Из того, что промычал мне Копленд, я понял только то, что завтра же он выгонит сторожа, который нарушил данные ему инструкции и пропустил меня на виллу, в то время, как ему было приказано никого не пропускать. Если раньше у меня и были какие-то сомнения, то теперь мне стало совершенно ясно, что я застал у Копленда не обычного гостя, а агента американской разведки!
Теперь оставалось только установить, кем был этот самый агент.
12
Закончив в двенадцать часов первую половину рабочего дня, я собрался ехать домой обедать, как вдруг вспомнил, что у меня в доме есть все, кроме мяса. Слава Богу, с продовольствием, в том числе и с мясом, в Африке, по крайней мере для белых людей, не было никаких проблем. Я заскочил в расположенную неподалеку от посольства мясную лавку с веселеньким названием «Три поросенка», купил парочку парных эскалопов и поехал домой, по своему обыкновению обдумывая по дороге итоги первой половины дня.
А одним из ее итогов было обсуждение хода разработки Франсуа Сервэна, в которой все более заметную роль играла «Люси». Общаясь с женой Сервэна, она узнала, что два года назад они затеяли строительство собственного дома в парижском пригороде Сен-Клу. Это тоже послужило одной из причин, побудивших его поехать на работу в Африку, поскольку он вполне резонно полагал, что в связи с инфляцией фактическая стоимость дома к концу строительства может раза в три превысить его первоначальную сметную стоимость, так что никакого жалованья ему не хватит.
«Люси» изредка присутствовала на различных посиделках в клубе, беседовала с друзьями и пришла к выводу, что Сервэн, как и большинство его коллег по спецслужбам, держится в стороне от политики. Во всяком случае он никогда не принимал активного участия в обсуждении происходивших во Франции событий, волновавших всю французскую колонию в стране. И все же из отдельных его высказываний было видно, что он убежденный сторонник независимого внешнеполитического курса Франции, особенно во взаимоотношениях с США, а также в НАТО и Европейском экономическом сообществе.
Кроме этого, Сервэн с большой тревогой реагировал на сообщения о попытках возродить неонацизм в Германии и несколько раз одобрительно отзывался об антивоенном движении.
Помимо «Люси», теперь в разработке французского советника были задействованы и другие возможности.
Каждое утро Колповский приносил в резидентуру кассету, на которой были записаны все телефонные разговоры Сервэна и его жены за предыдущий день.
Базиленко прослушивал кассету и аккуратно выписывал в рабочую тетрадь, когда, кто и по какому поводу звонил, особо отмечая все, что могло представить интерес для разработки Сервэна.
К большому нашему разочарованию, ничего существенного, относящегося к каким-то оперативным мероприятиям контрразведки по советским учреждениям, за первые несколько недель контроля нам узнать не удалось: Сервэн не отличался болтливостью, все профессиональные вопросы решал на работе, без особой нужды в службу безопасности не звонил, а если и звонил, то разговаривал таким образом, что ничего полезного из его разговоров извлечь было невозможно.
И все же наши усилия дали кое-какие результаты.
Так, в процессе прослушивания телефона Сервэна мы выявили большое количество служебных и нейтральных связей, позволивших нам определить круг его знакомых и интересов. В общем, пошло естественное и планомерное накопление информации на объекта, истинное значение которой сразу определить бывает затруднительно, но которая со временем позволяет составить о нем довольно полное представление и наметить наиболее целесообразные направления дальнейшей работы.
В частности, мы перехватили несколько разговоров Сервэна с Парижем, которые подтвердили информацию «Люси» о том, что он испытывает некоторые трудности, связанные с финансированием строительства дома. Кроме этого, на апрель была назначена помолвка его дочери, а это также было связано со значительными расходами.
В один из январских вечеров Сервэну позвонил из Тулона отец. Сначала они обменялись семейными новостями, затем, как водится, поговорили о погоде и здоровье, и отец пожаловался на плохое самочувствие, вызванное высоким давлением и усталостью. Затем он попросил сына приехать к нему в Тулон на пару дней дли обсуждения какого-то важного вопроса.
Сервэн ответил, что поехать сейчас он никак не может, и предложил обсудить проблему по телефону. Отец отказался, поскольку, как он сказал, это «совершенно не телефонный разговор».
Сервэн с сожалением сослался на большую занятость по работе, повторил, что сейчас приехать он не сможет, и предложил отложить разговор до встречи в Париже на помолвке дочери.
Отец заявил, что он не может ждать до помолвки, поскольку вопрос срочный и его обсуждение не терпит отлагательства. И тогда Сервэн пообещал, что постарается выкроить пару дней и слетать к нему в Тулон…
Занятый своими мыслями, я свернул на авеню Шарля де Голля и машинально посмотрел в зеркало заднего вида, как делал всегда, меняя направление движения. И вдруг мне показалось, что за мной следует «симка», которая числилась в нашей картотеке, как автомашина контрразведки. Мысленно перевернув отраженный в зеркале номер, я убедился, что зрительная память меня и на этот раз не подвела: этот номер значился в списке, полученном от «Артура» после того, как он перешел на работу в специальную бригаду «Флеш»! Эта бригада подчинялась вновь созданному отделу контрразведки, получившему кодовое название «Жан-Жак Руссо», или просто «Руссо», что как нельзя лучше соответствовало характеру его деятельности — разработке советских учреждений и граждан.
