— Капец, — сказал я, когда, дождавшись, пока шаги их утихнут, и попытался войти. И не смог. Дверь была крепко заперта.
— Как всегда, — вздохнул Моня и добавил, — Что будешь делать?
— К моей квартире ведёт чёрная лестница, — вспомнил я.
— Сейчас! — сказал Моня, — никуда не уходи. Я проверю.
И он исчез.
Ну а куда я уйду, если живу здесь.
Я сел на старое бревно и приготовился ждать. Ночной ветер был довольно сильный. К тому же он принёс мерзопакостную сырость и уже через пару минут я продрог до костей. Не помогал ни поднятый воротник, ни приплясывания на месте.
Где-то через пару минут, когда я окончательно замёрз, появился Моня.
— Ну что? — спросил я, подпрыгивая на месте, чтобы согреться.
— Плохо дело, — не стал юлить Моня, — пожарная лестница вся хламом завалена.
— Так может я расчищу и как-нибудь проберусь?
— Тебе месяц там всё чистить придётся, — добил меня Моня, — там чересчур много барахла. Даже шкаф стоит.
— И что делать? — растерялся я.
И тут Мими подошла к двери, потом прошла через неё. Послышался шум отодвигаемого засова и через миг дверь раскрылась.
— Вот это да! — восхищенно сказал Моня.
— Круто! Спасибо, Мими, — поблагодарил я.
Мими кивнула и присела в некоем подобии реверанса.
Я успел войти в дом, поднялся к себе на второй этаж и услышал, как Гудков распекает Епифана-Зубатова.
— Моня! — шикнул я, — бегом туда и помогай ему!
Моня замерцал, демонстрируя возмущение, но всё-таки исчез.
А я вошел в квартиру, разделся и плюхнулся в постель. Успел только подумать, что эти бессонные ночи меня окончательно вымота…
Утром долго понежиться в постели мне не дали. Тишину полусонного дома разорвал женский визг.
Я подхватился, но бежать никуда не стал, вместо этого лениво приказал Моне:
— Глянь, кто там?
Моня проворчал что-то нелицеприятное и просочился сквозь дверь.
Не успел я повернуться на бочок и задремать, как он вернулся:
— Нюрка увидела Епифана и орёт от радости, — сообщил он.
— Ну пусть себе орёт, — зевнул я и попытался уснуть.
Однако радостные возгласы, визги, писки дальше спать не давали. И буквально через пару минут мне затарабанили в дверь.
— О, чёрт, — проворчал я и. сонный и лохматый, поплёлся открывать.
— Генка! — взвизгнула Нюра, — ты представляешь⁈
И тут она увидала, что я в одних трусах, ойкнула и покраснела.
— Ты почему в таком виде⁈ — накинулась она.
— Спал, — зевнул я.
— Одевайся! — велела она.
— Зачем? — скривился я, — ещё рано. А репетиция после обеда аж.
— А, ну да! Так ты же не знаешь! — улыбнулась она, — ты представляешь, а Виктор Зубатов живой! Он не умер!
— Угу, — кивнул я и, видя, что от меня ожидают более весомой реакции, добавил, — замечательно.
— И всё? — удивлённо нахмурилась Нюра.
— А что надо? — не понял я.
— Ты разве не хочешь его увидеть? Обнять?
Вот чего-чего, но обнимать Зубатова я не хотел. Но говорить вслух это Нюре было сейчас чревато. Уж слишком лучезарное у неё было настроение. Поэтому я сказал другое:
— А Клара знает?
— Ой! — обрадованно ойкнула Нюра.
— Ну, вот беги и обрадуй её, — сказал я, — ты же знаешь, как она к нему относится.
— И правда! — кивнула Нюра и расцвела улыбкой, — Генка, ты умничка!
Внезапно она чмокнула меня в щеку и выскочила из комнаты.
Запирая дверь, я услышал женские возбуждённые голоса. Похвалив себя, как удачно я перевёл стрелки, я вернулся в постельку с твёрдым намерением подрыхнуть ещё часика два.
Угу. Размечтался.
Не успел я придремнуть, как в дверь опять затарабанили.
— Да ё-маё! — простонал я, натягивая одеяло на голову.
Стук не унимался.
— Ну кого там ещё принесло? — я вытащил из-под себя подушку и примостил её на уши сверху.
Но всё равно стук было слышно.
— Моня, убей их, — тяжело вздохнул я, — причем особо жестоко. Можешь даже четвертовать. И каждый кусок соли крупной солью, чтоб больней было.
— Это Епифан, — Моня уже слетал на разведку за дверь.
— Скажи ему, пусть идёт к чёрту! — вызверился я, — я спать хочу.
— У него там что-то случилось, — ответил вредный Моня, — я ему говорил, но он всё равно хочет поговорить с тобой.
— Натрави на него Мими, — нашел выход я.
— Мими с утра ушла куда-то, — ответил скотина Моня.
Стук продолжился. Ничего не поделаешь, пришлось идти открывать дверь.
— Чего надо? — нелюбезно прошипел я Епифану-Зубатову.
— Поговорить, — хмуро сказал тот.
— Другого времени не нашлось? — я сегодня был малолюбезен и зол.
— Не нашлось, — нахмурился Епифан ещё больше.
— Говори.
— Что говорить? — не понял он.
— Ну, ты пришел поговорить, ипиегомать! — вскипел я, — и уже пять минут мне какую-то дичь втираешь!
— Что делаю? — не понял тот слэнг из моего мира.
