риятий, переживаний, порождает острые и небывалые ощущения. Какую-то особую и ликующую радость испытывает юный герой А. Барто, встретившись лицом к лицу с прекрасной, а то и грозной природой, таящей в себе столько загадок и полной удивительных неожиданностей!..
Вот пойдешь в лес по грибы — и вдруг увидишь прекрасное и грозное зрелище:
...Треща и трепеща,
Гнутся ветки на весу.
Дождь в лесу! Дождь в лесу!
И вот, вместо того чтобы собирать грибы, стоишь под дубом, оглушенный и ослепленный грозовыми раскатами:
Ливень с ветром пополам
Бьет по веткам, по стволам!
И хотя герой этих стихов — после такого ливня — уносит домой не грибы, а «одни дождинки на носу», но он вместе с этими дождинками выносит с собой из леса такую свежесть и полноту переживаний и ощущений, какая углубляет и обогащает весь его внутренний мир, порождает чувство наяву свершающихся чудес, приобщающих его к какому-то новому и удивительному миру, знакомство с которым так прекрасно и радостно.
А «Весенняя гроза» — гроза, разразившаяся над девчонками, собравшимися оборвать белым-белую черемуху, обильно и роскошно разросшуюся в овраге,— эта ликующая и властная гроза, с ее громами и молниями, великолепной и пугающей красотой, словно бы сама встала на защиту черемухи, и вот гром —
Сначала он неполный,
Неполный подал голос.
Потом от желтых молний
Все небо раскололось.
Все громче, громче слышится,
Гремит через огонь:
Черемуху, черемуху,
Черемуху не тронь!
Мощная сила весенней грозы и красота белым-белой черемухи с такой увлеченностью и страстностью запечатлены в этих стихах, что на них нельзя не отозваться и не подхватить властного, весеннего, ликующего зова:
Черемуху, черемуху,
Черемуху не тронь!
Так без какой-либо дидактики и назидательности эти стихи учат преданно и самозабвенно любить родную природу, хранить и беречь ее бессмертную красоту как великое чудо, несущее нам радостное ощущение новизны и молодости окружающего нас мира.
Стихи А. Барто внушают читателю, что поразительные чудеса совершаются вокруг нас постоянно и повседневно, только нужно научиться подмечать их!
Вот одно из них, какое не всякому бросится в глаза,— но разве оно от этого что-нибудь проигрывает в своей необычайности?!
Никому не верится,
Чудо из чудес:
За цветами девица
Ходит в зимний лес.
Что же это за «чудо из чудес»?
А это обычный кустик вереска, горящий яркими красками даже и тогда, когда выпал зимний снежок и все цветы уже опали:
Летом он не ценится.
Скромное растеньице,
Но зато как весело
Наблюдать самой
Огонечки вереска
На снегу зимой...
И такие веселые огонечки вспыхивают не только в зимнем лесу, но словно бы и в самих стихах А. Барто, и в их свете ярче видится и полнее переживается героем этих стихов красота родной природы.
У юных героев А. Барто налажены особые, близкие и какие-то родственные отношения с окружающим миром, чем и вызваны самые удивительные и неожиданные события в их жизни — те, каким иной скептически настроенный человек даже и не поверит.
Вот наступает осень — и открывается печальный пейзаж:
...Рано поредели
Дубы в этом году.
Скворечники пустые,
В них больше нет скворчат.
Скворечники пустые
Среди ветвей торчат.
Невеселая картина, но вдруг она оживает, наполняется светом и радостью, каким-то внезапным, неожиданным, а потому и особо дорогим теплом:
Осенью однажды
К нам в сад летит скворец.
Скворец! Смотрите, вот он!
Ему пора на юг,
А он перед отлетом
Домой вернулся вдруг.
Почему же это произошло?
Юный рассказчик находит одно объяснение неожиданному появлению скворца в такое необычное время:
К нам прилетела птица
Проститься.
И хотя это объяснение может показаться невероятным и неправдоподобным иному недоверчивому слушателю или читателю,— для юного рассказчика оно является единственно бесспорным и естественным. Ведь и сам рассказчик этой истории в подобных обстоятельствах, наверно, поступил бы подобным образом! Вот почему таким неожиданным светом озарилась осенняя картина, ставшая как бы воплощением той любви и дружбы, какие связывают человека с окружающей его природой и ее обитателями.
