Потом была баня. В этот раз первым из парилки удрал епископ — после лечения Чумную Повитуху можно было голой в Ад отправлять, она бы только жаловалась, что там прохладно. Затем кабак, знакомые рожи за соседними столами и хоровое исполнение «Готы идут на Рим». Остатки выигрыша испарились, будто их и не было. Еще из кошеля пришлось изрядную долю выложить за разбитое чужим телом окно, сломанный стол и разобранную на части скамью. Неудобно было целой отмахиваться. Одним словом — хорошо погуляли. Святого Вацлава угомонить не могли до утра, если память не врала. Кстати, вроде его храп из соседней комнаты раздается.
Подумав, Агнесса повернулась на другой бок и натянула одеяло повыше. До обеда можно было еще поспать. Потом уже умываться, чистить перышки и думать, как лучше домой добираться. Не сегодня, само собой. Вечером — отпущение грехов, завтра официальная месса, а вот в понедельник можно и выдвигаться. Тем более, что в кошеле еще звенело. И это было не все, что по дороге удалось найти в чужих захоронках. Так что успеет еще прогреметь разок-другой ближе к полуночи. Благо — компания хорошая. И пострелять, и о судьбах мира поболтать. Правильный епископ, с пониманием. Все бы такие — и нежить бы точно кончилась.
Добрым словом и пистолетом
Вернувшись домой, Агнесса приступила к планомерной осаде. Благо, у нее уже скопилось столько рейдов в копилке, что руководство решило чуть-чуть попридержать непоседливую даму. Да и серьезной гадости поблизости не было — выбили. Поэтому — сопровождать караваны, патрулировать округу, натаскивать молодняк. Нет, будь на это воля отца-настоятеля, своенравная дама моталась на побережье Франции и обратно до Московии, забегая домой только сносившиеся сапоги сменить. Просто за горючку, артефакты и все хорошее надо было отписываться. А бюджет — он не резиновый. Значит, надо будет попридержать коней.
В силу новых обстоятельств, Чумная Повитуха утром здоровалась с оружейником, в обед на трапезе обязательно проходила мимо с поклоном, а на вечерней молитве сидела позади и старательно дышала в спину. Подобными штуками огромного мастера пронять сложно, но есть крохотный нюанс. Одно дело, когда тебе в загривок пыхтит местная монахиня, которую можно нечаянно пополам сломать и не заметить. И совсем другое, когда злобная бритая налысо бестия явно что-то замышляет. И жертву уже выбрала.
Поэтому через неделю Улле поманил после обеда прекрасную во всех отношениях даму за собой и показал на один из верстаков, расставленных по мастерской:
— Обещал? Сделал. Смотри, оценивай.
Штука выглядела странно. С одной стороны — вроде бы привычный уже пистоль-переросток. Длина ствола — от кончиков пальцев до локтя, гнутая рукоять для того, чтобы удобно держать. Калибр — кулак не просунешь, но точно не под обычную свинцовую пулю. Самое странное — это похожий на металлические соты барабан, воткнутый перпендикулярно снизу. Ничего похожего Агнесса раньше не видела.
— Интересно… И какой смысл от столь странной штуки? Это ведь не аркебуза и не мушкет. И колесцового замка я не вижу… И прицельных шпыньков тоже нет… Непонятно.
— Я подумал и решил, что на дальние дистанции вряд ли будешь стрелять часто. Ты у нас предпочитаешь в неприятности влезть сразу, целиком и полностью. Поэтому — «Гром Господень» поможет отбиться от любой дряни, которая лапы протягивает и вот-вот жрать начнет. Заряды картечные, на двадцати шагах уже не попадешь. А вот вблизи… Пойдем, продемонстрирую.
На заднем дворе мастерской-кузни был узкий закоулок шагов на тридцать. Там оружейник испытывал разного рода задумки. Высокие каменные стены в четыре человеческих роста, столбы с разнообразными мишенями. И любимое соломенное чучело, на которое изредка напяливали битую кирасу. Кстати, заговоренная пуля из любимого пистоля Агнессы эту жестянку шила насквозь. Но и стоила такая пулька рейсхдукат, а это — золотая монета, самая крупная среди разнокалиберной местной валюты. И отдавать ее за боеприпасы — внутренняя жаба постоянно рыдала.
— Так, давай кирасу пристроим на дальний столбик, теперь вот сюда, у дверей встанем. Сколько тут шагов?
— Тридцать два, меряли же в прошлый раз.
— Точно. Уши лучше прикрыть, хлопает сильно.
Для ушей у Агнессы были восковые затычки, которые она тут же пристроила на место. Нет, выстрелы женщину не пугали, но в голове потом звенит противно.
Ба-бам! Непонятное оружие изрыгнуло сноп раскаленного дыма. Долетевшие дробинки чуть стеганули по далекой мишени.
— Видишь? Если тебе надо кого-то на улице или в конце коридора шлепнуть, то лучше любимый штуцер используй. Теперь давай поближе.
Следующий выстрел сделали на двадцати шагах. В этот раз картечин добралось больше, живому человеку вряд ли понравилось бы. Но — не критично. Зато Агнесса оценила удобство перезарядки. Всего-то рычаг сбоку передернуть, непонятный барабан провернулся и можно было снова стрелять.
— Вот. Это если мелочь какую гонять, типа фей пархатых или им подобных. По площадям, так сказать. Зато мы подходим к самому главному. Это когда ты уже накоротке и хочешь поприветствовать всех и каждого.
