— Не за этим, — вздохнув, подтвердила Вияна и представила подругу. — Это Варвара, муромская княжна.
Мена Варваре понравилась. Она оказалась совсем не той вредной угрюмой старухой, какой себе только и представляла княжна любую колдунью. Обыкновенной девушкой. Такой же, как её молодые гостьи. Чем-то похожа на Вияну, чем-то на саму Варвару. Но на Вияну, пожалуй, больше — не столько внешне, сколько весельем своим безумным.
Налив в маленькие изящные глиняные чашечки сладкого вина, Мена уселась, наконец, сама и приготовилась слушать. Варвара начала рассказывать, поначалу краснея и сбиваясь, а потом — то ли вино помогло, то ли хозяйка расположила к себе улыбкой и добродушием, но разговорилась княжна и выложила ведунье всё о незнакомце, что является к ней в облике мужа и, несмотря на все её ухищрения, всякий раз восходит на супружеское ложе.
Мена выслушала внимательно. Затем подробно расспросила, как говорит незнакомец, да как он ходит, и не заметила ли Варвара в нём чего-нибудь необычного…
— Да в нём всё необычно! — в сердцах вскрикнула Варвара. — Добрый, ласковый! Разве может быть вор ночной добрым и ласковым?
Мена задумалась.
— А как он уходит утром? — спросила она. — И сам ли уходит или знак какой-нибудь его принуждает?
— Он исчезает, — ответила Варвара. — Стоит отвернуться, в окно глянуть, раз, и нет уже его.
Мена вновь задумалась теперь уже надолго.
— Ладно, — наконец сказала она. — Я постараюсь тебе помочь. Как я понимаю, Змей это к тебе повадился.
— Змей?! — с ужасом вскрикнула Варвара. — Сам Диавол-искуситель?
— Ну, положим не сам и даже думаю не с его ведома, — успокоила Мена. — Просто колдун такой или дух особенный. Бывает, является к женщинам, что тоскуют. Если по мёртвому тоскуют, то там Огненный Змей приходит, не нашего мира суть, но зато с ним и справиться легче — много наговоров и оберегов народ придумал. А если, как ты, по живому тоскуют, то дело хуже. Тут Змей другой природы является. Кто он — колдун чёрный или ещё кто в таком роде — не знаю, но обязательно из нашего мира, из живых. А с живыми завсегда хлопот больше.
Но я тебе подскажу, как с ним сладить… объясню, что сделать нужно…
Поход к Мене много времени не отнял. День только начинался. Вернулись в крепость, позавтракали, засобирались в обратный путь. То есть засобирались только Пётр и Варвара. Вияну же брат отпускать не собирался. И людей более надёжных приставил, памятуя о её первом бегстве.
— Может, погостите ещё? — предложил Александр гостям.
— Да как-то неудобно, — сказала Варвара. — Ждут нас дома.
Уже во дворе, когда сани закладывали, к князю подошёл один из дружинников.
— Дело срочное, князь.
— Говори.
— Охотник давешний опять в городе, — доложил воин. — Ты сказал, как появится, сразу тебе сообщить, вот, стало быть, и сообщаю. Возле торга вертелся, там и заметили его, проследили. Потом к Колесу заходил, но не задержался, ушёл, не позавтракал даже. Искал что-то. А потом потеряли его из виду. Куда нырнул, непонятно.
Вияна заметила, как брат побледнел. Редкое, надо сказать, зрелище. Мало что могло напугать Александра.
— Быстро! — сказал князь дружиннику. — Моего коня сюда! И возьми, кто под рукой есть, человек пять-шесть. Выходим немедленно!
Тот убежал к конюшне, а князь, поправив перевязь, стал крепить на груди подбитый мехом плащ.
— Мне нужно уйти, — сказал он гостям. — Боюсь, проводить вас не успеваю. Так что удачи в пути, а Юрию Ярославичу кланяйтесь с Павлом Юрьевичем.
— Что за охотник, брат? — спросила Вияна.
— Просто охотник, — отмахнулся тот.
Дружинник привёл коня. Александр взобрался в седло и, больше не сказав ни слова, выехал за ворота. Вияна отметила, что вместе с братом ушли в спешке и неразберихе и те, кого он к ней накануне приставил.
Она помолчала о чём-то думая, потом забралась в сани к Варваре.
— Давайте-ка и мы поедем. В Муром!
Глава девятнадцатаяЗимняя охота
Часа не прошло, как Вияна с Варварой ушли. Мена курточку только успела закончить, как вдруг жжение на груди почувствовала. Оберег предупреждал об опасности, а какого рода опасность девушка сразу догадалась. В Елатьме у неё врагов нет, а из пришлых один только отметился. Давно уж отметился, но время видно не всякую дурь лечит. И значит, прав был князь, не смог Савелий из головы ведунью выбросить. Вот и пришёл.
Времени в запасе оставалось — чуть. Мена схватила сумку, ноги в меховые сапожки сунула, со стены лук сняла с колчаном, шубку подхватила и бесшумно к сундуку метнулась. Сундук у Мены непростой был, как раз для подобных случаев на заказ сделанный. Вместо задней стенки у него отверстие потайное имелось. Через отверстие и попала Мена в дровяной сарайчик, что к избе лепился. Шубку накинула, притаилась, дыхание в едва заметную нить растягивая, глаза прикрыла, слуху всю силу передавая. Сейчас бежать нельзя — враг с любой стороны зайти может, или снаружи поджидать, когда добыча выпорхнет и сама в силки угодит.
