В крохотной типографии старушка провела почти два часа. Скрупулезно изучила процесс, оценила качество работы, полистала готовые книги. Даже блеклый газетный лист посмотрела, который Агнесса забраковала и сунула в переработку.
— Что же. Идею я поняла. И слышала, как про это разные люди толковали. Только ни у кого руки толком не дошли… Скажи, Эрвин Эрдаффель. К чему у тебя душа больше лежит? Управлять рассылкой, организовывать бесперебойную работу или новые книги придумывать?
Монах погладил тяжелую станину станка и перекрестился:
— Мне бы книги, госпожа Хаффна. С ними — интересно. И планов очень много, просто не успеваем все сразу.
— Ясно… Лотти, девочка моя, иди сюда, — из-за спины главы Трибунала шагнула дама гренадерских статей. — Знакомьтесь. Моя воспитанница. Я все думала, куда пристроить. А то ходят разные, пытаются уже мне советовать, что с лучшими из лучших делать и куда отправить подальше. Обойдутся… Значит, Лотти будет у вас заведовать производством. Я выделю деньги, поставите в городе мануфактуру. Еще хотя бы пару станков. Тебе, Эрвин, отвечать за книги. А Лотти поможет с бумагой, красками и всем необходимым. Еще присмотрит, чтобы вы от свинцовой пыли не зачахли, а то смотреть на вас страшно… Мне в дорогу книгу-другую дадите, я Папе покажу. Деньги на это будут, можете не волноваться.
Обрадовавшись, Агнесса тут же вылезла с вопросом:
— А газета как? Мы посчитали, хотя бы сотню листов развозить по округе надо.
— Не возражаю.
— Еще мы объявления хотели давать, с купцов собирать по медяку за это. Газету — это бесплатно, чтобы глашатаи на площадях зачитывали и вывешивать, чтобы любой мог потом убедиться, что ничего не переврали. Второй же лист — торговцы посмотрят, что в каком городе предлагают, где какие грузы ждут. Ну и нам по итогам чуть легче будет.
Усмехнувшись, Хаффна благословила и это начинание:
— Если книги, букварь и новые придумки страдать не будут — не возражаю. Только платный листок уже из своих запасов будешь покрывать. Но и все заработанное — тоже вам. Десятину заплатите и вопросов никаких не возникнет.
Уже засобиравшись на выход, старуха подняла голову и спросила:
— А животину дурацкую зачем сунула? Да еще веревку на хвост привязала?
Агнесса подергала шнурок, зубастая морда обиженно хрюкнула и цапнула мохнатый шар рядом с собой. Тот неожиданно засветился и в сарае стало видно любую мелочь.
— Свечей не напасешься. Поэтому вот, сообразили. Утром и вечером помоями с кухни кормим. Когда текст из буковок собираешь или оттиск смотришь — упыря торкнешь, он болотную гнилушку куснет и нормально. Когда не надо — дремлет.
— Однако… Не знаю, может и на мануфактуру что похожее придумаешь… Ладно, пойду я отдыхать. Завтра утром еще побеседуем.
Перед отъездом Эрвин приподнес в качестве подарка еще одну маленькую книжку. В мягкой обложке, почти с одними картинками на серых страницах.
— Госпожа Хаффна, вот… Крестьяне мало кто грамоте обучен. Но тут вроде все понятно. Смотришь, чуть-чуть текста по крупным буквам разбираешь. Это я сам придумал. Послушал егерей, как они в рейды ходят, попробовал зарисовать.
— И о чем тут?
— Клерик святой инквизиции с молодым рыцарем в поход идут, освобождают деревню от нечисти.
— Все сам отрисовал?
— Главное только, остальное мальчишки из послушников доделали. Заодно читать и писать их учу.
— Молодец… Давай, полистаю в дороге… Сколько тут страниц?
— Двадцать, госпожа. Но мы хотим попозже еще продолжение сделать. Заодно детям интересно будет в школах. И про тяжкий труд по защите границ рассказать сможем. С картинками.
Подумав, старушка благословила монаха и предупредила:
— На исповедь ко мне с Агнессой дважды в год будешь приезжать. И задумки показывать. Потому что серьезное дело вы начали, на самотек такое пускать нельзя. Но мне — нравится. Старайся…
Эрвин Эрдаффель с братом Вольдемаром помирились после совместных посиделок в крохотной типографии. Эрвин пообещал в летопись картинки отрисовывать, архивариус в ответ подарил свитки специальных молитв для зачаровывания книг от мышей, короедов и прочей гадости.
Стены новой печатной мануфактуры возвели до первых сильных морозов. И уже к весне караваны повезли всем желающим трехтомник бестиария монстров, с красивой тисненой надписью на каждой обложке: «Одобрено Папой и с редакцией святого Трибунала». Можно сказать — официальный документ.
После выплаты десятины за газету объявлений и комиксы, Эрвин в конце весны смог купить себе небольшой домик в городе, рядом с мануфактурой. Часть денег отложил на самобеглую коляску — вдруг возникнет желание попутешествовать. Остальное потратил на школу, куда брали любого желающего. Агнесса хотела поначалу ляпнуть «отлично, будет больше покупателей», потом посмотрела на монаха и попридержала язык. Обидеть друга легко. Объяснить потом куда труднее, что это была дурацкая шутка. Куда проще жеванной бумагой в охрану монастырскую плеваться. Благо, рваных листов из станков полным-полно. Столько слюны не хватит, развлекайся до одури.
