– Я хочу с тобой.
– А я предполагал, ты сразу помчишься в Ганбаджи.
– Нет. Я хочу вместе с тобой побывать у Хьюитов.
Берди заметила, как его лицо стало довольным, но ненадолго, и вскоре на нем возникло обычное сардоническое выражение.
– Подкупила, значит, чашкой чаю, – проворчал Дэн. – Не слишком дешево я продался? Ну ладно. Поедем вместе. Не повредит. Может, даже поможет. Мало ли. Отвлечешь жену, чтобы не мешала мне. Увидимся через двадцать минут. Найдешь мне чего-нибудь перекусить?
– Есть печенье.
– Хорошо.
Повернувшись, он направился к устью тропы, а Берди осталась смотреть ему вслед. Больше он не шаркал ногами – хоть какой-то прогресс, подумала она. Всесторонняя помощь Дэна Тоби была ей просто необходима, чтобы осуществить задуманное. А для этого требовалось как следует подмазаться к нему. Задача не из легких даже в самых благоприятных обстоятельствах. И практически невыполнимая теперь, когда Дэн Тоби затаил обиду на начальство с нелепыми приказами, на предстоящие проблемы и на Джуда.
Берди сошла с дороги, поднялась на веранду паба и спустилась обратно. Свет в пабе был потушен, как и лампа над дверью Сью Суини. По всем признакам никто и не собирался вставать. Но Цикада пообещал Берди оставить заднюю дверь незапертой.
Берди обогнула веранду и обошла вокруг старого дома. Достигнув заднего двора, она взглянула на боковое окно квартиры Сью Суини – то самое, в котором ночью видела свет. Но и это окно было темным. Сью спала. Или лежала в темноте. Надо бы побеседовать со Сью, и как можно скорее. Она может оказаться ценным свидетелем. Но пока у нее, Берди, есть другие дела.
Как и обещал Цикада, задняя дверь была не заперта. Берди вошла, прокралась в кухню и поставила чайник. Потом на цыпочках поднялась на второй этаж. С тоской взглянув на дверь ванной в конце коридора, она вошла в свой номер. На душ ей просто не хватит времени. По крайней мере, сейчас. Ладно, примем душ позднее, пообещала себе Берди, – сразу после визита к Хьюитам.
У себя в комнате она сбросила грязную, перепачканную кровью одежду и достала свежую из сумки. Чистое белье. Еще одну белую рубашку. Другую пару джинсов. Такими темпами ей скоро не хватит одежды. Надо было брать больше. Но разве могла она представить, укладывая вещи, что будет находить трупы или ползать по земле, приглядывая за ранеными в обмороке? Берди оделась, нашла расческу и подошла к пятнистому зеркалу на двери. Воюя со спутанными кудрями, она приглядывалась к собственному отражению. И не узнавала себя. Тонкое заостренное лицо было неестественно бледным. Глаза за толстыми стеклами очков – огромными и темными. На лице застыла тревога. Ей действительно было тревожно. Казалось, она провела всю ночь без сна. Как, собственно, и было.
Кожаная сумка лежала там, где Берди оставила ее, – на постели, рассыпав по черным и зеленым треугольникам покрывала содержимое. Она устало запихала его обратно в сумку, сунула туда же мобильник, застегнула «молнию» и повесила сумку на плечо. Как старая боевая лошадь, подумала Берди и поплелась в коридор.
Потом вниз по лестнице и снова в кухню. Тесная кухня уже наполнилась паром из яростно кипевшего чайника. Берди заварила чай, выставила на металлический поднос две кружки, молочник и сахар для Тоби. И немного печенья на тарелке. Печенье того сорта, которое меньше всех найденных напоминало диетическое. Да, что ей сейчас нужно, так это умаслить Дэна. И если ради данной цели понадобится сыграть в заботливую хозяюшку, она готова. Без его помощи ей не встретиться с Хьюитами. Если она явится к ним одна, с ней никто говорить не станет. А побеседовать с ними необходимо. Подхватив поднос, Берди понесла его к передней двери. Они с Дэном выпьют чаю на веранде. На всякий случай, если вдруг Цикада против, чтобы она поила чаем полицейского в кухне.
Берди понимала: у нее нет никаких шансов выяснить об убийстве Тревора Лэма больше, чем она знает сейчас. К месту преступления ее больше не подпустят. А результатов экспертизы еще предстоит дождаться. Но если она права, эти результаты ей и не потребуются – разве что в качестве последнего подтверждения.
Берди поставила поднос на стойку бара и направилась к передней двери, чтобы отпереть ее. И с удовольствием отметила, что небо уже светлеет. Налетел легкий ветерок. Сороки подняли галдеж. Берди вернулась за подносом и осторожно вынесла его на веранду перед пабом, где устроилась в ожидании Дэна. Слева от нее тянулась дорога. По обе стороны короткого отрезка этой дороги стояли небольшие, обнесенные заборами дома, а затем начинался густой буш, который простирался до самых холмов и исчезал вдалеке. Перед Берди колыхались ветки деревьев. Справа перила старого моста служили рамой для выгонов семьи Хьюит – золотисто-зеленых, с невысокими пологими холмами, мирных и прекрасных. Все здесь выглядело так, как всегда, будто время в Хоупс-Энде остановилось.