Звякнув, слетела щеколда кованная, грохнула дверь входная. Затем послышались шаги — мягкие, осторожные, хищные. Охотник комнату обошёл, в каждый угол заглядывая. Под лавками проверил, под столом. И в сундук догадался глянуть. Да только там теперь задняя стенка на месте оказалась и всякой всячины под крышку навалено. Но всё же что-то учуял охотник, пару раз мечом ткнул для верности в тряпьё.
В комнате больше укрыться негде. Лаз на чердак охотнику осталось проверить. Точно. Скрипнула лестница. Этого мгновения и ждала Мена. Осторожно со стенки снегоступы стянула, подмышку сунула. Как только шум под крышей поднялся, бросилась вон со двора. Пока охотник от птиц отбивается, не услышать ему беглянки.
Беглянки? Вот тут серьёзный вопрос. Можно было, конечно, к Александру в крепость податься. Князь уж точно не выдаст. Но Мена предпочла принять бой. Она давно мечтала о подобной схватке, хотя в мечтах и не представляла даже, что окажется дичью, а не охотником. Но это дело поправимое. А за стенами сидеть, выжидать — хуже нет занятия. И зависеть от защитника не хотелось. Не любила Мена в долгу быть и уж тем более ей не хотелось одалживаться у князя.
Потому вместо крепости надёжной Мена в лес отправилась.
Шубка заячья хорошо на снегу укрывает, а на охотнике мех лисий — яркий — далеко его видно. Не предполагал Савелий, похоже, что в лес придётся идти. Без нужного снаряжения, но с большим лишним грузом за плечами тяжело ему пришлось, а Мена нарочно ложбинки, ямины выбирала, где снегу скопилось побольше, где под снегом ветви, коряги навалены. Иной раз по пояс охотник проваливался, падал, спотыкаясь. Но всё равно пёр как лось, пробивался через сугробы, пока не догадался соорудить себе что-то похожее на снегоступы. И припасов съестных маловато в сумку положил, на ходу пришлось дичь добирать. А это опять же заминка. На исходе зимы в лесу мало что съедобного остаётся. Даже рябины уже без ягод стоят, и шишки все выпотрошены. Звери лесные и птицы дано всё подмели и сами попрятались. Непросто охотнику еду выследить. Только за счёт этого Мене и удалось от упорного преследователя оторваться.
Тот силы умел рассчитывать. Раз наскоком не вышло беглянку догнать, остановку сделал — подкрепиться, передохнуть. С бугра наблюдала Мена за врагом. Савелий снег разгрёб, веточек в ямку положил, бересту подсунул, кусочек мха сухого из сумки заплечной достал. Огнивом всего один раз чиркнул — задымился костерок. Опытный человек, ничего не скажешь. Знаток леса. А только чужой этот лес для тебя, охотник. Ещё повстречаются тебе неожиданности.
Мене мещёрский лес тоже не родной был, но всё-таки уже привычный. Много здесь странного она в юности повстречала, а сколького ещё не успела познать, но среди странностей зло редко скрывалось, а доброго Мена немало видела. По крайней мере, с овдами девушка неплохо ладила, могла бы, пожалуй, и помощь от них получить, да только зимой они редко из холмов волшебных на свет выходят.
Впрочем, не всё в лесу оказалось ладно. Мена не сразу перемены заметила, но как только с тропки знакомой пару раз сбилась, поняла, что изменился лес. Не то чтобы сильно, но изменился. Приметы как будто на месте все, но сбиты слегка. В сторону уводят, путают. И места вроде бы знакомы, а что-то не так в них, но что именно не так — не понять. Словно смотришь на привычные вещи немного иначе, сквозь марево или стекляшку. Зыбко всё как-то. Не зря, выходит, Сокол о Лесовике беспокоился. Покинул старик лесную хижинку, оборвал ниточки потаённые, вот и расползлась ткань привычная. Там малость спуталось, здесь поменялось, а вместе сложить совсем другой узор получается. И ладно бы только с пути сбивали перемены эти. Чародей худшего опасался. Ослабла защита древняя. Открылись проходы в край сокровенный. Тот же Савелий ещё год назад здесь бы не появился. Не учуял бы ненавистного колдовства в лесах здешних. Прошёл бы мимо Мещеры, как слепой проходит мимо золотой монетки в пыли дорожной сверкающей. Мена тоже виновата, что разбираться на постоялый двор бросилась, но ведь раньше и от такой глупости чары спасали. Теперь нет. А ведь вслед за Савелием и другие охотники потянутся. Трудные времена близятся. Последним убежищем Мещера стала для таких как Мена. А нынче и оно под ударом. Неужели опять уходить придётся, новое пристанище искать? Пусть даже так, но только не Савелию эту победу праздновать.
Пока она размышляла, охотник за трапезу принялся. Ел он так, будто у себя дома расположился, ну или в леске ближнем с детства знакомом — основательно, без спешки, спокойно. Снегом не стал закусывать. Плотно набил его в чашку, нож над огнём подержал, сунул туда же. Раз за разом оседал в чашке снег. Едва на донышке воды получилось. Но охотник не спешил — ещё снегу добавил, топить принялся.
Мена тем временем тетиву натянула, наложила стрелу, прицелилась. Выстрелила, как только враг горло показал, припадая к влаге. Не вышел выстрел. Охотника своевременно оберег предупредил или чутьё природное, отпрянул он, расплескав остатки воды, перекатился за ближайшую кочку, чтобы под вторую стрелу не попасть.