Кроме того генерал милиции Владимир Михайлович Соболев был отцом. Просто отцом. И сейчас он видел как его сын все глубже и глубже влезает в противостояние спецслужб, в политическую мясорубку, из которой выйти живым очень сложно, а неподготовленному человеку — почти невозможно. И что с этим делать — генерал Соболев не знал.
Совершенно секретно
Заместителю начальника
Второго главного управления КГБ СССР
Генералу госбезопасности
Тов. Журавлеву С.К.
СПЕЦДОНЕСЕНИЕ
Согласно распоряжению председателя КГБ СССР N 511/00 от 15 января 1969 года нами проводятся контрразведывательные мероприятия по прикрытию объекта "Беркут".
04 февраля 1971 года при проведении периодической оперативной проверки было выявлено скрытое наблюдение за объектом, продолжавшееся силами одного экипажа (а/м ГАЗ-21 гос. номер 0374 МАГ) в течение пяти минут.
Согласно данным, представленным ГАИ МВД СССР автомобиль ГАЗ-21 гос. номер 0374МАГ закреплен за министерством культуры СССР.
В настоящее время продолжается отработка информации с целью установления истинных владельцев ГАЗ-21 гос. номер 0374МАГ. Контрразведывательный режим объекта "Беркут" усилен. Новая информация будет донесена спецдонесением.
Начальник второго отдела Зимин В.Т.
Пятнадцатого управления КГБ СССР
Подполковник госбезопасности
Воздух!
Председателю КГБ СССР
Генерал-майору госбезопасности
Тов. Андропову Ю.В.
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Принятыми мерами установлен факт скрытого наружного наблюдения за объектом "Беркут", в результате чего могут быть расшифрованы операции "Поток", "Дурман", "Эдельвейс".
Срочно прошу о личной встрече
Заместитель начальника Журавлев С.К.
Второго главного управления КГБ СССР
Генерал госбезопасности
Тридцать километров от Москвы
05 февраля 1971 года
Санаторий КГБ СССР
— Рассказывай Семен, что вы опять там напортачили…
Председатель КГБ СССР Юрий Андропов выезжал в этот санаторий, по меньшей мере, раз в неделю и оставался там на несколько часов, пока его организм промывали от шлаков. Больные почки председателя давали о себе знать. Сейчас процедуры уже были закончены, и Председатель вместе с генералом Журавлевым прогуливался по небольшой лесной аллее на задворках санатория. Стояла удивительная тишина, как будто человеческое жилье находилось за километры от аллеи, ее нарушали только голоса двух людей…
— Группа из пятнадцатого управления проводила плановые мероприятия по проверке контрразведывательного режима объекта Беркут, в том числе техническими средствами проверяла, нет ли поблизости приборов наблюдения и машин со специальными средствами наблюдения и связи. Проверка внезапно дала положительный результат, был обнаружен автомобиль наружного наблюдения. Поскольку произошло все внезапно — мероприятия по контрслежению не дали результата и машина ушла от нашего наблюдения. По картотеке ГАИ, которую мы попросили поднять, машина закреплена за министерством культуры СССР, возит замминистра…
Генерал Андропов поморщился, тихо спросил
— Вы устанавливали автомобиль по картотеке ГАИ? Зачем?
— Ну, мы же должны были установить его владельца для дальнейшей отработки …
Андропов резко остановился, пристально посмотрел в глаза Журавлеву. Такого взгляда председателя долго выдержать не мог никто.
— Когда, наконец, вы научитесь нормально работать? — председатель голос не повышал, но при этих словах у генерала Журавлева по спине побежал холодок — зачем вы устанавливали автомобиль по картотеке ГАИ после того, как он исчез. Я и без этого могу сказать, что это за автомобиль — оперативная машина, явно принадлежит МВД СССР, скорее всего, используется "контуром". Неужели вы думали, что по запросу придет именно такой ответ? Особенно если учесть, что картотека ГАИ находится в организационном подчинении МВД и номера само себе выписывает тоже МВД. Они с таким же успехом могли сообщить вам, что машина принадлежит послу США, и проверить это было бы невозможно! Ты хоть понял наконец что у МВД в отличие от нас неограниченные возможности по номерам и паспортам — если учесть что они выдают и ведут учет и того и другого?
Журавлев молчал, сказать было нечего. Если начать прославлять ум и хитрость председателя будет только хуже — лести Андропов не любил.
— Каковы шансы, что информация об операциях "Поток", "Дурман", "Эдельвейс" и прочих попала в руки МВД?
Журавлев задумался. Он понимал, что за каждое сказанное сейчас слово потом придется серьезно отвечать.
— … шансы есть, конечно, но они минимальные… Объект надежно прикрыт техническими средствами, а один экипаж наблюдения … вряд ли что-то сможет сделать. Но тем не менее, считаю что активные операции с данного объекта следует перенести как минимум на год.
— Согласен — проговорил Андропов — только что строителями завершен объект "фасад" вот туда и переселяйтесь… Кстати, как идет работа?
Хотя название операцией не называлось, Журавлев все понял правильно.