Дэн сможет расслабиться. Берди надеялась, что он вернется до того, как встанут Цикада или Сью и осложнят ей задачу. Они выпьют чаю вдвоем, а потом отправятся побеседовать с подозреваемым. Дэн будет говорить с Лесом Хьюитом жестко и убедительно, станет стращать и запугивать его в надежде вытянуть чистосердечное признание. А полицейские из Ганбаджи усядутся возле постели Кита Лэма с блокнотами и примутся тоже говорить с ним жестко и убедительно, стращать и запугивать, надеясь добиться того же результата.
И того, и других ждет разочарование. Все они вернутся к тому, с чего начали: к допросам, к изнурительным поискам, к ожиданию результатов экспертизы и прочей рутине. И вряд ли соизволят посвятить в подробности ее, Берди. Впрочем, она и просить не станет. Подробности ей не нужны. Поговорить с людьми – вот все, что ей требуется. Точнее, только шанс побеседовать с ними. Эти разговоры она поведет так, что никто не заподозрит, что это, в сущности, допросы. Потому что она будет расспрашивать не о Треворе Лэме и не о событиях минувшей ночи, а о Дафне Лэм.
Она сделает ставку на собственного фаворита, оседлает излюбленного конька. Будет выслеживать того убийцу, которого сама выберет. И полиция ей не сможет помешать. У нее уже множество свидетельств. Больше, чем полиция собрала бы по убийству Тревора Лэма за целый год. Все они сейчас здесь, в ее комнате на втором этаже паба. Это папка с материалами Бет об убийстве Дафны Лэм – целое досье, полное спорных вопросов и запутанных выводов, страшных снимков и списков имен с указанием дат и времени. И книга Джуда «Агнец на заклание».
След давно простыл. Ему уже более пяти лет. Но в Хоупс-Энде почти ничего не изменилось. Информация, которая ей нужна, до сих пор здесь, заперта в памяти местных жителей, как и в бумагах, находящихся наверху. И убийца Дафны тоже все еще тут. Убийца Дафны и Тревора.
Ключи к разгадке тайны убийства Тревора – не в настоящем, а в прошлом. В этом Берди была твердо уверена.
Глава 18
– Кажется, вон там, впереди, ворота. Слева, – сообщила Берди с заднего сиденья.
Милсон не ответил, лишь сжал челюсти, притормозил, повернул руль и остановился у переезда. Присутствием Берди он был явно недоволен. Но, как обычно, молчал. Берди знала, что свои жалобы Милсон прибережет напоследок. И выскажет их отнюдь не Дэну. Зато старательно доведет до сведения начальства Дэна и это, и прочие дисциплинарные нарушения. «Довести до сведения» – так он это называет. К своему делу Милсон подойдет ответственно и серьезно, составит рапорт вдумчиво, его лицо, как у сотрудника бюро похоронных услуг, будет сдержанным и скорбным, а под прикрытыми веками он спрячет злорадство, чтобы ненароком не выдать его.
Подобное уже случалось. Настолько часто, что Берди удивлялась, почему Дэн Тоби по-прежнему рискует вызвать неудовольствие начальства, разрешая ей составлять им с Милсоном компанию.
Она выскочила из машины и обежала вокруг нее, чтобы открыть ворота. Было еще очень рано, но утро уже утратило свежесть. Воздух быстро прогревался, легкий ветерок утих. Краски земли теряли яркость, контуры – определенность. Берди сняла тяжелое металлическое кольцо с колышка на грубо отесанном столбе ворот и отпустила цепь, на которую они были закрыты, и дала ей упасть. Цепь лязгнула, ударившись о столб, и ворота широко раскрылись. Глядя прямо перед собой, Милсон провел машину в ворота. Закрыв створки, Берди пропустила через них цепь и аккуратно надела на колышек кольцо. Не хватало еще, чтобы ягнята Леса Хьюита избежали участи, которая им уготована. Это придаст нежелательный оттенок происходящему – как и рапорту Милсона.
Она вернулась на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Милсон тронул машину с места. Овцы поднимали головы, пугались и шарахались от проезжающего автомобиля. Жалобно блеяли ягнята.
– Не гоните, Милсон, – спокойно произнес Тоби. – Вы не в городе.
Он жмурился, на лице играла легкая улыбка. Ничто не доставляло ему больше удовольствия, чем шанс позлить Милсона. Значит, вот в чем дело, догадалась Берди. Поэтому сейчас я здесь. Дэн не в духе, а я – идеальный способ вызвать раздражение у Милсона. Мое присутствие – бунт Дэна. Просто Милсон олицетворял все то, что буквально подстрекало Дэна изводить его. Четыре «П»: правила, порядок, процедуры, педантичность. Дэн не выносил их, как и сама Берди. До сих пор мелкие акты неповиновения сходили ему с рук. И те, кого он называл начальством, не возражали, когда Дэн шел своим путем. Путь этот был весьма причудливым, кривым, извилистым и в целом напоминал дорогу в сельской местности. На официальных картах он не значился. На нем попадались ухабы в виде дисциплинарных нарушений, промахов и накладок, порой его внезапно и полностью преграждали падающие обломки катастрофических просчетов. Но в конце концов он приводил к успеху гораздо чаще, чем уводил прочь от него. И это спасало Тоби.
К этому успеху была причастна она, Берди. Она знала это, как и Тоби. И в определенной мере знало его начальство. Между ними сложились нестандартные партнерские отношения. Соответствующих правил в должностных инструкциях не нашлось. Однако эти отношения неизменно оказывались эффективными, поэтому начальство выслушивало жалобы Милсона и остальных, кивало, подмигивало, однако довольствовалось нестрогими выговорами, чтобы Тоби знал свое место, и охотно грелось в лучах хорошей рекламы, которую обеспечивали раскрытые дела.