Большую часть людей князь сразу отправил на отдых, чтобы даже ночью иметь запас свежих воинов.
Борис с Петром тоже отправились досыпать, разумно полагая, что самое горячее времечко если и начнётся сегодня, то как раз ближе к ночи. Раз уж супостаты устроили становище, значит, решили чего-то ждать.
Они улеглись, думая отоспаться впрок, но куда там! Только опытные воины могли заснуть во время тревоги. Молодая кровь играла, не позволяя спокойно лежать, когда такие дела творятся. А тут ещё пришли Румянец и Тимофей, стали расспрашивать, что к чему и как им теперь поступить? Сидеть тихо, как и положено послам, или же помочь хоть малостью Юрию.
Так что не получилось отдохнуть у Бориса.
Глава двенадцатаяИскатели
Струг резво бежал вниз по Оке. Дела, подброшенные неугомонным земляком, отобрали гораздо больше времени, чем изначально рассчитывал Тарон, и теперь он навёрстывал упущенное, то и дело бросая гребцов в помощь течению. Те, поработав часа два, скорее в охотку, чем подгоняемые хозяином, брали короткую передышку, ложились на настил, загорали, перебрасываясь незлобными шутками, а потом вновь наваливались на вёсла, подставляя солнцу мощные спины. Когда же солнце ушло за холмы и стало прохладно, парни рубах не надели, а чтобы не озябнуть ещё чаще садились на вёсла.
Сокол стоял на корме рядом с Тароном, изредка поправляющим корабль веслом. Сидеть ему давно надоело. Он стоял и, вполуха слушая ворчание кормщика, размышлял. Путешествие затянулось, а оставленные дома заботы никуда не исчезли. Хуже того, заботы не вещи забытые, они не станут спокойно дожидаться его возвращения. Так всегда — ухватишься за одно, упустишь другое. Клинок вывел на путь, а сустай где-то бродит, тревожа мысль чародея.
— В Муроме надолго не задержимся, — убеждал Тарон. — Дел никаких больше! Переночуем и в путь. А послезавтра, дай-то боги, уже в Мещёрской Поросли будем.
На холме показались свежие срубы муромского кремля. Ещё не выветренные до пепельной серости, не обмазанные глиной, стены смотрелись с реки особенно красиво. Точно солнце, покидая небесный свод, оставляло на ошкуренных брёвнах частичку света.
Неожиданно проходящее судно громко окликнули с берега, из-за подмытых половодьем деревьев, и почти сразу же, не дожидаясь ответа, выстрелили из лука. Стрела, однако, корабля не достигла, булькнув саженях в десяти по носу, но и посылали её, по всей видимости, только ради предупреждения.
— Разбойники? — удивился Тарко, пытаясь высмотреть среди зелени людей. — Прямо под городом балуют? Совсем обнаглели!
— Те зря стрелу бы тратить не стали, — спокойно заметил от кормового весла хозяин. — И предупреждать им незачем, чего ради добычу напрасно пугать? Напротив, ближе бы подпустили. Может князь кого-нибудь поджидает с верховьев? Кто-то жалобу подал, вот и ловят обидчика.
Услышав догадку корабельщика, Рыжий, до этого лениво лежащий на крыше надстройки, вдруг забеспокоился, вскочил и стал пристально всматриваться в холмистый берег.
— Похоже, война у них, — сообщил он с некоторым облегчением. — Точно война! Вон и со стен в ответ стреляют.
Обитатели лодки присмотрелись. Действительно, возле городских укреплений поднималась странная возня. Выглядящие с такого расстояния букашками люди набегали на стены и тотчас откатывались назад. Едва заметными чёрточками мелькали стрелы и копья. Не то чтобы это походило на серьёзный приступ — ни огня, ни дыма, ни пороков с лестницами, потому и не заметили мещёрцы сразу мелкой возни — но пробой сил перед схваткой людское движение вполне могло оказаться.
— Война, — подтвердил чародей.
— На вёсла парни, живей! — крикнул Тарон, уяснив из непонятной возни главное.
— Проскочим? — предложил ему чародей. — К правому берегу прижмёмся и проскочим.
— Где там проскочим? — возразил хозяин. — Назад поворачиваем!
Как бы предотвращая возможный спор, от берега отвалила лодка и резво пошла наперерез кораблю. Полдюжины гребцов мощно работали вёслами, остальные, вооружённых саблями и топорами что-то кричали.
— Живее, живее давай! — подгонял людей Тарон.
Ватажники быстро расселись по местам, несколькими слаженными гребками развернули корабль и тот, отправив вместо себя по течению развод смятой воды, понемногу, но уверенно двинулся обратно, вверх по реке.
Все свободные от вёсельной работы обитатели струга потянулись к оружию, стараясь, однако, делать это исподволь, без спешки, способной вызвать у преследователей подозрение или ненужный боевой задор. Парни Тарона, как и сам он, во всех случаях предпочитали расходиться со встречными ватагами мирно, не исключая и случай нынешний, кем бы ни оказались вышедшие им наперехват воины. Для боя нужны веские основания, а кромсать чужую плоть и подставлять под железо собственную просто забавы ради могут желать лишь последние дурни.
В вышедшей наперехват лодке, похоже, рассуждали похожим образом. А быть может, нашёлся умный начальник, умеющий отличать главное от ничтожного. Так или иначе, отогнав корабль от города, преследователи повернули обратно.
