Шатаясь, он выходит на поляну. В отчаянии озирается, надеясь, что его вот-вот осенит. В реке будут искать. И под хибаркой тоже. И в кустах. Заметят свежую землю – сразу сообразят, что там закопано.
И вдруг Тревор вспоминает. Дерево опоссума! Дерево у тропы, на которое они часто лазили раньше вместе с Розали. Там жил старый опоссум, пока он не отравил хвостатую тварь. Дупло ему понадобилось самому. Там было удобно прятать кошельки одноклассников.
Вот и теперь оно ему пригодится. Для того и существует. Тревор бежит по тропе. До дерева близко. Он забирается на него. Теперь это сделать труднее, чем в детстве. Пару раз он чуть не валится на землю, но наконец добирается до дупла и, обхватив ствол одной рукой, другой сует внутрь коробку и присыпает листьями. Совсем он потерял форму.
Но все-таки справился. Тревор слезает с дерева. Его раздувает от гордости за то, как он все ловко придумал. Он бежит к своей машине. Потом скажет всем, что приехал домой и нашел жену мертвой. А что на нем кровь, так это он пытался ее поднять. Сообщит, что пропало кольцо с бриллиантом. Пока он сидел в пабе, кто-то явился в хибарку, убил его жену и кольцо забрал. Точный момент смерти им все равно не определить. Он-то знает. И орудия убийства нет. Повесить вину на него они не сумеют. Главное – не зевать.
Тревор снова в машине, голова кружится от выпивки и шока. Запускает двигатель, вдавливает в пол педаль акселератора и летит. Последнее, что он помнит, – огромное дерево у поворота надвигается на ветровое стекло и на него. Приходит в себя он уже в больнице, и какой-то мерзавец в форме не спускает с него глаз.
Его все равно прищучили. И никто не поддержал. Никто ему не поверил. Плевать им, что орудие так и не нашли. Плевать, что доказательств нет. Даже его адвокат не верил ему. Тревор сразу заметил. Эта сука, ее мать, заявила на суде, что он ее бил. Так все и закончилось. И влепили ему по полной, и засадили за решетку, и ключ выкинули.
И вдруг объявился Джуд. Святой Джуд. «Агнец на заклание». Тут-то Тревор и понял, что скоро выйдет на свободу. Да еще озолотится.
В тюрьме он кое-что почитывал. Даже диплом получил. Теперь образованный. Книжки про законы читал. Знает, что дважды за одно преступление не судят. И показания он давал не под присягой. Даже лжесвидетельство ему не пришьют.
Тревор поклялся себе: как только выйдет, вернется в Хоупс-Энд. И все поплатятся. Особенно Долли Хьюит. Пусть не только узнает, что он живет все там же, за рекой, невредимый и довольный, да еще и не бедствует. Пусть поймет, что это сделал он. Он позаботится, чтобы она в этом убедилась. Он слазит на то дерево и достанет коробку. Вынет из нее бронзовую уродину, заляпанную кровью ее драгоценной доченьки, и сунет Долли под нос. Скорее бы увидеть, как ее при этом перекорежит.
Мысли Берди неслись дальше, опережая голос Тоби, стремясь к финалу.
«А разве истина и справедливость не одно и то же?»
Она выполнила просьбу Джуда. Взяла на себя ответственность, как он попросил. Ту самую, взять которую на себя ему не хватило сил. Разве у нее был выбор?
Тревор Лэм возвращается домой из паба. Перед уходом он подмигнул Сью Суини, и теперь ждет ее в гости. За пять лет, пока его не было здесь, она малость подурнела. А прежде была очень даже ничего. Он запомнил.
Тревор пьет пиво и включает радио. Тут заявляется Лили. Он думает: а что такого? И решает потратить на нее минут пять. А потом выгоняет взашей. Сучка похотливая.
Тревор ждет Сью. После закрытия паба ей еще надо принять душ и навести марафет. Он ее знает. Любит она явиться к мужчине свеженькой, чтоб все было как нужно. Тревор берет еще пива.
Полночь. Он открывает очередную банку пива. В дверь стучат. Не тот, кого он ждет. Но Тревор доволен. Это только начало. Он выходит из дома, лезет на дерево. У Хьюитов заливаются собаки. Похоже, старина Лес режет ягненка. Очень кстати. Тревор несет спрятанную коробку к дому, прямо в кухню, под свет, показывает и торжествующе ухмыляется. Наконец-то выказывает все свое презрение. И смеется. Смеется при виде шока, замечает внезапную вспышку слепой ярости, но считает ее бессильной. Отворачивается, чтобы снова глотнуть пива…
И на него обрушивается удар. Секунда ужасающей боли. И мрак. Вечный мрак.
Берди сидела, сложив руки на коленях. Тикали часы.
– Я рада, что он умер, – произнесла Долли Хьюит. – Он заслуживал смерти. Тысячу раз. Он заслужил. Справедливость…
Муж обнял ее за плечи. Тоби поднялся. Берди облизнула пересохшие губы.
– Джуд просил передать вам его извинения, – сказала она. – Просил передать, что он не знал. Понятия не имел, что Тревор виновен. Он ничего не знал.
– Он просто делал то, что считал правильным. – Долли поднялась, прямая и тонкая в своем голубом платье. – Но он все исправил, – добавила она, подняв подбородок. – Думаю, мой муж убил бы Тревора Лэма, если бы не боялся за меня. Что я останусь одна. Я сама убила бы его, если бы хватило сил. Передайте Джуду Грегоряну от меня. И от моего мужа. И от моего сына… Скажите ему спасибо. За то, что должны были сделать мы. За убийство Тревора Лэма.
