Да, книга «Я расту» не случайно посвящена Гайдару и замыкается поэмой, где перед нами словно бы ожили юные герои Гайдара...
Итак, что же нового в этих стихах А. Барто — даже тогда, когда они (что вполне естественно и закономерно) в чем-то напоминают прежние, отвечают их духу, характеру, сюжетам, рожденным пристальным наблюдением над жизнью нашей детворы, наших школьников и пионеров, активным участием в ней.
Новое заключается в особо углубленном психологическом проникновении в область переживаний юного героя, открывающего в себе нечто новое и неожиданное, чему он сам еще не может найти определения и названия, но что влияет на весь его внутренний мир; новое — в стремлении проникнуть в самые сложные области его чувств, стремлений, раздумий, находящихся в непрестанном процессе изменения и развития, что и подчеркнуто самим названием книги — «Я расту».
Несомненно, что углубленное изображение богатого и сложного внутреннего мира нашей детворы, новая степень проникновения в него несут с собою и новые возможности в творческом развитии поэтессы, определяют новую ступень и новые грани постижения ее главного героя, ибо здесь перед нею открываются необозримые поля для важных открытий и новаторских замыслов, о чем и свидетельствует книга «Я расту» и примыкающие к ней более поздние стихи. Перед поэтессой открываются новые творческие перспективы, неисчерпаемые по своим возможностям, и нет сомнений, что еще много важного и значительного, захватывающе интересного — не только для наших детей, но и для их родителей — расскажет нам она в своих новых стихах и последующих книгах.
„НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА”
«Найти человека» — так называется повесть Агнии Барто, впервые опубликованная в журнале «Знамя» (1968, № 8) и как бы подытоживающая ту работу, какую из года в год ведет поэтесса на радиостанции «Маяк», ежемесячно выступая с передачами, которые так и называются «Найти человека». Повесть разошлась миллионами экземпляров, встретила благодарный отклик множества читателей и критики, переводится на многие языки и у нас и за рубежом нашей Родины.
Чему же посвящена повесть «Найти человека» и что привлекло к ней такое широкое внимание?
Со времени окончания войны прошло свыше тридцати лет, но далеко не все ее раны залечены; многие матери не перестают оплакивать и искать детей, потерянных во время бомбежек, фашистских налетов, пожаров, спешных эвакуаций и «неустанно, годами многие родители и дети ищут друг друга. И часто находят. Тысячи и тысячи детей возвращены родителям» — в этом им помогают государственные организации и многие люди, которые «по призванию и по должности» («прекрасной должности...» — замечает А. Барто) соединяют семьи, разлученные войной. В повести убедительно показано, какая это благородная работа, как полно выразились в ней гуманное существо нашего государства и моральный облик советского человека.
Как видим, повесть посвящена совершенно конкретному и определенному участку нашей действительности, но вместе с тем несомненно и то, что ее значение выходит далеко за пределы непосредственно намеченной в ней темы, ибо автор, ни на йоту не отступая от нее, в тесной связи с нею, затрагивает и весьма существенные стороны нашего общества, его характерные черты,— вот почему эта повесть заслуживает самого пристального внимания.
В ней рассказано о многих трагедиях, выпавших на долю людей в годы войны, о недетских испытаниях и переживаниях тех детей, перед глазами которых фашисты совершали кровавые злодеяния, изуверски расправлялись с их родителями, превращали в пепелища их родной кров,— но повесть А. Барто не является ни нагромождением ужасов, ни данью жалостливости и чувствительности. Нет, вся она пронизана гордостью за наше государство и верой в нашего человека, в его неизмеримые внутренние силы, в его готовность преодолеть любые бедствия, любые испытания, активно помочь тем, кто попал в беду.
Значительная роль в помощи осиротевшим детям принадлежала и нашей армии. Одна из глав повести называется «Солдаты и дети», и в ней с особенной полнотой показано то, что сквозит и в других главах: подлинно гуманистический характер Советской Армии, сердечные качества нашего солдата.
«Юрий Крымов писал с фронта о Советской Армии: «Она прекрасна своей человечностью». Это подтверждают и дети. Всегда в детских воспоминаниях образ советского солдата связан с помощью, с добром...» — замечает А. Барто и приводит взволнованные и благодарные письма тех, кто в годы войны сам лично убедился в справедливости и бесспорности этих слов, кого в свое время наш солдат то накормил, то укрыл шинелью, то привел в убежище или в детский приемник... Всего не перескажешь!
Думается, эти письма могли бы явиться убедительным ответом тем зарубежным клеветникам и злопыхателям, которые и поныне создают о советском солдате самые лживые вымыслы, принижающие и искажающие его образ.
Вот почему и матери, утратившие во время войны детей, многие годы не теряют надежды найти их, уверены, что они не погибли, выросли настоящими людьми.
