Характерная черта вооруженной борьбы против фашистского блока на советско-германском фронте в 1944-1945 гг. состояла в активном участии в ней совместно с Красной Армией польских, чехословацких соединений, позже болгарских и румынских войск, а также французской авиационной части "Нормандия - Неман". Участие в единой борьбе войск стран, оказавшихся под пятой оккупантов, имело первостепенное политическое и военное значение для хода войны. Так, созданный в Советском Союзе Чехословацкий армейский корпус под командованием генерала Людвика Свободы, образовавшийся из батальона и бригады, участвовал в сражениях против фашистских войск на южном участке советско-германского фронта и в освобождении своей страны. Польские объединения и части под руководством генералов С. Поплавского, К. Сверчевского, сражаясь плечом к плечу с советскими воинами на направлениях главных ударов, активно действовали в сражениях за Варшаву, Берлин и в других боях завершающего периода войны.
VI
После того, как на Тегеранской конференции руководителей трех великих держав было принято окончательное решение открыть второй фронт и западные союзники подписали торжественное обещание начать вторжение через Ла-Манш в мае 1944 г., подготовка высадки ускорилась{1335}. Назначенный 11 февраля главнокомандующим союзными силами генерал Эйзенхауэр получил директиву Объединенного комитета начальников штабов: "Вы высаживаетесь на европейском континенте и вместе с другими Объединенными Нациями проводите военные действия, цель которых - нанести удар в сердце Германии и уничтожить ее вооруженные силы"{1336}.
Достигнутый Советским Союзом коренной перелом в ходе второй мировой войны стал главной предпосылкой окончательного принятия США и Англией их решения. Ибо "коренной перелом произошел не только в ходе войны и в военно-политической обстановке в Европе, но также и в отношении правительства США и Великобритании к вопросу о втором фронте"{1337}. Непрерывные удары, которые обрушивала на общего врага Красная Армия, ее быстрое продвижение на Запад заставляли союзников торопиться.
Дискуссии между англичанами и американцами о месте высадки еще долго носили острый характер. Английский кабинет, исходя из намерений опередить Красную Армию в Юго-Восточной Европе, обеспечить в этом районе господство Великобритании, гарантировать ее преобладание в бассейне Средиземного моря и на Ближнем Востоке, в 1943 г. отстаивал программу максимального увеличения сил в Италии, вторжения на Балканы, закрепления позиций в Восточном Средиземноморье, сочетая эти действия с усилением авиационных налетов на Германию. План опирался на традиционные устои британской имперской политики{1338}. Господство на Ближнем Востоке гарантировало Великобритании решающие позиции в том центральном сплетении, которое связывало три континента, обеспечивало экономическое и политическое влияние во многих районах мира, позволяло удерживать прочные контакты с колониями и доминионами. Англия издавна считала: если ее крейсера стоят на ближневосточных рейдах, потоки нефти бесперебойно вливаются в индустриальное сердце империи.
Вопреки британским планам лидеры США после долгих и острых споров и конфликтов в конце концов твердо решили отказаться от "средиземноморского варианта". Занимая исходные позиции для борьбы за глобальное преобладание американского империализма в послевоенном мире, они теперь исходили в своих решениях из следующих главных оценок глобальной и европейской ситуации:
- Красная Армия сможет одна разгромить Германию;
- ее наступление не остановится на западных границах Советского Союза, а будет продолжаться к Центральной и Западной Европе;
- удержание под своей эгидой Западной Европы будет иметь решающее значение для послевоенной империалистической политики США мирового масштаба;
- проведение широких операций в Средиземном море, особенно в его восточной части, нецелесообразно: оно отвлечет крупные силы союзников и облегчит вступление Красной Армии в Европу.
Поэтому необходимо вторгнуться на континент с Запада, занять возможно большую территорию и встретиться с Красной Армией на максимально дальних подступах к Западной Европе{1339}.
Стратегия США базировалась на том принципе, что концентрация чрезмерного внимания на Средиземноморье лишь распылит силы. В районе Балкан необходимо ограничиться действиями сковывающего характера, в Италии оказывать давление, чтобы облегчить главную операцию - высадку во Франции.
Уже сейчас, когда формировалось решение о втором фронте, Вашингтон готовил ту послевоенную систему американо-европейских отношений, которая затем утвердилась в Западной Европе.
Если на Каирской конференции, открывшейся 22 ноября 1943 г., англо-американские лидеры не смогли прийти к согласованным решениям, то в Тегеране (28 ноября - 1 декабря) под влиянием ясной и твердой позиции Советского Союза и новых успехов Красной Армии на фронтах единое решение открыть в 1944 г. второй фронт вторжением через Ла-Манш наконец появилось. "Мы начнем операцию "Оверлорд" в течение мая одновременно с операцией на юге Франции", - гласила рекомендация Объединенного комитета начальников штабов США и Великобритании. Рузвельт и Черчилль 1 декабря оповестили Советский Союз о своем согласованном плане. В последующие дни, продолжая совещание в Каире, они договорились не проводить операций, которые могли бы помешать десанту в Западную Европу{1340}.
