– Нет, – понурив голову, сдался Давид.
– Вот видишь!
Но увидел Петр. Он все еще сидел на плечах Порошкански, когда на другом конце таверны Эфлисона заприметил у ножки восьминогого стола чемоданчик-контейнер с красным крестом. У Петра была фотографическая память на вещи. Где-то такой чемоданчик он уже видел. Подняв глаза выше, Петр понял, где. За столом сидели санитары, которые катили на тележке порезанного Черного Горана. Да, те самые здоровые небритые бугаи-санитары. Но на этот раз они были не в медицинских халатах, а все как один в кожанках с заклепками. Рядом с ними сидел холеный человек с очками «Золотая дужка».
– Эфик, – нагнулся поближе к другу Петр, – на правах хозяина, бармена и официанта, ты можешь подслушать, о чем шепчутся вон те господа. Я тебя очень прошу. Это вопрос жизни и смерти!
Эфлисон нехотя встал и, шатаясь, пошел обслуживать парней в кожанке. Сам приносил им какие-то заказанные блюда. Сам убирал со стола.
– Ничего особенного! – отчитался он Петру, вернувшись. – Всего скорее эти парни работают в органах. По крайней мере, они все время говорят о каких-то органах и треплются. Да еще о чем-то торгуются.
– А холеный, в плаще и золотых очках, кто?
– Он итальянец. Они его доктором называют! Он тоже торгуется. Денег у них немерено из рук в руки ходят. Целые пачки виртуальные.
– Эфик, я тебя умоляю, подсыпь им в стаканы какого-нибудь зелья. Чтобы посмотреть, что у них в чемоданчике.
– Да сдался тебе их чемоданчик! Ну, лежат там какие-нибудь наркотики в пакетах. Или ты хочешь променять мое вино на албанские наркотики?
– Сдался, потому что там может быть сердце нашего друга Горана.
После слов Петра Эфлисон тоже протрезвел. На вытянутых руках, трясучку которых плохо скрывало расшитое красными нитками кружевное полотенце, он принес на стол гостей поднос с четырьмя кубышками грушевницы.
– Это подарок от заведения! – поклонился Эф.
– Будем! – подняли кубышки трое в кожанках и один в плаще и опрокинули. А через пять минут на дымной кухне, прямо у раскаленной сковороды Петр, Давид и Эфлисон открывали чемоданчик, в холодильной камере которого в специальном физрастворе плавала человеческая почка.
Позвонили куда следует. Полиция приехала весьма неохотно. К их счастью, скручивать находящихся в коматозном состоянии бугаев, надевать наручники и сажать в машину им не составило особого труда.
Полицейский воронок с арестантами уехал, а Петр, Давид и Эф остались в таверне пить черногорское красное «Црни вранац» – «Черный ворон». На этот раз уже не чокаясь.
– Что же ты, Черный Горан из Печа? Зачем принес жертву Артемиде Эфесской? За что печень и почки твои склевали птицы Зевса? Стервятники из страны орлов. И теперь ты, Черный Горан, верный солдат армии Македонского, отправишься покорять мир сразу во все четыре стороны. Селезенка на запад, сердце на восток.
Петру с горя очень захотелось пить горькую и петь русскую народную. Он и запел ее: «Черный ворон, черный ворон, что ж ты вьешься надо мной? Ты добычи не дождешься. Черный ворон, я не твой».
Глава 19Беда, море волнуется – два
Перед тем как выйти из ванной, я долго смотрел на свое отражение в зеркале. На морщины на веках, на вены на висках. Просто стоял и смотрел. Затем уступил свое место другому. После меня мыться пошел Рауль. А Жан, завернутый в полотенце размером с две Франции, сидел, закинув ногу на ногу, с телевизионным пультом в руке.
– Что, играешь в зеркальное отражение? – спросил я.
– С чего ты взял?
– Да нет, просто у вас с ведущим одна поза, и потом – так уставиться в телевизор.
– Ты послушай. – Жан сделал громче звук.
– А теперь мы подводим итоги нашего первого интерактивного опроса: стоит ли применять более суровые наказания к наркоторговцам? Итак, интерактивный опрос сегодня показывает, что голоса наших телезрителей разделились ровно поровну. Пятьдесят процентов считают, что предусмотренные в кодексе наказания являются достаточными для наркоторговцев. А пятьдесят процентов придерживаются совершенно противоположенной точки зрения.
Мы с Жаном чуть не подавились. Схватились за животы.
– А теперь следующий вопрос для наших телезрителей, – прервал нас ведущий. – Как вы считаете, что следует делать с грабителями банков?
А – отрубать руки – телефон 222332.
В – поощрять премией – телефон 223332.
Оставшееся до окончания опроса время мы то и дело звонили по телефону 223332. Потому что единственное, что мы могли сделать в данной ситуации, – это жить с улыбкой на устах. А как же еще?
Ведущий огласил итоги интерактивного опроса: 49 % за то, чтобы грабителей кастрировать, 51 % за то, чтобы их премировать.
– Один процент – это наш процент, – с удовлетворением заметил Жан.