«Долго я старалась понять, чем жива такая надежда,— говорит автор.— А ответ на этот вопрос нашелся в тех письмах, поток которых вызвали передачи «Найти человека» и где матери по-своему объясняют корни своей надежды, казалось бы уже несбыточной: «...Я уверена, что мой сын жив, его не бросили на произвол судьбы, его воспитали в детском доме или усыновила советская семья...», «У меня теплится надежда, что мои Коля и Валерик где-нибудь выросли среди хороших людей...», «Не может быть, чтобы Маруся пропала. Непременно кто-нибудь из советских людей ее спас...» — и это «непременно», неколебимая вера в добрые качества советских людей, в гуманистические основы нашего государства — вот что поддерживало матерей в их великом горе. Всем ходом своего повествования автор подтверждает закономерность и обоснованность таких надежд: «Беспризорных во время войны не было. А они могли бы быть... Но детские дома будто раздвинули свои стены. И сотни тысяч детей, оставшихся без семьи, выжили, выросли, выучились. Великое дело!..» Эти дети не испытали ужасов сиротства, заброшенности и беспризорности, и о тех, кто вырос не под родительским кровом, а в детских домах, А. Барто еще в давние годы писала в поэме «Звенигород»:
Эти дети — не сироты,
Не похожи на сирот.
Материнскою заботой
Окружает их народ.
Ныне ставшие совершенно взрослыми, полноправными гражданами нашего государства, они отлично знают, кому обязаны всем, что у них есть в жизни. «Вырастило меня государство, выучили детский дом и школа. Специальность я получил хорошую...» — пишет один из них; то же самое могли бы сказать вслед за ним и многие другие его сверстники. Вот почему, подчеркивает автор, «...особенно обострено у бывших воспитанников детских домов чувство долга перед страной, горячая благодарность тем, кто воспитал их, дал им профессию и «путевку в жизнь».
Раскрывая смысл и значение этого «великого дела», в котором так ярко и неопровержимо сказалась подлинно гуманистическая суть нашего государства и моральный облик советского человека, автор говорит здесь и о своем личном участии в этом «великом деле».
Перед А. Барто была очень трудная задача, к которой она сначала не знала, как и подступиться. Как найти детей, ныне ставших уже взрослыми, а потерянных в том возрасте, когда они подчас, приведенные в детские приемники, почти ничего не умели рассказать о себе или о своих родителях, не знали даже своего настоящего имени (вот почему среди бывших воспитанников детских домов так много людей с фамилией «Неизвестный»)? Задача, казалось бы, неразрешимая.
«Как найти? Иногда невозможно, иногда трудно,— говорит автор.— Но пытаться надо снова и снова...» И А. Барто, проявляя подчас невероятное упорство и творческую изобретательность, снова и снова бралась за решение сложнейших задач со множеством неизвестных, и не только бралась, но и находила свой особый «ключ» к их решению, внося в самый процесс розыска некогда пропавших детей нечто новое, открытое и примененное ею на практике. А «ключ» этот помогла найти многолетняя активная дружба поэтессы с детской аудиторией, огромный опыт общения с нею. Вот этот-то опыт и подсказал: «...ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и часто запоминает виденное на всю жизнь. Пришла мне в голову такая мысль: а не может ли детская память помочь в поисках? Не могут ли родители узнать своего взрослого сына или дочь по их детским воспоминаниям?»
Оказалось — могут, и детские воспоминания, удивительные своею конкретностью, выразительностью, а подчас и неповторимостью («мы с мамой пошли в лес по малину и встретили медведя, а когда я убегала, то потеряла новую туфлю...»), во многих случаях и явились тем «ключом», с помощью которого и решались самые сложные задачи.
«Я не помнила имена мамы и папы, но все, что окружало нас, я сестре рассказала...» — сообщает одна из корреспонденток А. Барто, — и такие воспоминания подчас являются тем звеном, какого только и не хватало для того, чтобы замкнулась вся цепь и поиск завершился удачным результатом. Так автор повести выступает здесь не только как художник, отображающий один из участков нашей действительности, но и как открыватель и исследователь, сумевший внести в затронутую им область общественной деятельности и в самый процесс розыска нечто свое, новое, лично им открытое и утвержденное на практике. Детские воспоминания — это было уже нечто определенное, что и помогло во многих случаях А. Барто в ее особом поиске — то звено, за которое можно ухватиться.
«Вот что такое детские воспоминания! В который раз они возвращают человеку его родных...» — восклицает автор, вовлекая нас в самую «лабораторию» своих поисков, снова убеждаясь в успешности открытого им метода, — и нельзя не разделить вместе с ним закономерной гордости человека, упорство, активность и находчивость которого вновь привели к успешному результату, принеся счастье многим и многим людям, чьи семьи, некогда разлученные, снова воссоединились. Но следует заметить и то, что автор повести не только делится с нами итогами своих находок, но и посвящает нас в их историю, в ее сложный и запутанный ход, в ее трудности и связанные с нею переживания, в те сомнения и колебания, какие возникали у него по ходу «поисков человека» (не случайно, помимо «Дневника поисков», у Барто заведена и особая «Папка сомнений», куда заносятся случаи особо трудные, когда в письмах нет ясных и определенных данных, необходимых для объяв