Соболев.
Не может быть... Одно лицо. Георгий, ты меня разыгрываешь!
Иваницкий.
А ты думаешь, я похитил Веру из твоей разведшколы?
Я вот только не пойму: как органы это допустили?
Соболев.
А что такого?
Иваницкий.
Ой, не говори... Но дело не в этом.
Ника интересна не только тем, что она сестра нашей разведчицы, а и тем, что она поэтесса... Ты ведь тоже в юности писал стихи!
Соболев.
Ну, когда это было!
Иваницкий.
Когда бы ни было. Есть повод для разговора... И вообще. Снять напряжение...
Соболев.
Что ты имеешь в виду?
Иваницкий.
(поспешно надевает пальто).
Я? Упаси Бог! Ой, ой!
(Уже одевшись, он подходит к зеркалу, похлопывает себя по щекам).
Стыдно по улицам ходить, Николя. Такая ряха! А ведь ем не больше других.
Такая конституция, как говорила мамочка.
А конституция должна быть одна. Сталинская...
Ника.
(открывает глаза. Увидев полковника, спускает ноги с кресла).
Извините...
Иваницкий.
Не стоит извинений. Николай Евгеньевич Соболев, о котором я говорил.
(Смотрит на часы).Без пятнадцати шесть. У меня через четверть часа эфир на радио!
Вот, Николай, что значит хорошенькая девушка!
Заболтался, не заметил, как улетело время. Надо бежать.
Ника.
Я тоже пойду.
Иваницкий.
Я думаю, вам есть о чем поговорить с Николаем Евгеньевичем.
Соболев.
(неловко).
Я с удовольствием...
Он провожает Иваницкого в прихожую.
Соболев.
(тихо, яростным шепотом).
Зачем ты ее привел? Зачем ты ее оставляешь? Хочешь все время напоминать мне о той гадости, в которую я вляпался? Что мне с ней делать?
Иваницкий.
Много красивых слов, Николя... Это мой подарок. А что делать с ней, я думаю, она лучше тебя знает. Совершенно развартные глаза. Поверь моему опыту.
Соболев.
Ты все о своем!
Иваницкий.
Я о главном. Дерзай! Я полетел.
Соболев возвращается в кабинет. Несколько озадаченно смотрит на Нику.
Ника.
Почему вы на меня так смотрите?
Соболев.
Извините, обыкновенно смотрю.
Ника подходит к полкам.
На простенках висят гравюры и акварели русских художников из «Мира искуства».
Ника.
Господи, просто сказка...
Соболев.
Это были такие художники. Бенуа, Сомов, Лансере... До революции.
Ника.
Вы мне это объясняете, как ребенку. Я их знаю.
Соболев.
Вы знаете Бенуа?!
Ника.
Знаю. И Остроумову-Лебедеву знаю.
Соболев.
Господи помилуй! Откуда?!
Ника.
А вы думаете, Николай Евгеньевич, что после того, как вы этих художников вышвырнули из России, вы также исключили их из русского искусства?
Соболев.
Я не вышвыривал этих художников из России.
Ника.
Ну, не вы лично...
Соболев.
Стоп, стоп... Знаете что, давайте лучше поедим! Чертовски хочу есть!
Ника.
А я уже ела. Угощали булочками. Кстати, откуда у вас булочки? В голод?
Соболев.
Это Георгий Иванович. Большой спец по добыванию пищи.
Эпизод 53.
Столовая в квартире Иваницкого. Вечер.
Соболев и Ника ужинали: хлеб, тушенка, чай.
Соболев.
Семья на Урале. Старший в девятом классе, хочет стать танкистом.
Ника.
А почему они уехали? Думаете, город будет сдан?
Соболев.
Нет, город мы не сдадим. Но будет трудно. А жена моя Надежда Николаевна, как бы это выразиться, не очень приспособлена к жизни. Она преподаватель музыки...
Ника.
Вы любите жену?
Соболев.
То есть как? Она жена мне... Конечно, люблю...
А скажите, Ника, вы всегда так откровенны с посторонними?
Вы уже сегодня допустили несколько высказываний...
Ника.
Я. Допустила. Несколько. Высказываний... Очень торжественно!
Соболев.
Вы же меня совсем не знаете. Зачем говорить мне...
Ника.
... то что думаешь. Верно? Я просто вижу людей и доверяю своему чувству.
Вы из «бывших», Николай Евгеньевич?
Соболев.
Да, я офицер русской армии. Перешел на сторону большевиков в семнадцатом.
По убеждениям. Ну и что?
Ника.
Я просто вижу – кто побежит доносить, а кто нет. Вы не побежите.
Соболев.
Но присмотреться к вашей сестре, проверить ее... Вполне могу.
Пауза. Возникает какая-то неловкость, что-то происходит именно здесь, в этой паузе, когда они обмениваются взглядами.
Соболев.
Знаете, вы напомнили мне меня самого. В молодости. Меня ведь тоже звали Ника... Впрочем, я не любил этого имени. Оно казалось мне девчачьим... Я любил стихи. «Есть минуты, когда не тревожит роковая нас жизни гроза...»