Глава 34
Берди сидела в гостиной Сью Суини и пила кофе. Ее голос звучал ровно, уверенно и спокойно. Взгляд был бесстрастным.
– В конце концов в моем списке не осталось никого, кроме Джуда. Как только поняла, что Дафну убил действительно Тревор Лэм, поскольку орудием послужило то, что он привез домой тем же вечером, я сообразила: убить самого Тревора могли всего несколько человек. Лэм сам достал орудие убийства из тайника, желая кому-то показать. И я стала исключать возможные кандидатуры одну за другой. Демонстрировать статуэтку Лили Денджер Тревор не удосужился бы. Энни тоже. Лили даже не была знакома с Дафной, Энни недолюбливала ее. Для них этот предмет мало значил. А Тревор добивался драматического эффекта.
– А как же мы, все остальные? – спросила Сью. Она прихлебывала кофе, глядя на Берди поверх своей чашки. Взгляд был настороженным.
– Отсеялись Розали, Грейс и Кит. Чудик обожал Дафну, но мне не верилось, что он мог наброситься на брата с подобным орудием. Скорее уж задушил бы его или забил кулаками насмерть. А Тревор не рискнул бы разыграть такую сцену наедине с Лесом Хьюитом или Цикадой Бейкером. Оба слишком крупные, рослые и упорные противники. Он побоялся бы, что они кинутся в драку. Насчет Филиппа Хьюита я тоже не сомневалась: вряд ли он способен отправиться в хибарку в темноте, один, да еще прикончить Тревора. Вдобавок Филипп был слишком занят своим «подвигом» – тем, что решился наконец посмотреть на зарезанного ягненка.
Оставались Долли Хьюит и вы, Сью. Любая из вас могла рассчитаться с ним. Любая из вас, по-моему, способна на это. У обеих имелась возможность. Долли легко могла ускользнуть, пока Филипп находился в своей комнате, а Лес резал ягненка. В сущности, какое-то время, хотя и недолгое, я была почти уверена, что оба убийства совершила Долли.
– Вы думали, что она убила родную дочь? Как вы могли?
– Такое случается. И потом, в то время я еще не знала про статуэтку «Дафна». Долли рассказала мне, что дочь подарила ей на день рождения «Леду и лебедя». Но на какой день рождения, не упомянула. Я поняла ее слова так, что именно «Леда» была той статуэткой, которую Дафна получила с почты за неделю до смерти. Я еще не знала, что Тревор принес домой посылку лишь через неделю после того, как увез ее от Пег. «Леда» могла бы стать таким же эффективным орудием убийства, как и «Дафна». И даже следы они оставили бы похожие.
– Но вы же говорили, что «Леда» стояла на журнальном столике в гостиной Долли!
– Да.
– Значит, она должна была ходить мимо нее каждый день.
– Да.
Возникла тягостная пауза. Берди почувствовала на себе взгляд Сью и подняла голову.
– Как же вы исключили нас из списка? – спросила Сью.
– Долли могла уйти к Тревору, пока ее муж резал ягненка. Могла в порыве ярости убить Тревора, если бы он показал ей статуэтку «Дафна». Но она не знала, что статуэтка у него. Мне не верилось, что Долли могла явиться к нему среди ночи, только чтобы наброситься с упреками. Она считала Тревора опасным. И понимала, что сама слишком слаба. Этот поступок выглядел бессмысленным. И конечно, к хибарке Долли направилась бы по своим выгонам, а потом через реку. У нее не было причин встречаться с Джудом на тропе. Маловероятно, чтобы она погналась за ним. По всем этим причинам я в конце концов вычеркнула ее.
– А меня? – Сью не сводила глаз с окна над раковиной. В окно было видно, как колышутся верхушки деревьев.
– Вас… Вообще-то и для вас возникла проблема со временем. Лили покинула хибарку без двадцати двенадцать. По всем раскладам Джуд должен был прибыть туда к полуночи. Даже если бы вы ушли из паба раньше, чем сказали мне, то и тогда вам не хватило бы времени на разговор с Тревором с глазу на глаз. Всего-то двадцать минут. И все это время, как рассудила я, вы либо спорили бы, либо занимались любовью. Одно из двух. Но и в том, и в другом случае у Тревора не нашлось бы никаких причин показывать вам статуэтку сразу же. А если насчет времени вы не соврали, тогда увидели бы Джуда лежащим у тропы.
– Но про время я сказала правду. А Джуда не видела.
– Да, хотя у вас был фонарик. Я задумалась об этом уже в больнице. Ситуация складывалась плачевным образом для вас. И вдруг я кое-что вспомнила. Когда я нашла фонарик Джуда, он был выключен. В то время я не придала этому значения. Но почему его выключили? Потому что Джуд уже находился там, когда вы прошли мимо, Сью. Но не хотел, чтобы вы его увидели. Он был на том самом дереве, пока вы пробегали мимо него к хибарке и обратно. Убив Тревора, Джуд запаниковал, пришел в ужас от того, что натворил. Он действовал необдуманно. И полез на дерево, чтобы снова спрятать статуэтку в тайник, где она пролежала так долго. В дупло на дереве, которое показал ему Тревор. На дереве опоссума.