Мы видим здесь, что ребенок с каждым днем меняется, все больше становится «как взрослый», хотя автор отобразил только самое раннее начало этого процесса, который должен продлиться годы и годы.
Когда ребенок начнет улыбаться, это тоже будет новый и волнующий всех окружающих этап его жизни. А когда он выкрикнет свое требовательное «агу», это будет еще одним свидетельством того, какой стремительный и бурный рост происходит в его внутреннем мире. Пусть для постороннего слуха это «агу» почти ничего не выражает,— для матери оно крайне значительно. Вот почему одно из самых лучших стихотворений А. Барто — «Разговор с мамой» — построен как диалог матери с ребенком, который каждый раз по-новому произносит свое «агу»:
Сын зовет: — Агу, агу! —
Мол, побудь со мною!
А в ответ: — Я не могу,
Я посуду мою!
Но опять: — Агу, агу! —
Слышно с новой силой.
И в ответ: — Бегу, бегу.
Не сердись, мой милый!
Здесь ребенок поистине ведет разговор с мамой, разговор, по-разному интонированный, вмещающий гамму самых разнообразных переживаний — от спокойной просьбы до резко выраженного требования, и хоть ребенок умеет пока говорить всего только «агу», но каждый раз оно по-новому содержательно, выражает нечто иное, к чему следует особо прислушаться, и художник сумел тонко уловить и наглядно запечатлеть эту гамму сложных переживаний и отношений матери и ребенка.
А. Барто показывает в своей книге, как с каждым днем обогащается житейский опыт ребенка, недавно появившегося на свет. Все время с ним случается нечто неизведанное, неожиданное, и с каждым днем он учится все лучше осваивать и постигать окружающую его жизнь, взятую в ее обычных проявлениях — незамысловатых, а вместе с тем имеющих для него существенное значение.
Сейчас даже обычное купание в ванне является большим событием в его жизни, и это событие чему-то учит его, чем-то обогащает его опыт, его внутренний мир, область его переживаний, хотя проследить это, а тем более образно запечатлеть не так-то легко. Но поэт решительно и запросто вводит нас в жизнь грудного младенца, и мы воочию видим этот крайне малый, но стремительно растущий на наших глазах мир, наблюдаем его изнутри — в движении, в переменах, еле приметных для постороннего глаза, а вместе с тем крайне важных, значительных, существенных, что и показано автором с предельной наглядностью и убедительностью на основании долгих, скрупулезных наблюдений.
Вот почему такой внутренне живой, подвижной, содержательной становится картина, в которой, казалось бы, нет ничего, кроме изображения самого обычного купания ребенка:
...Удивляет братца
Вся эта суматоха —
Зачем ему купаться?
Ему и так неплохо!
Но знакомство с процессом купания, еще очень новым для ребенка, не прошло для него напрасно, и окружающим становится ясно, что он по-своему осмыслил этот новый для него опыт:
В ванне умный малый
Только щурит глазки —
Здесь лежать, пожалуй,
Лучше, чем в коляске!
Завершается книга «Младший брат» рассказом о том, как мальчику дали башмаки, и вот перед ним открывается новая дорога, на которую он должен в первый раз ступить своими собственными ногами. Пусть он пока не знает, что надо делать с башмаками, но вскоре он поймет их назначение. Он же «умный малый», в чем не приходится сомневаться. Это автор сумел убедительно показать на протяжении всей своей маленькой книги, в заключительных строках которой мы читаем:
Сел Андрей и поднял ногу,
Языком лизнул башмак.
Ну, теперь пора в дорогу,
Можно сделать первый шаг!..
И мы знаем, что за этим шагом последует неисчислимое множество других, более твердых и уверенных.
Так просто и весело, а вместе с тем и многозначительно завершает поэтесса книгу «Младший брат», в которой много острых и тонких наблюдений над ребенком того возраста, когда даже и слово «мама» ему еще не выговорить, и здесь она совершает свои открытия, в которых лирическое начало, вызванное становлением нового человека, сочетается с обостренной наблюдательностью и тонким юмором, что крайне характерно и для всего творчества А. Барто.
Мы расстаемся с героем книги «Младший брат» накануне нового, переломного момента его жизни — накануне его «первого шага», а сколько ему придется шагать по жизни, какие широкие откроются перед ним дороги! Но еще и до того, как этот первый в жизни шаг сделан, сколько нового и интересного произошло в его судьбе, о чем сумела рассказать поэтесса, приоткрыв перед нами ту область жизни, куда литература почти никогда не заглядывает.