Отношение германского военного руководства к возможности высадки союзников на Западе определялось многими политическими и военными обстоятельствами.
Железная необходимость перебрасывать максимум сил из Западной Европы и с других "театров ОКВ" на Восток не вязалась с мыслью, что на Западе может что-то измениться. Перспектива войны на два фронта всегда пугала германских стратегов. Но в то же время они никогда стопроцентно не верили в ее реальность. И, конечно, не потому, что десант казался слишком трудным предприятием. Они не верили до конца во второй фронт из-за убежденности, что военный союз англосаксов с Россией не пойдет дальше деклараций или самое большее поставок и что он вряд ли выльется во что-либо значительное, ибо он, этот союз, безжизнен и внутренне пуст{1341}.
Политическая недооценка объединяющих тенденций внутри антигитлеровской коалиции, непонимание, что, несмотря на глубокие социально-классовые противоречия, борьба с фашизмом сближала военные цели союзников, порождали новую цепь стратегических просчетов нацизма. Среди них переоценка своей возможности отразить вторжение, если оно вопреки расчетам все-таки произойдет, занимала далеко не последнее место{1342}.
Германское военное руководство, пожалуй, один-единственный раз, осенью 1943 г., всерьез подумало временно усилить войска на Западе за счет других фронтов (директива No 51). Однако на практике, как мы уже убедились, удалось только издать директиву. Но при помощи одних директив, как гитлеровское командование понимало, битвы не выигрываются. И все шло как прежде: не Запад за счет Востока, а наоборот.
Конечно, зима и весна 1944 г. принесли немало тревог: потоп донесений о готовящемся десанте забивал сейфы германских штабов, сидевших во Франции и Бельгии.
Немецкие генералы понимали: если вторжение все-таки начнется, то, как всегда, возможны два исхода: его успех или неуспех. В первом случае угроза промышленным районам Западной Германии станет непосредственной, Восточный фронт не получит дополнительно дивизий, общая катастрофа приблизится.
Гитлер на совещании с командующими войсками на Западе 20 марта 1944 г. говорил: "Сорок пять дивизий, расположенных сейчас в Европе, крайне нужны нам в России. Как только на Западе будет одержана победа, их необходимо перебросить в Россию, чтобы и там коренным образом изменить положение". Он заметил далее: "Мы должны брать пример с Дьеппа"{1343}. В разгар весеннего наступления Красной Армии Гитлер понял трудность намерений сосредоточить все внимание на Западе. Он готовился и дальше снимать войска со всей Европы, чтобы бросать их во всепожирающую печь Восточного фронта. Для этого нужно устроить союзникам "второй Дьепп", т. е. сбросить их в море, когда начнется высадка во Франции.
Еще в декабре 1941 г. Гитлер приказал создать "атлантический вал" систему укреплений от Норвегии до границы с Испанией. Это был фантастический план: постройку "вала" при имеющихся средствах невозможно было бы закончить и в десятилетие. С той же активностью, которая отличала нацистскую пропаганду в описаниях "неприступной мощи вала", военные в своих донесениях доказывали его слабость.
Геббельс писал: "Мы укрепили берег Европы от мыса Нордкап до Средиземного моря и установили самое смертоносное оружие, которое только мог создать XX век. Поэтому любой вражеский штурм, пусть самый мощный, обречен на провал". В то же самое время Рундштедт, назначенный еще весной 1942 г. командовать войсками на Западе, докладывал: укрепления береговой обороны не отвечают даже минимальным требованиям, их плотность слишком низка. "Вал" в лучшем случае может выдержать атаку в течение 24 часов. "Любой решительный штурм самое большее в течение суток приведет к прорыву обороны в любом пункте". Он называл укрепления ширмой{1344}.
В конце 1943 г. ОКВ пришло к выводу: если вторжение произойдет, то не позднее весны 1944 г. Директивой от 3 ноября Гитлер устанавливал: наиболее вероятный район высадки - побережье пролива Па-де-Кале. Сюда нужно подтянуть больше сил. Казалось естественным, что союзники появятся на континенте, пройдя через самое узкое место пролива. Подобное мнение разделял и Рундштедт: высадка произойдет где-то между Гавром и Дюнкерком. Несколько позже фельдмаршал Роммель, назначенный 15 января командующим группой армий "Б", подчиненной Рундштедту, утверждал: "Высадку следует ожидать несколько западнее этого района"{1345}.
Однако все оценки отнюдь не были окончательными. В марте Гитлер заявил: наибольшую угрозу представляют полуострова Бретань и Котантен, особенно последний. Высадка произойдет, конечно, здесь из-за наиболее благоприятных условий развертывания войск. Однако в начале мая он говорил уже о других местах: Бретань и Нормандия. Рундштедт по-прежнему настаивал на Па-де-Кале и удерживал здесь развернутую севернее Сены 15-ю армию, состоявшую из 6 танковых и 19 других дивизий. Роммель, вопреки мнению своего шефа, все больше склонялся к выводу о вероятности высадки в Но