Женщин, отдающихся мужчинам беспорядочно часто, можно разделить на четыре типа. Отдающиеся по своей легкомысленности – как воздух. Такие женщины наиболее подвержены неврозам, их мучает неуверенность в собственной значимости. Другой тип – это женщины, отдающиеся по собственной холодности – как земля. Они могут смеяться, резвиться, казаться теплыми, но чуть копнешь – сразу веет холодом. Таким женщинам мужчина нужен целиком, с потрохами, и чтоб потом как можно реже напоминал о себе. Третий тип отдается из материнской жалости – как вода. Таких полным-полно на самом дне общества, на днище стакана. Их вы можете встретить и в окопах во время войны. И наконец, последний: отдающиеся от чрезмерной чувствительности и пылкости. Он знал одну такую рыжую, отбоя не было от нее и ее страстных до разговоров чувств… Когда он с ней встречался, он понимал, почему в Средневековье рыжих считали ведьмами и первыми сжигали на костре. Ему часто хотелось ударить ее, быть с ней палачом, инквизитором, прижечь ее розовую кожу свечой. Порой они в это и играли.
После ток-шоу с опросом и новостей пошел Достоевский. Про то, как он играл в карты, мучил свою жену, изводил детей. После сериала о Достоевском показывали сериал «Бригада». Затем показывали чемпионат по художественной гимнастике. Смотрели все не отрываясь. Тонюсенькие, как ребра лепестков тюльпана, тела, руки, ноги и большие, выпирающие, как бутоны пионов, лобки.
– Тебе, кажется, футбол нравится больше, чем гимнастика? – спросил Рауля Жан.
– Да.
– Почему?
– Футбол – командный вид. Он шахматы в движении. Там думать нужно!
– А мне по движениям больше нравится художественная гимнастика.
– А ты футбол-то видел?
– Шахматы, говоришь?! Я даже смотреть его теперь не буду.
И снова политика. Новости. Большая политика. Железная Леди. Новости культуры – показ мод. Останкинская башня, откуда шли непрерывные трансляции, еще раньше напоминал мне шприц в теле страны. Секс, наркотики, смех без причины. Лактобактерии, анфетамины и прочие пищевые добавки. А под телебашней, как маленькие шприцы, разбросаны кости. Останки не выживших в информационной войне. И постоянно реклама, реклама, хорошая прибавка к пенсии. Вот я и в «Хопре». Мы все в «Хопре», весь город уже в «Хопре».
После чемпионата был прогноз погоды. Девушка в ажурных чулках пластичными, как ноги гимнастки, пальцами показывала движения атмосферных фронтов. Вот уж действительно заменитель войны. На экране крупным планом возникла карта с белыми, как пятна спермы, облаками.
– С северо-запада движется мощный циклон. Над Сибирью и Дальним Востоком повис антициклон. – Северная и Южная Америки были чуть меньше грудей ведущей. А попка круглая, как Австралия. С ямочками.
Жан и Рауль ушли спать. Я один остался смотреть, что там будет. А дальше, после всех прогнозов погоды и новостей о мировых катаклизмах пошли телепередачи-телемагазины. Предлагали тренажеры для бедер и пресса, украшения, кухонные принадлежности и средства для санитарной очистки поверхностей. Чтобы в доме все блестело и сверкало. Раньше так и было.
Сейчас я уже не чистый, весь черный изнутри, что ли. Выгоревший дотла, одним словом. Иногда встречается что-то внутри светлое – но это обман, пепел.
Грязи в нашем доме стало совсем много, когда на пороге появился коммивояжер – продавец пылесосов. Он притащил с собой пылесос. Мощный движок, длинный хобот. Различные вибрирующие насадки. Предложил сделать бесплатную уборку. Сказал, что из клининговой компании. Почистил ковры, помыл полы на кухне и в ванной. Затем показал, сколько собрал грязи. Тут же назвал цену и снова принялся убеждать. Голос мягкий, вибрирующий, с легкой хрипотцой, как тихо работающий моторчик, глаза ясные и прозрачные – как начищенное стекло серванта, за которым сверкающие зрачки фужеров. А в них брызги шампанского.
Оксана, по ее словам, сначала отказалась покупать пылесос. Тогда продавец чистоты начал угрожать. Сказал, что из-за спорофитов, из-за этих размножающихся микробов мы все скоро умрем, и наш ребенок будет расти больным, ибо споры проникнут в легкие и влагалище. Что он отравится. Что в доме полно грязи.
Гипноз чистейшей воды. Оксана немного поторговалась и выложила 150 тысяч. На оставшиеся деньги она купила фильтр, который очищает воду в десять раз лучше, чем обычный фильтр. Это были все деньги, что мы копили на будущее, на нашего ребенка.
Когда я вернулся из командировки, воздух был как-то наэлектризован. Будто Оксана натерла пылесосом шерстяные ковры. До умопомрачнения. Чтобы угодить или спасти нас всех от скорой смерти. Но на потолке висели разряды-молнии и топоры-люстры. И тогда я сорвался и накричал, и понял: вот что-то сгорает у меня внутри. Моя любовь умирает. А уже после Оксана, вся в слезах, показала мне тест на беременность, и я в отместку сказал «нет». И теперь мне никогда не отмыться. Очень-очень тяжело снова стать чистым.
Последней в сетке вещания шла игра в телевизионное казино. Сеть сканворда опутала экран и мою уставшую голову. Надо было угадать слово из трех букв. Поставить правильные буквы на красное и черное. Звонок платный. А слово было не «куш» и не «хуй», а «хуш».