В этой книге А. Барто сила стиха, его точность, яркость, содержательность сочетаются с тонкой грацией, изяществом и прочностью композиции, с умением целиком исчерпать тему, не сказав при этом ничего лишнего, ненужного. Вот что придает таким стихотворениям, как «Две сестры глядят на братца», «Разговор с мамой», «Башмаки» и некоторые другие, отпечаток художественной зрелости и силы. Вместе с тем они пронизаны тонким лиризмом, полны внутреннего движения,— взять хотя бы «Разговор с мамой», в котором так много сказано и выражено на маленькой площадке восьмистрочного стихотворения! Вот почему такой свежестью и молодостью вест от страниц этой книги, написанной рукою зрелого, опытного мастера.
Поэтесса постоянно заботится о будущем наших детей, о том, чтобы каждый из них стал «настоящим человеком», на которого можно положиться в любом деле и который не сробеет даже и в самых больших и трудных испытаниях, но вместе с тем она никогда не впадает в тон сурового поучительства, проповеди аскетического самоотречения. Нет, все ее творчество пронизано радостью бытия, счастьем созидания, упоения жизнью — и не только тою, какой она мыслится в будущем и для какой мы не жалеем никаких усилий, но вот и такою, какой она является сегодня, сейчас, сию минуту, тоже «прекрасной и удивительной» (говоря словами Маяковского). Это прекрасное А. Барто умеет различить и запечатлеть даже в самых скромных и повседневных его проявлениях — как мы видим в поэме «У нас под крылом» (1959). Эта поэма — также нечто совершенно новое в творчестве Агнии Барто, и столько в ней молодого задора, смелой выдумки, веселой игры, которая не может не захватить и ее читателя!
Это не только рассказ о том, как пионерская бригада ухаживает за домашней птицей,— хотя и здесь юный читатель найдет необходимые ему уроки! Главное в поэме — это утверждение радости и красоты жизни, ее буйства и половодья, захлестывающий восторг бытия. Вот почему в поэме все смешивается, переливается через край, образует неразрывное и удивительное единство — и солнце, и дождик, и ручьи, и пионерские заботы о птичьем совхозе, и даже сами стихи, являющиеся словно бы прямым порождением всей этой сумятицы и суматохи, всего буйного и прекрасного мира:
В совхозе утром ранним
Пропели петухи,
Кудахтанье, клохтанье
Летит в мои стихи.
По такому принципу сочетания и соединения реальности наблюдений и восприятий с реальностью творчества и развертывается поэма, в которой с самого начала автор ведет со своим читателем веселую игру:
Кричит драчливый кочет,
Спешит на всем скаку
Скорей вскочить в строку:
«Ку-ка-ре-ку!»
А далее происходят и еще более занятные и необыкновенные сочетания и столкновения живых существ и зримых предметов с сугубо стихотворными мотивами, явленными лишь в воображении художника, но обладающими своей особой и несомненной жизненностью и реальностью:
Индюк — большая птица,
В строке не поместится.
Он хвост свой развернет
И всю строфу займет.
Здесь «чуть не в каждой строчке «квох-квох» кудахчут квочки», да и гусыни никому не хотят уступить своего места в поэзии: они,
Расправив оперенье,
Плывут в стихотворенье.
Так весело и непринужденно, без какой-либо назидательности или натяжки, устанавливается родство поэзии со всем окружающим нас миром, с любыми явлениями, предметами, существами, которые заходят в поэму «У нас под крылом», как в свой родной дом, и — доверительно сообщает автор —
В совхозе птичий гомон,
Повсюду он, кругом он,
Вблизи и вдалеке.
Он и в моей строке...
Все обретает здесь особую, какую-то невероятно сгущенную жизненность, осязаемость, яркость, и, кажется, сами эти строки, в которые ворвался кочет и где индюк распустил свой пышный хвост, оказались в кровном и неразрывном родстве со всем окружающим миром, полностью растворились в нем, обрели его краски и голоса,— и от юного читателя требуется особая смекалка, чтобы различить, что в этой поэме является реальностью жизни, а что — созданием воображения, той игрою, в процессе которой воспитывается и совершенствуется эстетическое чувство, призванное уловить незримую связь реальных предметов с созданиями художественного воображения. Конечно, такое смелое обращение к юному читателю требует и глубокого доверия к нему, к его восприимчивости, проницательности, готовности включиться в затеянную поэтом игру, и нет сомнения, что это доверие художника полностью оправдано.
Поэма «У нас под крылом» завершается так же весело, как и началась, — в мажорном, жизнеутверждающем духе, отвечающем требованиям ее юных читателей, не терпящих беспредметных рассуждений и длинных описаний:
Ребятам слава и хвала!
Я пионерские дела
Всегда прославить рада,
Но и до третьих петухов
Тогда не кончу я стихов.
Здесь «третьи петухи» упомянуты не зря — они завершают рассказ о птичьем совхоз