Как же хочется порой
Когда вам нужно организовать пышную церемонию, чтобы толпа плакала от восторга — вы идете к Папе. У него богатые одежды, огромный хор, послушники хоругвии несут. Благостно и голосины у всех, словно ангелам перья из хвоста повыдергивали и теперь оплакивают утрату.
Если где-то слишком много за помощь запросили, то бегут жаловаться к миловидной старушке. Та выслушает, докладную в папочку положит и монахи со стылыми глазами зайдут к мздоимцу в гости. Там будет все просто и предсказуемо. Успел покаяться — отделаешься штрафом и возможными работами на ближайшем поле. Слишком много хапнул и вздумал отпираться — тебе из Испании пришлют новую обувь и после признания познакомят с ближайшей крепкой веткой на дереве.
Но мало кто задумывается, как на самом деле функционирует огромная церковная машина. Кто присматривает за тем, чтобы собранные деньги превращались в одежду и еду. Чтобы в монастырях хватало запасов на холодную зиму и чуть-чуть бездомным, нашедшим временный приют у очага. Чтобы отряды борцов с нечистью могли отдохнуть за надежными стенами и пополнить растраченные в походах эликсиры и порох для монстрообразных пищалей.
За всем этим присматривал благообразный старец, долгие годы возглавлявший администрацию церковного имущества. Брат Питер, серый епископ или просто Старец. Назови как хочешь — каждый монах в Ватикане сообразит и подскажет, как найти нужного человека. А еще понимающие люди знали, кто на самом деле держит руку на пульсе и обладает властью и авторитетом, с которыми даже Папе трудно сравниться.
Вот к Питеру Агнесса и примчалась, привезла законченный бестиарий, букварь для малышей и еще кучу разного добра в подарок. Помнила, как приезжал в гости добрый дедушка, усаживал на колени и рассказывал сказки.
— Значит, там уже Лотти порядок наводит, железной рукой ведет всех к счастью. И это — правильно. Умник наш рисовать, истории складывать умеет прекрасно. Вон какие замечательные книги у него получаются. Но мануфактуру не потянет, нет. Да и мне особо некогда с этим возиться. Снег лег, скоро подморозит нормально и можно начинать остатки гнезд в приграничье жечь. Как раз гадость разная в спячку впадет и сможем до крещенского дубака найденные дырки спалить во имя Господа… Кушайте варенье, брат Питер. Я специально несколько баночек привезла.
— Несколько? Агнесса, у меня кладовка твоими подарками под потолок забита.
— И что теперь, отказываться? Мне задние мосты на панцеркрафтвагене заново проковали, пружины помощнее поставили. Поэтому я теперь могу без прицепа приличный вес утащить… Вот, икра соленая. Это у меня Рожа постарался. Умный, зараза, все с первого раза схватывает… Брат Питер, а можно выворотня окрестить и должность ему дать?
Старик удивленно посмотрел на гостью, затем с подозрением на бутерброд с толстым слоем черной икры.
— В смысле — крестить?
— Ну, чтобы благодать божественную мог получать и какой залетный служитель церкви на него не крысился. Я просто подумала — если у нас зомби молитвы хрипят, в хоре петь пытаются и слово божие по мертвым землям несут, то чем выворотень плох? Рыцарей и крестьян не жрет, дрянь всякую у себя под боком не терпит, монастырь рыбой снабжает. Перезимует и построит домик маленький, как у дискрита Доннера. Жандармов наберет, чтобы порядок поддерживали в округе. Скот для поселенцев прикупит. Заживет нам на радость. И десятина с его владений богатая будет.
— Выворотень? Это такой большой, трупы с погостов глодает?
— Большой. Но больше не глодает. У него рыбка копченая, грибочки соленые и еще чего придумает. Башковитый, брат Питер, серьезно говорю.
— И что, деньги у него водятся?
— Ага. На первое время он там шаланду притопленную нашел. Там несколько сундуков с серебром. И торговать еще будет.
Старик решительно откусил кусок бутерброда, прожевал и кивнул:
— Я не против. Если в самом деле будет в вере силен и благочестив… Раз брат Баша зомби к делу пристроил, то и выворотня можно. Но — головой за его прегрешения отвечать будешь… Домик. Как у господина Доннера… Вы там на будущий замок где собираетесь камень брать?
Обрадовавшись, что у ее протеже все наладится, Агнесса беспечно махнула ладошкой:
— А, даже остатки города особо трогать не придется. Почистим, чтобы было где новые дома ставить и стену подновим. Чуть выше по течению каменоломни еще времен Рима, там этих булыжников на десять крепостей хватит. Баржами сверху и будем сплавлять.
Через час женщина убедилась, что старик хорошо поужинал в ее компании и засобиралась.
— Все, мне пора, брат Питер. Там ведьм каких-то отловили и под замок сунули. Хочу посмотреть, что за странности на берегу моря происходят. Вроде про чернокнижников давно ничего слышно не было…
В тюремных подвалах Чумная Повитуха провела весь вечер и начало ночи. Разобралась. Нет, особо каким-то колдовством не пахло. Просто у многочисленной семьи мужчины умудрились гробануться в трудное время, взвалив все неприятности на хрупкие женские плечи. Вот и тащила неподъемный груз одинокая мать и четверо дочерей. Потом подобрала в округе других бедолаг — девочек-сирот, постаралась дать им кров. Разросшаяся семья в итоге держала две крохотные таверны, стадо коз и торговала сырами в ближайшем городке. И когда местный градоначальник вздумал набрать среди молодых красавиц работниц для своего борделя, жирного урода подняли на вилы.