— Уф, — вздохнул Рыжий. — Пронесло вроде
— Осада у них, — пояснил спокойно Тарон. — Им главное к сидельцам помощь не допустить.
— Кому им? — уцепился чародей.
Тарон промолчал. Впрочем, ответа тем более от корабельщика Сокол и не ждал, просто подумал вслух. А про себя, прежде всего, подумал о Дедушке. Неужели тот успел подбить людей на смуту? Вроде бы с его ухода прошло не так много времени. Что можно сделать за месяц? Но ведь дурное дело не хитрое, а это сустай! Его пылкое слово способно зажечь даже сырую свалявшуюся кучу, каковой представлялись чародею давно покорённые и рассеянные по лесным углам местные племена.
От размышлений его оторвал подошедший украдкой Тарко.
— Знаешь, — шепнул он. — Когда я взялся за меч он оказался тёплым. Почти горячим, словно его подержали над огнём.
— Вот как? Хм, — чародей нахмурился. — Это означает, что где-то рядом находится тот, кому меч предназначен.
— Предназначен в каком смысле? — уточнил Тарко.
— В одном из двух смыслов, — ответил Сокол. — Впрочем, я могу и ошибаться или ошибаться может клинок. Он вполне мог почувствовать какого-нибудь сильного колдуна, например.
— Но тебя-то он не чувствует, — возразил Тарко.
— Я не колдун, — отрезал Сокол.
Тарко не полез в дебри споров о словесных значениях и оттенках. Сокол считает, будто есть разница и она важная, ну и пусть себе считает.
— И этот кто-то находился в той лодке? — спросил он.
— Вряд ли, — покачал головой чародей. — Возможно он в Муроме или среди тех, кто его обложил, или вообще проходил где-то неподалёку. Мы не знаем, на каком расстоянии чувствует меч.
Тем временем изгиб реки скрыл от них город и соответственно их самих скрыл от глаз дозорных.
— Поворачиваем к берегу, — распорядился Тарон и, заметив удивление чародея, пояснил. — Ночью попытаемся проскочить. В темноте. Русло я хорошо знаю, мель тут одна, обойдём. Если лиходеев только город волнует, то возможно не станут на реке усердствовать.
Им даже не пришлось вновь приближаться к Мурому. С наступлением сумерек на обоих берегах выше и ниже города запылали большие костры. Отблески огня перечерчивали Оку зыбкими полосами, делая невозможной всякую попытку просочиться украдкой.
— Эх, сейчас бы дождичек хороший, с ветерком, с тучками, — произнёс мечтательно Тарон. — Проскочили бы, прикрываясь мглой. Можешь ты, чародей, тучек нагнать?
Сокол с силой втянул ноздрями ночной воздух. Сухой, пряный, хранящий всё ещё солнечный жар, он обещал на ближайшие несколько дней прекрасную погоду. Дождём даже не пахло. То есть буквально.
— Нет, не могу, — сказал он. — Небо чистое. Таким, по всей видимости, и останется. Неделю дождя не будет.
— Значит, в Елатьму возвращаемся, — вздохнул корабельщик. — Эх, плакал приварок, а как хорошо всё начиналось. И зачем Ромку слушал…
— Александру-то расскажи, что здесь творится, — попросил чародей. — Чай не у одного тебя приварок.
— Сам и скажи, — удивился просьбе Тарон. — Тебя князь быстрее послушает.
— Мы здесь сойдём, — сказал Сокол. — Разведать нужно, посмотреть, что за люди на Муром польстились? Если получится, кинем весточку Александру, но ты всё же предупреди.
— Оно, конечно, узнать надо, — согласился Тарон. — Соседи как-никак. Да и торговля наша от них теперь дюже зависит.
Тарко без лишних вопросов поднялся в струг и, схватив вещи, вернулся на берег. Он привык уже доверять чутью старшего товарища.
— Эй, постойте! — подал голо Рыжий. — Там же сражение идёт, стрелы пускают, если вы не заметили.
— А ты можешь с Тароном остаться, — сказал ему Сокол. — Переждёшь в Елатьме, пока купец твой уедет, да и домой спокойно вернёшься.
— Ну уж нет, я с вами, — поднялся Рыжий.
Все его вещи помещались в холщовой сумке, которую он всегда носил на плече.
— Как знаешь, — бросил Сокол через плечо.
Корабль ушёл среди ночи и утра они дожидались на берегу одни. Костра не разводили, опасаясь лишнего внимания, и просто дремали, коротая время, а как рассвело, отправились вглубь леса.
Почти сразу же небо резко потемнело, и начался сильный ливень.
— Надо же, — удивился Сокол.
Он подставил дождю ладонь, точно проверяя его подлинность. Но скоро тот полил так сильно, что доказательство подлинности захлюпали под ногами и потекли за шиворот.
— Говоришь, неделю дождя не будет? — ухмыльнулся Рыжий, прижимаясь спиной к сосновому стволу. — На востоке тебе отрубили бы голову за такое предсказание.
Чародей смерил спутника взглядом, как бы прикидывая, во что бы такое омерзительное превратить наглеца. Потом усмехнулся, отдав должное его образованности.
— Поэтому-то на востоке уважающие себя предсказатели приучились разговаривать малопонятным для всех прочих людей языком иносказаний. Если что-то не так — виноваты не они, не предсказатели, а скудоумные толкователи. Оттого все пророчества стали мутными, бесполезными для дела, зато иносказания обогатили поэзию.