— "Поток" идет вообще великолепно — со злой усмешкой заявил Журавлев — уже сейчас, меньше чем за год сумма, которую мы перегнали, приближается к ста миллионам долларов и это не предел. Конечные счета, по договоренности, размещаются в Базельском банке международного регулирования на номерных счетах. "Дурман" пока идет не очень, но наши люди работают в Гонконге.
— А "Эдельвейс"?
— "Эдельвейс" мы не форсируем согласно вашим указаниям. Тут важна не скорость, а надежность и полное сокрытие информации…
— Верно! — впервые за все время разговора улыбнулся Андропов — это верно. "Эдельвейс" лучше не форсировать. И последнее. Как идет работа по делу об убийстве Комарова? Вам удалось внедрить своего человека?
— Удалось. Сработали чисто. — улыбнулся Журавлев, хоть что то хорошее можно доложить председателю…
Юрий Андропов кивнул головой, повернулся и медленно пошел по заснеженной тропинке обратно, к жилым корпусам… Генерал Журавлев поспешил за ним.
Москва.06 февраля 1971 годаЗдание генеральной прокуратуры
Утро — наказание мое. Да еще общественный транспорт. Прошлой ночью снова шел снег, дороги замело, троллейбус шел еле-еле. В итоге я опоздал на двадцать минут, мало того — на проходной вахтер записала номер моего пропуска и время моего прибытия на работу. Значит, разбирательство потом неизбежно…
В кабинет шефа я вломился подобно средневековому рыцарю — с шумом, показывая, как я бежал на работу. Александр Владимирович как раз как назло проводил утреннюю оперативку, все прервались на полуслове.
— Ага. Для опозданцев повторяю: с сегодняшнего дня в нашей следственной группе на одного человека больше: это подполковник милиции Ивашко Константин Аркадьевич. А вот этот лоботряс — мой стажер, Соболев Сергей Владимирович.
Мы пожали друг другу руки, я исподлобья осмотрел нового члена группы. Невысокий, в хорошем костюме, темноволосый, с тонкими усиками, явно следит за собой. Чем то похож на иностранца. Странно, обычно милиционеры таким не бывают, по крайней мере, представляешь их другими…
Калинин тем временем завершал оперативку.
— Итак, на сегодняшний день вырисовываются две версии убийства:
Первая — убийство на бытовой почве. Эту версию я попрошу отработать майора Глазко. Необходимо найти сына Комарова, Михаила, выяснить есть ли у него алиби на день убийства. Еще раз опросить ближайших соседей, чтобы выяснить, приходил ли кто-нибудь к полковнику Комарову регулярно, если да то установить этих лиц и отработать на причастность к убийству.
Майор Глазко коротко кивнул головой
— Вторая версия — убийство вследствие служебной деятельности либо из мести за нее. Этой версией я попрошу заняться подполковника Ивашко. В рамках этого направления расследования нужно опросить всех сослуживцев Комарова, определить какими делами он занимался и кому выгодно его устранение. Также нужно понять дела всех его "крестников" (то есть тех кого он посадил — прим автора), определить у кого были мотивы и не освободился ли кто в ближайшее время.
Ну а мы — при этих словах Александр Владимирович пристально посмотрел на меня — для начала завершим те дела, которые у нас есть в производстве, потом присоединимся к вам. Вопросы?
Вопросов не было
— Тогда, товарищи оперативка закончена. За работу!
Честно говоря, я смотрел на шефа и не мог поверить своим глазам и ушам. А как же третья версия? Почему не упомянуто о неизвестных лицах, приезжавших к Комарову перед убийством. Сохранились ли вообще те протоколы допросов, которые делали мы с Константином Ивановичем?
— Сергей, возьми вон ту папку, с делом Гриценко. Вон первая сверху лежит…
Началась работа… Я взял папку, раскрыл ее и чуть не выронил из рук: к первому же листу была прикреплена записка, написанная крупным торопливым почерком шефа "Через пятнадцать минут в курилке. И тихо!". Черт, что за конспирация… Мы что прячемся даже от собственной следственной группы?
"Курилкой" в среде следователей называли мужской туалет. Несмотря на то, что курить там было строжайше и категорически запрещено, курили все там. Некоторые конечно дымили в кабинете, открыв настежь окна, но после прошлогоднего случая, когда следователь Мироненко уронил окурок на дела и они вспыхнули ярким пламенем, желающих курить в кабинете стало все-таки намного меньше. Все-таки мы бюрократы, имеем дело в основном с бумагами и поэтому работа наша огнеопасная.
Выждав минут десять, я встал, потянулся и бросив невзначай "я в туалет" вышел за дверь.
Примерно через пять минут появился и шеф, вид его был мрачным. Я уже хотел что-то сказать, но он приложил палец к губам, пустил в кране воду и холодную и горячую, достал что-то из кармана и пальцем позвал меня. Я подошел. На развернутом носовом платке лежал какой-то квадратик по виду из черной пластмассы, размером примерно 0,8*0,8 сантиметров. Шеф показал его мне, затем обратно завернул в носовой платок, отнес в дальний угол туалета и спрятал наверху у сливных бачков.