Разместился этот новый отдел на верхних этажах большого здания на авеню Жоржа Помпиду, где находилась пенсионная касса для тех, кто служил во французской армии в колониальный период. Эта касса служила хорошим прикрытием для отдела, потому что ее посещали ветераны второй мировой войны, участники войны в Индокитае, бывшие солдаты французского экспедиционного корпуса в Алжире, и в этой повседневной суете легко было спрятаться тем, кто хотел остаться незамеченным и не привлекать к себе чужого внимания.
Прошло какое-то время, и Колповский зафиксировал в эфире новый позывной «Жан-Жак», который командовал несколькими бригадами наружного наблюдения, имевшими свои порядковые номера: «Флеш-1», «Флеш-2» и т. д.
Но мы, конечно, не ограничились только контролем эфира. Получив от «Артура» номера автомашин контрразведки, мы занесли их в нашу картотеку, в которой, помимо номеров, были указаны марки, цвет и особые приметы. Затем в течение нескольких последующих дней Колповский, установив на своей автомашине автоматическую фотокамеру, в разных направлениях «проутюжил» все прилегающие к пенсионной кассе улицы и постепенно перефотографировал весь автотранспорт, выделенный отделу «Руссо» для выполнения поставленной перед ним задачи.
После этого мы провели оперативное совещание и проинформировали сотрудников резидентуры, что отныне нам придется иметь дело со специальным подразделением контрразведки, которое будет заниматься исключительно советским посольством и его сотрудниками. При этом мы не стали сообщать известные номера автомашин, чтобы каждый, выходя в город для проведения операции по связи, внимательно наблюдал за всем автотранспортом и фиксировал те автомашины, в действиях которых есть соответствующие признаки, свидетельствующие о их возможной принадлежности к службе наружного наблюдения, а не выискивал только заранее известные номера: это ограничивало масштабы поиска и могло ввести в заблуждение относительно того, есть слежка или нет. К тому же специальная бригада «Флеш» могла многократно менять номера своих машин, так что полученные от «Артура» сведения нуждались в постоянной корректировке.
Все сотрудники резидентуры восприняли эту информацию с одинаковым вниманием, а вот отреагировал на нее каждый по-своему!
Уже на следующий день произошла первая накладка: Выжулу померещилась слежка там, где ее и в помине не было! А произошло это так.
Он провел встречу с агентом из министерства экономики и финансов и получил от него копии протоколов состоявшегося в конце минувшего года совещания, на котором главы франкоязычных государств Африки обсуждали массу всевозможных политических и экономических проблем.
Агент скрутил эти копии в трубку, засунул в обычный школьный пенал китайского производства и в таком виде бросил в автомашину Выжула, когда он остановился у одного из светофоров. И вот затем, вместо того, чтобы ехать домой или в посольство и оставить там полученные документы, Выжул отправился в аэропорт встречать самолет Аэрофлота, хотя у него было достаточно времени и он вполне успел бы сделать и то, и другое.
Добрые или злые духи, курирующие специальные службы, не прощают профессионалам таких пороков, как леность, тупость и безответственное отношение к соблюдению элементарных требований безопасности. Вот и на этот раз они немедленно покарали Выжула за допущенную грубую ошибку: не успел он выехать на автостраду, ведущую в аэропорт, как увидел позади преследовавшие его две полицейские машины с мигалками!
Одна из них пристроилась сзади, а вторая пошла на обгон, прижала его к правой бровке, а затем находившийся за рулем полицейский через установленный на крыше громкоговоритель приказал Выжулу остановиться.
Все это произошло столь неожиданно и стремительно, что Выжул запаниковал и подумал, что его контакт с агентом был зафиксирован, и вот теперь полиция осуществляет его задержание.
В подобных случаях полагается любым способом избавиться от всех улик, и поэтому, прежде чем выполнить команду и затормозить, Выжул через правое окно выбросил в темноту пенал с документами.
Когда он через несколько десятков метров остановился, то, к его удивлению, полицейские машины, не снижая скорости, проследовали дальше, вслед за ними пронесся черный президентский «мерседес», а за ним еще одна полицейская машина. Посидев в полной растерянности несколько минут, Выжул сдал назад примерно до того места, где он выбросил пенал, вышел из машины и в течение четверти часа ползал на четвереньках в темноте по обочине, методично обшаривая траву, кусты и все остальное и поминутно рискуя схватиться за какую-нибудь ядовитую или кусачую живность.