На десяти шагах первый же выстрел проломил кирасу, оставив после себя дымящуюся дыру. Не выдержав, Агнесса забрала «Гнев», подошла и влупила остатки зарядов с пары шагов. С последним выстрелом остатки жестянки и столба с соломой разлетелись в клочья. Финита-ля, как говорится.
— Да, мастер Улле. Внушает. С такой штукой я теперь могу в берлогу к любому умертвию сунуться. Еще чуть-чуть в картечь серебра заговоренного добавить — и все, без вариантов… Вопрос лишь один — тут восемь зарядов. Я их отстреляла и что потом? Подыхать, если на шайку падальщиков напоролась?
— А потом, — с жестом фокусника оружейник достал из-за спины еще один барабан и в два движения сбросил пустой, вставил новый. — А потом ты можешь всем и каждому по башке настучать, если с первого раза не поняли… Главное — ружбайка у тебя дорогая получилась, штучная работа. Но я старался, все максимально подогнал и артефактора заставил каждую деталь зачаровать как следует. Поэтому на тысячу выстрелов хватит, как минимум. Ну и заряды забить в барабан сама сможешь, там ничего сложного нет. Вот выемки под зажигательные кристаллы, их сейчас можно найти полсотню за гульден золотом. Картечь в мастерской отольешь, сколько хочешь. Свинца несколько болванок в углу лежит. Порох, спасибо отцу-настоятелю, не проблема пока. И четыре барабана я тебе сделал. Больше — извини, заговоренная бронза закончилась. Да и других дел накопилось.
— Четыре? Четыре, это мне как раз. Это я в одно место прогуляюсь, где у меня долги невыплаченные остались… Спасибо вам, мастер Улле. Сколько с меня за эту прелесть?
Помявшись, здоровяк ответил:
— Жене на день ангела хочу подарок сделать. В лавке видел подвеску красивую. Мне пока сорок рейсхдукатов не хватает. Если часть из этого покроешь — считай, мы в расчете.
Нехило. Рейсхдукат — оплата за три месяца поденщику в поле. При любой погоде, с угрозой не вернуться домой в случае нападения мертвяков. А тут — сорок. Очень уж оружейник супругу любит.
— Мастер Улле, а если я вам рубиновую подвеску принесу с серьгами? Видела у соседей, в паре дней отсюда. Они явно с кого-то богатого сняли, сидят, без разрешения любуются. И точно — без проклятий и прочей наведенной дряни. Мне думается, эта штука с лихвой перекроет то, что у нас в лавке выставили.
— Если считаешь, что та вещь стоящая, то я тебе помогу с картечью и даже серебра чуть из запасов достану. У меня немного от патрульных осталось.
Дверь заброшенного храма распахнулась от сильного удара. Не обращая внимание на удивленные взгляды сидевших за длинным столом, внутрь прошла молодая женщина в кроваво-красном балахоне и серебрянной маске на лице.
— Эй, болезная, ты головой повредилась? Мы тебя не звали! — обиделся старший из упырей.
— Зачем меня звать, я сама прихожу. Мне вон ту штучку только забрать, что у тебя над троном висит. И все, дальше поеду. Даже мочить вас, ублюдков, не стану.
Заворчав, вампиры поспрыгивали с кресел и начали окружать незваную гостью. Да, человек для них опасен, не привычная еда из деревни. И может покалечить одного из них. Вот только выступать против шестерых сразу — это самоубийство. Наверное, зельев обпилась, рассудком помутилась. Бывает такое среди рейдеров и Чумных Сестер. Начинают считать себя неуязвимыми, за что и расплачиваются.
Когда вам будут в таверне рассказывать, что упыри и разные обращенные чеснок не любят и на дневной свет не выходят — плюньте в глаза. Сказки это.
Вампиры — разновидность восставших из могилы. Но из-за поразившего их заклятья, питаются не мертвечиной, а живыми людьми. Кровь любят больше всего. Хотя если повезет — то и печень с прочими потрохами жрут, только чавканье слышно. Еще мозги любят выгребать из разбитой головы.
Охотятся больше ночью. Зрение у них под тьму меняется, днем видят плохо. Именно поэтому при ярком освещении стараются не мелькать лишний раз. Летать не умеют, в мышей не превращаются, но прыгают на большое расстояние и за счет цепких когтей по стенам и потолку лазают запросто. И самое паршивое, что восстанавливаются неплохо. Отрубленную конечность за пару месяц с хорошим питанием заново вырастить могут. А ножом в брюхо тыкать, как крестьяне стараются — это все равно что щекотать.
Агнесса же развлекаться не хотела. Она давно присматривалась к этому логову. Хитрые сволочи тут обитали. Если попытаться группой заглянуть — успевали сгрести все ценное и по прокопанным ходам удирали. А двух-трех охотников запросто порвут, нет смысла даже рисковать. Точнее говоря — не было смысла. Раньше. Сейчас же — ребята, у меня для вас сюрприз…
На первую тройку ушел один барабан. Еще на двоих — второй. Самый главный упырь успел сообразить, что дело плохо и попытался рвануть в сторону. Вот только у гостьи с собой был не только «Гром Господень», но и посеребренная цепь с шариками на концах. Раскрутив ее, женщина ловко запустила в поскакавшего монстра, сбивая тому прыть. Заверещав, упырь попытался освободить спутанные ноги, но не успел — подбежавший мститель первым выстрелом разнес грудную клетку, вторым — голову.