Ника.
"... Кто-то на плечи руки положит, кто-то ясно заглянет в глаза...»
Соболев.
И это вы знаете... Мой любимый поэт.
Ника.
И мой.
Соболев.
(закуривает).
Вы работаете?
Ника.
Да. В военном госпитале.
Соболев.
Вот как...
Ника.
Можно мне закурить?
Соболев.
Вы курите?
Ника.
Да. Это предосудительно?
Соболев.
Вы не похожи на Веру.
Ника.
А все говорят, что мы как две капли воды...
Эпизод 54.
Спальня в квартире Иваницкого. Ночь.
Топится буржуйка. Ее бок пылает алым светом.
Соболев и Иваницкий лежат каждый в своих кроватях, закутанные в одеяла.
Соболев.
(в темноту).
Мы встречались уже трижды. И с каждым разом я привязываюсь к ней все больше.
Удивительная девушка!
Иваницкий.
А что я говорил!
Соболев.
Георгий, ты ведь опять все опошлишь...
Иваницкий.
Ой, Николя, как у тебя все просто! Пошляк – и все тут. А это защита.
Ты думаешь, я не способен на высокие чувства? Еще как способен.
Но высоких чувств, увы, не требуется. Да, не требуется. Нужны низкие. Низменные...
Соболев.
А я не хочу низких. Война. Не сегодня завтра...
Короче, я хотел бы умереть с любовью в сердце.
Иваницкий.
Умирать никто не просит. Поживи.
Соболев.
(рывком садится).
Да? А другие? Ты привел мне эту девушку, я тебе благодарен.
Но у нее есть сестра, которую я... Которую мы посылаем на верную смерть. Нет, не так!
Мы готовим ей эту смерть. Методично, тщательно...
И я каждый день вижу это лицо. Не могу, не могу!
Иваницкий.
Николя, без истерик. Если тебе так тяжело, пошли вместо Веры дублершу.
Хотя это нежелательно. Я уже почти написал очерк о Вере. И потом...
Нет, я тебя прошу: оставь Веру. Ради Ники.
Соболев.
Не понимаю.
Иваницкий.
(тоже садится).
Я все сделаю сам! Это мой бессмертный замысел. Героиня умирает и... воскресает!
Соболев.
(встревоженно).
Георгий, что ты несешь?
Иваницкий.
А представь себе... Кончается война... Нашей победой, разумеется...
Проходит год, и вдруг народная героиня воскресает!.. Как Святая Богородица!
Потому что душа народа бессмертна! Сестра солдата, дочь солдата, вера солдата – бессмертны! А? «Это посильнее Фауста Гете», как сказал бы товарищ Сталин.
Соболев.
Ты серьезно?
Иваницкий.
Вполне. Подо все можно подвести марксистскую базу. Если это нужно.
Соболев.
То есть, ты предлагаешь мне одну сестру повесить, а вторую заставить участвовать в отвратительном фарсе?
Иваницкий.
Ты скучный человек. Спи.
Он ложится, смотрит в потолок. Потом вдруг вскакивает, идет в кабинет.
Зажигает керосиновую лампу, садится за пишущую машинку и что-то печатает.
Эпизод 55.
Кабинет Лежавы. Утро.
Иваницкий вбегает в кабинет к майору с листками в руках.
Иваницкий.
Вахтанг, я переделал, я все переделал! Открылись потрясающие факты!
Оказывается, наша героиня приветствовала товарища Сталина! Лично!
Лежава.
Где? Когда?
Иваницкий.
В тридцать четвертом, на съезде партии...
Лежава.
Плохой съезд был.
Иваницкий.
Что значит «плохой»? Съезд победителей! Слушай...
Он садится за стол, начинает читать.
Иваницкий.
«Она вспоминала, как пионеркой попала в Москву на съезд партии...»
Это она в самолете думает, перед выброской в тыл...
«Тогда было такое же ощущение, как перед прыжком. Она стояла на сцене Большого театра в белом переднике с букетом цветов и читала сочиненные ею стихи.
А перед нею стоял великий вождь и учитель...
Тогда она готова была отдать за него жизнь. Готова ли теперь?..»
Ну, как?
Лежава.
А что за сомнения: «Готова ли теперь?». Конечно, готова!
Иваницкий.
Хорошо, исправлю. «Тогда, как и сейчас, она готова был отдать за него жизнь».
Лежава.
Годится. Ты делаешь успехи. Как дойдешь до подвига, сразу неси.
Сегодня из Москвы звонили. Нужен подвиг! Позарез.
Иваницкий.
Я успею. Дело за разведкой.
Лежава.
Кстати, о разведке. Твой племянник на меня в обиде?
Иваницкий.
С чего ты взял, Вахтанг?!
Лежава.
Мне показалось.
Иваницкий.
Ну, ты же знаешь вечные контры между военной разведкой и спецслужбами...