Срок начала генерального наступления, назначенный на 15 июня, переносился дважды: на 20-е и на 28-е. Важнейшей причиной изменения "дня икс" оказалось положение 11-й армии. Ей уже давно следовало окончить крымское наступление и находиться севернее Азовского моря в готовности к маршу на Дон, ибо по всем расчетам ее ввод из второго эшелона группы армий "Юг" намечался на третьем этапе наступления "для последнего удара на Сталинград". Но героическая оборона защитников Севастополя надолго сковала войска Манштейна, и в Растенбурге тщетно ждали победных реляций. Пришлось начинать без 11-й армии. Уже в ходе наступления, 3 июля, верховное командование решило, что дивизии Манштейна, как только освободятся в Крыму, будут переправлены через Керченский пролив на Кавказ. Но тогда у фельдмаршала окончательно пропадали шансы стать еще и "завоевателем Сталинграда". Судьба готовила ему сомнительную славу: сделаться неудачливым "освободителем" зажатой в клещи под Сталинградом 6-й армии.
Как германское военное руководство расценивало перед новым походом силы и возможности Красной Армии?
При изучении этой проблемы бросается в глаза удивительная противоречивость выводов. Наряду с оставшейся от прошлого недооценкой мощи Красной Армии впервые наблюдается и более трезвый подход к вопросам, связанным с попытками посмотреть в будущее. Генеральный штаб сухопутных сил не прошел мимо уроков 1941 г. Однако этого нельзя сказать о штабе верховного главнокомандования. Паулюс, вспоминая после войны о подготовке второго похода на Востоке, сообщает: "ОКВ придерживалось мнения, что все имеющиеся у русских резервы были использованы в битве под Москвой зимой 1941 г. и могут еще находиться только в районе восточнее Смоленска"{793}. Такой вывод рождал у Гитлера, Кейтеля и их помощников уверенность в победе, Он же, собственно, и определял главную оперативную идею плана - прорваться на Кавказ раньше, чем эти единственные и слабые советские резервы будут переброшены на юг из-под Смоленска.
Чего же ждали в ОКВ от советского командования предстоящим летом? Вероятнее всего - наступления из-под Вязьмы и Гжатска к юго-западу и западу, чтобы снять угрозу Москве и создать трудности южной части немецкого фронта. Другая возможность - продолжение начавшегося зимой наступления у Барвенково. Здесь русские, вероятно, захотят отрезать всю южную немецкую группировку. В обоих случаях "успеха они не добьются и лишь создадут более выгодные условия для немецкого генерального наступления"{794}.
24 июня на совещании в "Вольфшанце" Гитлер высказал мнение: "Сопротивление русских окажется очень слабым. В связи с этим необходимо думать о том, чтобы провести наступление также и группой армий "Центр""{795}. На следующий день во время доклада Гальдера Гитлер повторил оценку, которая отражала взгляд, царивший в ставке: "Нужно быть готовым к тому, что первые фазы операции "Блау" будут проведены легче и быстрее, чем предполагалось раньше"{796}.
О том, что теперь веру в легкую победу над Советским Союзом не разделяли абсолютно все и что разведка ОКХ в минувшем году кое-чему научилась, свидетельствовали некоторые ее выводы, сделанные непосредственно перед началом летней кампании{797}.
Хотя оперативная цель летнего похода будет достигнута, полагала разведка, "это все же не приведет к полному уничтожению противника перед группой армий "Юг"; группы армий "Центр" и "Север" не в состоянии проводить широкие операции". И далее: "Русские к началу зимы на всем фронте будут располагать еще 350 стрелковыми дивизиями и соответствующим числом других соединений. Следовательно, людская боевая сила Красной Армии, видимо, не будет в 1942 г. ослаблена настолько, что станет вероятным военное крушение... Русское руководство, подобно прошлому году, все же попытается путем проведения в ограниченных размерах зимних операций ослабить немецкую армию в личном составе и в материальном отношении настолько, что третье большое летнее наступление станет более невозможным"{798}. Разведка штаба ОКХ заключала: следует "и с нашей стороны со всей энергией подготовиться к зимнему походу"{799}.
Эти выводы, бесспорно, многозначительны и важны для истории. Они свидетельствуют, что некоторые представители высших штабов сомневались в конечных перспективах новой кампании на Востоке. Наученная горьким опытом 1941 г., разведка сухопутных сил на этот раз более трезво, чем при создании плана "Барбаросса", подошла к оценке боевых возможностей Красной Армии, хотя еще и не поняла обреченности любых военных усилий рейха против Советского Союза вообще. Тем не менее она уже предупредила: война в 1942 г. не окончится, Советский Союз не будет уничтожен, предстоит готовиться к новой зимней кампании и к продолжению войны в следующем году при явном и прогрессирующем ослаблении вермахта.
Насколько мало эти предостережения разведки влияли на образ мышления штаба верховного командования, не говоря уже о Гитлере, показывает факт появления столь ответственного документа лишь в день начала генерального наступления на Восточном фронте.