Но нельзя не подчеркнуть и того, что доброе и активное начало, отстаиваемое в стихах А. Барто, не носит ограниченного, замкнутого в пределах одного лишь детского мира, характера — нет, оно широко открыто навстречу всей нашей действительности, неразрывно связано с нею, а потому и пронизано пафосом гражданственности, романтики, героики — в тех ее образах и чертах, какие могут быть близки нашему юному читателю и способны его увлечь и захватить. То повзросление юного героя А. Барто, какое раскрывается в книге «Я расту», обогащение его внутреннего мира вызывает новое, более зрелое качество и новый уровень его гражданского сознания, общественных чувств, воспитание которых издавна является предметом самых больших забот и раздумий поэтессы, определяет пафос и устремленность ее творчества и ее высказываний о сути и задачах детской литературы.
А. Барто, рассказывая множество занятных и остроумных историй из жизни своих юных героев или избирая лирически-возвышенные, а то и героико-романтические сюжеты, никогда не упускает из виду и своей «сверхзадачи». Раскрывая перед своими юными читателями богатство и красоту окружающего мира, который необычайно много может дать каждому из нас, она настаивает на том, что он и требует не малого. К какому бы читателю ни были устремлены ее стихи — самому маленькому или тому, кто уже задумывается о любви и «модной» прическе, она постоянно и неизменно, со ступени на следующую ступень, ведет его по лестнице, идущей все вверх и вверх, к одной цели, венцом которой является воспитание настоящего человека, достойного стать вровень с нашим временем. Вот что составляет пафос творчества А. Барто, которая справедливо полагает, что «настоящего человека» надо воспитывать с самых юных лет — не упуская ни одного года, ни одного дня.
Воспевая героическое начало, присущее нашим людям, А. Барто создает новую романтическую легенду «Старый великан», посвященную времени Великой Отечественной войны и прославляющую подвиги ее солдат и партизан.
Эта легенда повествует о судьбе огромного и некогда цветущего и великолепного дуба — «чуть не в три обхвата», от которого теперь остался только обугленный и изуродованный остов...
Что же с ними произошло? — спрашивает поэтесса, размышляя о своем безымянном герое, участь которого пока еще неясна нам, но уже волнует и захватывает наше воображение чем-то неведомым и загадочным, предчувствием значительности его судьбы.
Ураган тебя не снес,
Буря не свалила,
Может быть, в одну из гроз
Молния спалила?
Нет, все в судьбе старого великана было иным, исполненным гораздо более высокого и значительного смысла.
В дни смертельной для нашей Родины опасности, когда фашисты, ворвавшись в эти мирные края, совершали неслыханные злодеяния, он встал в один строй с теми героями, которые не щадили ни крови, ни самой жизни, защищая свое отечество:
...взобравшись на откос,
Ты, могуч и строен,
Боевую службу нес
И погиб как воин.
Партизаны на привал
Шли к тебе с разведки,
Ты собой их прикрывал,
Наклоняя ветки...
И его ветвях укрывались наши дозорные — и словно с горной вышки просматривали всю окрестность. Этот дуб-великан был не просто опален огнем: он получил смертельную рану в бою, и его обугленный остов, гордо возвышающийся над окружающей молодой порослью, становится символом подвига, героики, высокой романтики. Да, здесь старый дуб, опаленный огнем той войны, от исхода которой зависели судьбы всего мира, предстает перед нами как одно из возвышенных воплощений стойкости и мужества наших людей,— воплощений настолько романтически возвышенных, а вместе с тем и впечатляющих, что мы понимаем: он прекрасен той красотой мужества и величия, какая и не нуждается во внешнем изяществе и благообразии для того, чтобы внутренне захватить нас, пленить наше чувство, потрясти наше воображение. Этот дуб
Летним утром ранним
Был смертельно ранен.
Так завершается это стихотворение, перекликающееся с традиционными образами старинных легенд и преданий, а вместе с тем подлинно современное по своему характеру, ибо все в нем пронизано той героикой, какая так же необходима в дни созидания, как и во время войны.
Стихотворение «Старый великан» зовет к подвигу, к большому настоящему делу, к преодолению любых испытаний, какие могут встретиться на нашем пути, и оно настолько зрело и выразительно в своей цельности и глубине, что могло бы стать достоянием хрестоматий.
Под стать ему и другое — «Тропинка», так же насыщенное духом романтики и героики и так же напоминающее о днях борьбы с фашистскими захватчиками.
Девочки заблудились в лесу, и тропинка завела их в болото. Автор не жалеет красок, чтобы изобразить крайне мрачную картину:
Тропинка в чащу завела.
Не проберешься в чаще:
Деревьев мертвые тела,