— Говори или проваливай! — еле сдержался я, чтобы не покалечить придурка.
— А, да… — кивнул Епифан и вздохнул, — проблемы у меня.
— У всех есть проблемы, — хмуро буркнул я.
— Я ничего не знаю об этом человеке, — начал Епифан, — тот, начальник ваш, не знаю, как зовут его, настаивает, чтобы я сегодня провел большую лекцию о развенчании мифа о троице.
— Ну так проведи, — зевнул я.
— Но…
— ты же, когда сектой своей рулил, сколько этих лекций провел? — пожал плечами я, — вот и сейчас проведи.
— Но тема…
— А что тема? Троица — духовный христианский праздник. Вот и расскажи о ней, только с негативной точки зрения. Вот и всё.
— Хм… ну ладно, — протянул Епифан-Зубатов.
— Если у тебя всё — то выметайся.
— Но тот ваш руководитель…
— Макар Гудков. Твой друг и идейный соратник, — сказал я.
— Да, Макар Гудков, он же меня всё расспрашивает…
— Моня будет теперь рядом с тобой и, если что — подскажет, — распорядился я и опять зевнул.
— Но я не могу быть всё время рядом с этим! — возмутился Моня.
— Почему?
— У меня и свои дела есть, — раздраженно начал искать отмазки тот, — кроме того, тебе тоже нужна будет моя помощь.
— Да не вопрос, — отмахнулся я, — если нужна будет, тебя Енох заменит.
— А что ты говорил, что от меня требуется? — напомнил мне Епифан-Зубатов.
— А… точно! — я хлопнул себя по лбу, — в общем, слева от меня по коридору находится комната. Первая дверь. Там проживает Клара Колодная. Она влюблена в Зубатова, кстати, его зовут Виктор, так вот, она влюблена в него. Ты должен показать ей, что тоже влюблен в неё. Пофлиртовать немного и потом встречаться.
— Да не вопрос! — расцвёл улыбкой Епифан-Зубатов, — баб я люблю.
Я сразу вспомнил сестру Марию Магдалину и сестру Саламею-мироносицу, с которыми сожительствовал Епифан, когда был Мессией.
— Вот и хорошо, — кивнул я и выпроводил Епифана-Зубатова вон.
Сам же вернулся обратно и улёгся на кровать. В доме было тихо. Ахи-охи поутихли и можно было доспать. Вот только сна у меня больше не было ни в одном глазу.
Я поворочался на кровати туда-сюда и понял, что всё зря. И нужно вставать.
Только я завершил все гигиенические процедуры, как вернулся Енох.
Был он возбуждён и преисполнен собственной важности.
— Ну что там? — спросил я.
— Дознаватель отчитывался своему начальнику, и они совещались, — начал издалека Енох.
— Давай ближе к делу! — велел я, — что они говорили? Кого подозревают.
Енох на такое моё нетактичное замечание надулся. Пришлось его слегка поуговаривать. А когда мне это надоело, я пригрозил, что позову Мими. Это сразу сделало Еноха более сговорчивым, и он чётко и внятно рассказал все три версии следствия.
По первой версии выходило, что это Зубатов. Он якобы поругался с Ириной, убил её, а когда неожиданно вошел официант — убил и его. А сам притворился мёртвым и потом «воскрес», чтобы отвести от себя подозрения.
По второй версии это был Рыжий. Бывший возлюбленный Ирины. Который якобы из ревности устроил все это — убил бывшую любовницу, её нового друга Зубатова и случайно подвернувшегося официанта.
А вот по третье версии — это был я. Тот журналист всё-таки сдал меня. И они решили внедрить в нашу Агитбригаду своего агента и посмотреть, какие у меня были мотивы.
Дальше наше совещание с Енохом прервал стук в дверь.
— Открыто! — крикнул я, продолжая валяться на кровати. Вставать было лень.
В открытую дверь проскользнула Клара. И вид её разительно отличался от привычной Клары Колодной, слегка зачуханной костюмерши Агитбригады, причём не первой свежести. А вот сейчас это была Женщина. С большой буквы. Глаза её горели каким-то таинственным блеском, на припухших губах блуждала еле уловимая улыбка.
— Капустин, — сказала она и победно улыбнулась.
И её улыбка мне совсем не понравилась.
— Чего? — спросил я.
— Хотела сказать тебе спасибо за Зубатова! — прощебетала она. — Это было восхитительно! Чудесно!
Я не стал комментировать, что раз ей не с кем сравнивать, то как она определила, что это чудесно?
Но промолчал.
— Капустин! — Клара встала напротив меня и вонзила тяжелый взгляд. И этот взгляд мне тоже очень не понравился.
— А?
— Говорить спасибо тебе за Зубатова не буду, — хмыкнула она, — ты и так должен был сделать всё это еще давно. Когда я тебя просила.
Я не стал комментировать, а Клара продолжила.
— Но раз у тебя так хорошо получается, сделай теперь так, чтобы я была руководителем Агитбригады! Срок тебе — две недели.
— А Гудкова мне что — убить? — не выдержал наглости я.
— Как хочешь. Мне без разницы.
— Ты с ума сошла, Клара, — покачал я головой.
— А если не сделаешь, я всем расскажу, как ты оживил Зубатова.
Глава 9
В комнате мгновенно стало тихо — я изумлённо воззрился на Клару, а Клара победно уставилась на меня.
— Ты меня, надеюсь, хорошо понял? — её тонкогубый рот растянулся в триумфальной ухмылке.