Начальник генерального штаба сухопутных сил ничего не сделал, чтобы настоять перед ОКВ на своих выводах. По существу он игнорировал мнение своей разведки и, следовательно, разделял концепцию ОКВ.
Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии ожидала главного удара противника на западном (московском) направлении, однако основную массу стратегических резервов расположила не только на западном, но и на юго-западном направлении, что впоследствии позволило ей использовать их там, где гитлеровское командование наносило главный удар. Гитлеровская разведка не смогла раскрыть ни численности резервов Советского Верховного Главнокомандования, ни их расположения.
III
Как и год назад, мощная артиллерийская канонада и авиационные удары разорвали летнюю предрассветную тишину. В 2 часа 15 минут 28 июня германский вермахт перешёл в новое генеральное наступление на Восточном фронте. Для нашей страны вскоре сложилась трудная обстановка. Группа Вейхса при поддержке авиации Рихтгофена первой нанесла удар, нацеленный от Курска к Дону. Через два дня после Вейхса начала наступление 6-я армия Паулюса. Ее удар от Харькова к северо-востоку вскоре привел к соединению двух группировок и охвату советских войск под Осколом. Тем временем главные силы наступающего клина Вейхса - 4-я танковая армия - застопорились у Воронежа. Войска генерала Ф. И. Голикова остановили дивизии Вейхса у города и сковали их. Вечером 2 июля Гальдер вынужден был сообщить по телефону командующему группой армий Боку: фюрер "не придает решающего значения захвату Воронежа восточнее Дона"{800}. На следующий день в штабе группы появился Гитлер. Он зол: советские войска обороной Воронежа остановили ударную группировку, она теряет темп. А еще через два дня "ввиду усиления советского сопротивления" штаб группы получил категорический приказ немедленно вывести из боя за город ударные войска. Дивизии Вейхса, связанные у Воронежа, потеряли драгоценное время. В преследование вдоль берега Дона к югу двинулся пока лишь один 40-й танковый корпус. Это серьезно нарушало общий план.
Через десять суток после начала наступления, по мнению генерального штаба сухопутных сил, удалось достигнуть первой цели операции. Но стойкая оборона советскими войсками Воронежа привела к серьезному нарушению плана. Поэтому из ОКВ последовала директива: быстрее вперед{801}.
Накануне штаб верховного командования провел предусмотренную раньше реорганизацию управления: южный фланг группы армий "Юг" образовал группу армий "А", которую возглавил фельдмаршал Лист, а оставшиеся армии группы армий "Юг" превратились в группу армий "Б" во главе с фон Боком. Гитлер имел в виду сам возглавить обе группы в предполагаемой операции на окружение, где 1-я танковая армия образует южную часть клещей. От 9 до 13 июля наступающие вели преследование между Донцом и Доном, стремясь выполнить главную свою задачу: не позволить советским войскам отойти за Дон{802}.
Поскольку Гитлер теперь "сам" руководил наступлением обеих групп армий на юге, то он решил, что его ставка "Вольфшанце" находится слишком далеко от Кавказа, Волги и вообще от районов руководимых им операций. Поэтому 16 июля штаб верховного руководства и генеральный штаб сухопутных сил переместились в новую главную квартиру под Винницей. Оперативный отдел штаба сухопутных сил разместился на окраине, а Гитлер и ОКВ - в небольшом леске, в 15 км северо-восточнее Винницы, около шоссе на Житомир, близ деревни Стрижавка. Оборудованный там лагерь состоял из блокгаузов и бараков. Он получил название "Вервольф". Впоследствии, через 20 лет, Варлимонт напишет, что жара, стоявшая летом на Украине, мучала Гитлера и что это сыграло немалую роль в неудачном развитии дальнейших событий{803}. В 41-м холод, в 42-м жара!
Еще в ночь на 7 июля по приказу Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии начался отход войск Южного фронта за Дон. В течение 10 суток Юго-Западный и Южный фронты успешно выводили свои войска из-под угрозы окружения. Генеральный штаб сухопутных сил начал сомневаться в удачном осуществлении замысла. Группа армий "Б" докладывала 13 июля: "Противник перед 4-й танковой армией и перед северным флангом группы армий "А" прорвался дальше на восток и юго-восток и снова сильными частями двинулся к югу"{804}. Фельдмаршал Бок требовал направить 4-ю танковую армию через Морозовский к Дону выше устья Донца. Он послал донесение Гальдеру: "Я думаю, что уничтожение значительных сил противника больше не может быть достигнуто в одной операции, когда в центре - крупные силы, а на флангах - слабые"{805}. Это донесение Бока стало предметом бурного обсуждения на совещании 13 июля в ставке. Гитлер, взбешенный, как он теперь был уверен, критикой его действий и угрозой провала замысла операции, поставил Боку в вину прежде всего еще задержку вывода подвижных войск 4-й танковой армии из Воронежа и неожиданно для всех отстранил его от командования. Вечером фон Бок получил телеграфное уведомление от Кейтеля и немедленно отправился в Берлин{806}.