» — любителей пошляться по иностранным посольствам без всяких приглашений, которым неведомо какими путями удается проникать на самые закрытые протокольные мероприятия.
Но подготовка к дипломатическому приему не ограничивается только проблемами, связанными с приглашением гостей желательных и отводов гостей нежелательных. Как и на рядовом дне рождения, так и на самом пышном посольском приеме гости бывают всякие: официальные, обязательные, полезные, бесполезные, нейтральные, приятные и не очень, а также самые дорогие, которых надо окружить особой заботой и пристальным вниманием.
А потому каждому сотруднику резидентуры перед приемом ставится конкретная задача: один заводит полезные знакомства; другой укрепляет отношения со специально приглашенным для этого на прием человеком; третий собирает информацию в беседах с гостями; четвертый наоборот ее «разглашает», чтобы она дошла до ушей тех, кому предназначена; пятый контролирует действия известных сотрудников местной контрразведки и иностранных разведчиков, которые тоже пришли не просто так, а чтобы решать свои профессиональные задачи; шестой наблюдает за теми, кто пришел на прием, чтобы вести наблюдение; седьмой фиксирует контакты своих соотечественников с лицами, подозреваемыми в связях со спецслужбами, чтобы потом выяснить цель и характер этих контактов; восьмой… это если в резидентуре есть этот самый восьмой, поскольку не в каждой из них, особенно в Африке, есть даже седьмой, шестой или пятый.